Маленькие камешки переворачивают повозку

Я не дал ей закончить фразу, обняв её. Хрупкое тело, кажущейся сильной девушки, такое тёплое, но немного трясущееся в моих руках. Сквозь слегка промокшую от слёз рубаху, я чувствую её прерывистое дыхание.

– Йоана. Я не помню ничего из того, что было со мной ранее, но здесь с вами я чувствую себя спокойно, будто всегда так было. Вы приютили меня, помогли мне, когда всему миру было плевать на меня. Если и есть в этом мире место, которое я хотел бы назвать домом, то пусть этот дом будет им… Если вы не против? – Йоана помотала головой. – Вот и хорошо. Спасибо. Но если я сейчас останусь, то вы обе можете пострадать. Поэтому, – Я опустился перед девушкой на колени и взял её холодные ладони. – Йоана, когда я вернусь обратно, то ты встретишь меня? Йоана встретит Фелиса, как своего младшего брата?

Она улыбнулась и тут же снова заплакала. Плачет и немолодая женщина, которая стоит в коридоре и слушает наш разговор. Вновь плачет небо за окном. Не показывая другим, плачу я. Спустя некоторое время Йоана успокоилась и, улыбнувшись на прощание, отправилась к себе в комнату. Закрыв дверь, я остался один. Дом стих. Только дождь стучит по крыше и стенам. Отчего-то тепло внутри. А ведь я совсем недавно стоял под таким же дождём, покрытый грязью. Преступник, да? И в чём же моя вина? С этой мыслью я разделся и лёг в кровать.

Глаза уже успели привыкнуть к темноте, но, несмотря на насыщенный день, сон не идёт. Трижды пересчитал доски на потолке и вбитые в них гвозди – бесполезно. Встать, пройтись немного? Не, тогда точно ещё долго не усну.

– Ты умрёшь.

Тихий, шипящий голос разрушил висевшую тишину. На тумбочке сидит тёмное существо: видны только два маленьких синих глаза, горящих, будто свечи. Не шевелясь, оно вновь заговорило.

– Ты умрёшь. Все умирают. Они умрут. Оня умрёт. Сновя и сновя, и сновя – все умрут.

Не успел я моргнуть, как на тумбочке снова стоит только подсвечник с одной единственной свечой. Ничего не чувствую. Ни о чём не думаю. Оно будто забрало всё, без единого остатка. Только руки дрожат и стучат зубы. Я умру? Медленно скрипучая дверь открылась. Тонкая полоса света проскользнула внутрь комнаты и разрезала её напополам. Трёхпалая ладонь отодвинула дверь ещё сильнее. Это конец?!

– Вы уже рехнулись, Фелис? Вас приготовят завтра.

– Что? Приготовят?!

– Чтобы Вы горели. Может быть мясо птицы?

До уха донёсся знакомый голос – это голос Ивет. Взгляд будто прояснился. Сквозь приоткрытую дверь на меня смотрит Ивет. Ещё глубокая ночь. Что ей нужно?

– Вы выглядите бледным. Всё хорошо?

– Да, да. Всё хорошо… так о чём Вы?

– Что Вам приготовить на завтрак?

– Доверюсь Вашему вкусу. Но не стоит утруждать себя чем-то сложным.

– Тогда вскоре ждём Вас к столу.

Вскоре? Отсутствие окон в комнате не даёт понять, что происходит на улице. Но… я не спал ночь? Стоило встать с кровати, как голова загудела. Быстро одевшись, освежился и привёл себя в порядок в уборной, после чего спустился вниз. Йоана уже расставляла на столе тарелки. Увидев меня, она улыбнулась.

– Доброе утро, брат!

Головной боли как будто и не было. Я улыбнулся ей в ответ и присел за стол. Вскоре ко мне присоединились и хозяйки. Пшеничная каша с маслом, горячий хлеб с ломтиком расплавленного сыра сверху, ароматный травяной чай. Торопиться ни куда не хочется. Каждый кусочек пищи, будто первый за долгое время и в тоже время последний, даёт приятное ощущение тепла внутри. Я провёл здесь всего пару дней, но уже готов назвать это место домом, девушку, жующую хлебную корочку – сестрой, а женщину напротив меня, с наслаждением попивающую чай – бабушкой. Стены дают чувство безопасности, а весь дом будто пропитан уютом и приятными воспоминаниями. Если я останусь в живых, то обязательно сюда вернусь.

Закончив с завтраком, мы убрали со стола и помыли посуду. До назначенного времени оставалось совсем немного, поэтому мы все вместе отправились к входу в поселение. Солнце медленно поднимается и почти достигло зенита, взрослые заняты своими делами, дети – играми. Ми уже стоит возле сторожки, а рядом с ней приличного вида экипаж. Старика Хора не видно. Чья-то маленькая ладошка схватила меня за руку.

– Дяденька, дяденька! – Мальчишка лет пяти на вид с растрёпанными русыми волосами, редкими веснушками и яркими улыбающимися карими глазами протягивает мне небольшую фигурку птички, вырезанной из дерева. – Ты вчера играл музыку! Нам с папой очень понравилось! Вот! Это дуделочка! – Мальчик поднёс фигурку к губам, вдохнул и, перебирая отверстия на клювике, сыграл простенькую, но приятную звонкую мелодию.

Закончив играть, он вложил птичку мне в руку и побежал к отцу, весело смеясь. Высокий лысый мужчина с чёрными вьющимися усами улыбнулся, взял мальчика за руку и пошёл в сторону фонтана. Ми же не обратила внимания на всё произошедшее. Йоана обняла меня на прощание; мы безмолвно попрощались с Ивет. Стоило мне только подойти к Ми, она тут же заковала меня в цепи, не произнеся при этом и слова, и потащила к экипажу. Кучер курит тонкую трубку, зашоренные лошади уже томятся в ожидании поездки. Стоило нам только подойти, как дверь в экипаж открылась. Из-за занавесок не было достаточно чётко видно, что внутри: в салоне из тёмной кожи сидел мужчина, судя по фигуре и габаритам, в тёмном плаще с накинутым на голову капюшоном, позволяющий видеть только его тонкие губы и подбородок. Он не издал ни звука, продолжая сидеть неподвижно, будто нас здесь и нет. Ми подтолкнула меня – ей явно не терпится уехать отсюда. Я присел рядом с мужчиной, Ми – напротив нас, закинув ногу на ногу. Как только дверь закрылась, кучер ударил поводьями лошадей, и карета медленно тронулась.

– Фелис!!! Фелис!!!

Ми дала отмашку, открыв окно и позволив выглянуть. Кара прибежала к окраине поселения. Немного отдышавшись, она прокричала:

– Я стану великим музыкантом!!! Фелис!!! Я превзойду Вас, обещаю!!!

Маленькая слезинка пробежала по моей щеке. Я помахал ей на прощанье руками и вернулся на своё место. Ми ехидно улыбалась.

– Что смешного? – Рядом с моим горлом оказался клинок, сидящего рядом мужчины. – Проблемы?

– Они у тебя будут, если продолжишь так разговаривать с госпожой. – Абсолютно сухой, грубый голос. Если бы не покрытая кожей ладонь, то можно было подумать, что говорит труп или кто-то вроде этого.

– Спокойно, милый, он просто не умеет себя вести. Он всего лишь глупый, невоспитанный преступник, у которого нет будущего без меня. Я ведь права?

– Кто знает. – Холодная сталь коснулась кожи.

– Убери оружие. Если он умрёт, то у тебя будут проблемы.

Также тихо, как и появился, клинок исчез где-то под плащом.

– Так может ты, наконец, объяснишь, что я такого сделал, чтобы связать с тобой своё будущее?

– О, это предложение? – Где-то хрустнули костяшки пальцев. – Боюсь, я вынуждена тебе отказать. В моём сердце нет места слабым мужчинам. Тем более преступникам.

– Преступник. Преступник. Преступник! Я же сказал, что ничего не помню! Я не знаю, как оказался в лесу! Я не знаю, кто я! Я ничего не знаю об этом месте! Я даже язык ваш не знаю!

– Вообще ничего не помнишь, м? – Ми наклонилась ко мне. Догадка или уверенность в том, что я что-то помню. В её взгляде чётко читается второе. – Или может быть, ты видел нечто, что говорило о твоей смерти? Видел ли ты сны, в которых умираешь? – Меня передёрнуло от побежавших по хребту мурашек. – Тело говорит, что я права. Именно поэтому ты – преступник.

– Из-за снов?! Это даже не смешно! Меня казнят просто, потому что мне что-то приснилось?! Что за бред?!

– Казнят? Ты о чём, мальчик? Ты будешь работать на меня, выполняя всё, что я тебе скажу. Казнила бы я ту зверолюдку, если бы ты отказался поехать со мной. Тебя убивать смысла нет. Это, скорее нанесёт ущерб интересам нашей империи.

– Если я откажусь?

– То у меня всегда в заложниках есть зверолюдка и те две милые женщины.

– Тварь!

– Тише, тише, мальчик. Ты можешь меня ненавидеть, хотеть убить, изнасиловать и так далее, но это ничего не изменит. Хочешь что-то получить – отдай что-то взамен. Хочешь сохранить то, что имеешь – сражайся за это. Если пойдёшь против меня – они умрут. Если не сможешь сделать то, что я тебе прикажу – они умрут. Если ты умрёшь – они тоже умрут. Ты, конечно, можешь сбежать и спрятаться где-нибудь вместе с ними, но вы всё равно умрёте. Только есть вещь хуже смерти. Так что ты решил?

– Будто у меня есть выбор?

Ми ударила ногой дверь, отчего та открылась.

Заманчиво, конечно, но знал бы я хоть что-то, хотя бы о себе, то было бы легче. Что из казанного ею, правда? Я не могу знать наверняка. С другой стороны, если я буду с ней, то опасность будет угрожать только мне. Я ей нужен живой, а значит если вдруг что, то смогу пригрозить самоубийством.

Экипаж подлетел на кочке – дверь закрылась, а с ней и последняя возможность побега. Назад пути нет.

– Я думала, ты тут же выпрыгнешь, как представится возможность. Раз нет, то полагаю, что окончательный выбор ты сделал, и больше не будешь доставлять мне неприятности.

– Это и от тебя зависит. Что вообще происходит? Зачем я тебе?

– Всё просто. Ты можешь быть полезен, если вложить в тебя нужные мне знания и дать необходимый опыт. Сейчас империя на пороге новой войны, и мне нужны на руках козыри. Один у меня уже есть. Ты – второй.