Тобин только что закончил свою речь. Взгляды всех присутствующих были устремлены на него. Над Кругом Старейшин повисла гнетущая тишина. Не раздавалось ни звука.
Наконец, Наллика сделала шаг вперед и зашептала что-то на ухо Вождю. Тот выслушал ее, кивнул и поднял руку, обратившись к Кругу:
– Что скажут Старейшины?
Ярро, седой и иссохший древний старик, обладал правом говорить при Вожде не поднимаясь. Он прокашлялся и начал с места:
– Со Дней Сотворения я не слышал большей ереси и чепухи! Еще одна пещера за пределами мира. Мыслимо ли это? Сказано же: закон один для всех – нет места для людей, кроме Пещеры. Всем известно: вовне обитают только духи умерших и боги. Но этот желторотый юнец не чтит ни тех, ни других. Он осмеливается лгать, зубоскалить и вносить смуту на Совете! Более того, откровенно насмехается над нами! Над священными устоями и традициями! Я говорю – такой подонок недостоин быть свободным воином нашего Племени. Пусть отправляется в Шахты, как раб. Я сказал.
Тобин не мог поверить своим ушам. Лицо пламенело, мир покачнулся. Раб! В Шахты! За что? Всего лишь за один рассказ? Наверное, здесь какое-то недопонимание.
Не чуя под собой ног, Тобин встал и поднял руку:
– Разрешите сказать. Я ни в коем случае не имел в виду ничего…
– Сядь! – рявкнул Вождь, состроив свирепое выражение лица, – тебе не давали слова!
Неожиданно Наллика позади него задергалась и запричитала. Она начала кататься по земле и повизгивать, глаза закатились, изо рта брызгала слюна: знахарка вошла в транс, больше напоминавший припадок. Охотники Племени повскакивали со своих мест и обступили ее. Внезапно шаманка затихла в неестественной позе, тело изогнулось дугой, изо рта изрыгались каркающие звуки. Голос, вырвавшийся вслед за этим, мало напоминал ее собственный, это был низкий, надтреснутый рык, слова обрели особую, нечеловеческую силу:
– Боги требуют смерти нечестивца, посмевшего усомниться в Законе и осквернить память Предков! Забить его камнями до смерти и бросить в Озеро. Духам воды нужна жертва! Только кровь поможет смыть оскорбление!
Не успели эти слова отзвучать до конца, как чьи-то сильные руки схватили Тобина, и мощный удар по затылку заставил потерять сознание.
____________________________________________________________________
Пришел в себя он от дикой боли. Руки и ноги были привязаны к невысокой скале возле Озера.
Ашар, возвышавшийся над ним, буквально ревел:
– Сломать руки и ноги этой собаке и бросить подыхать в воду!
Гвэ и Налдо, каждый с каменным топором в руках, стояли по разные стороны, придерживая его.
Чудовищный, разрывающий плоть удар по правой руке. Боль.
По левой. Боль.
По правой ноге. Боль.
По левой. Боль.
Почувствовав, что следующий удар нацелен в пах, Тобин резким усилием в последний момент вывернул левую ногу – и каменный наконечник с хрустом погрузился в бедро.
Боль. Боль! Боль!!!
Дикая, оглушающая боль, заслоняющая собой все остальное… Выдирающая мгновения из жизни, наполненные красным туманом и запредельным ужасом.
Болевой шок был так силен, что Тобин на секунду потерял сознание: тени сгустились перед глазами, сумеречным покрывалом наползая на предметы и растворяя их в черном океане беспамятства. Мир померк и отдалился, звуки доносились будто с большой глубины.
Его сильно ударили в зубы, выбив правый клык, а затем раскачали и выбросили в озеро. Мгновение полета, судорожный вдох – и вот он в воде. От удара о поверхность тело будто обожгло огнем. Это сразу привело его в чувство. Тобин инстинктивно дернул конечностями, но сломанные руки и ноги не повиновались. Он продолжал идти ко дну, заполняя кровью воду.
Мысль лихорадочно билась в поисках выхода. Жить! Жить!!! Но как? Отчаянное барахтанье только повеселило бы мучителей.
Странное ощущение собранности и готовности ко всему охватило его. Тело стало набором органов, предназначенных для выживания. Боль была преодолена и отступила. Они не до конца сломали ему левую руку! Она чудовищно болела, но повиновалась. Тобин отчаянно изогнулся всем телом, оттолкнулся от дна и поплыл под водой, извиваясь и подгребая левой рукой.
Доплыть до прохода! Это единственный шанс! Вперед!
Воздух, как же быстро кончается воздух! Но – нельзя подниматься. Пока нельзя.
Удары сердца раздавались настолько гулко, что почти оглушали. Тело конвульсивно подергивалось. Тобин продолжал хладнокровно и настойчиво двигаться к своей цели.
Он позволил себе только один раз всплыть на поверхность – перед самой стеной Пещеры.
Отчаянно глотнул воздуха и тут же нырнул снова, заслышав крики с берега.
Вот он, проход! Быстрее – в дыру между камнями. Зацепился рукой, пролез.
Теперь предстояло самое тяжелое – проплыть по тоннелю.
Вечность, наполненная болью в чудом работающей руке. Заостренные камни, кровью отмечающие края прохода. Течение, которое приходилось преодолевать титаническим напряжением сил. Но вот впереди показался свет. Проход кончился. Вверх!
Дальнейшее он помнил смутно. Впереди показался желтый берег, на который он выкатился, откашливаясь, заливая песок кровью. Затем потерял сознание.
____________________________________________________________________
Реальность сжалась и исказилась до набора искривленных, неестественных ощущений и образов: пламя костра и бородатый старик, нараспев читающий наговоры. Жесткая циновка под телом, которое странным образом не ощущалось. Горький привкус отвара из трав, смешанный со вкусом крови на губах; смутные, но при этом удивительно реалистичные видения и размытая пелена света перед глазами – все это смешалось в болезненном круговороте беспамятства и отрывочных впечатлений.
Сознание вернулось к Тобину неожиданно резко – с ощущением морозной свежести, раздирающим белесую пелену яркого света, и казалось непривычно маленьким и потертым: как родная пещерка-ясли, в которую вернулся в зрелом возрасте – и удивляешься: до чего же все крошечное и приземлено-обыденное, как это могло вызывать такие яркие и бурные эмоции тогда?
Старик был абсолютно реальным – он сидел перед Тобином с непроницаемым выражением лица, держа во рту дымящую трубку с приятным запахом. Длинная белая борода говорила о глубокой старости, однако неестественная прямизна спины и молодцеватый блеск в глазах заставляли усомниться в его возрасте.
– Эээ… Где я? Сколько я пробыл без сознания? – с трудом прошамкал Тобин.
Старик неспешно извлек трубку изо рта, выпустил струю сизого дыма и ответил:
– Ты на острове в хижине. А ответ на второй вопрос зависит от того, что ты называешь сознанием.
Тобин поежился от прохлады и попытался привстать. К его радости, получилось это довольно легко. Пошевелил пальцами ног, плечами. Не до конца еще понимая, удивленно воззрился он на свою правую руку, шевеля пальцами. Она сильно болела, но на месте перелома виднелся небольшой, подживающий, аккуратный шрам. То же было с другими конечностями.
– Кто ты?
– Я Ва Ту, шаман племени Ночных Леопардов.
Тобин поразился тому, что шаман – мужчина. В его Племени бытовало негласное представление, что этим занимаются только женщины, с детства его уверяли, что мужчины даже и подступиться не могут к искусству знахарства, наведению порчи и разговорам с богами. Выяснилось, что это не так. Впрочем, как и многое другое из того, чему его учили. Тобин снова посмотрел на шрамы на руках и ногах:
– Это ты меня вылечил? Спасибо тебе! Но как? Ты умеешь врачевать переломы и сращивать кости?
– Ты вылечил себя сам, – ответил Ва Ту. – Я лишь немного помог направить намерение. Располагайся, эта хижина твоя на первое время. Теперь быстро поправишься. А у меня еще есть дела.