Машина страха

Компаньоны переглянулись.

– Не слишком ли жирный кусок, Михаил Павлович? – спросил Обромпальский.

– В самый раз. Можете отказаться, не получите ничего…

Аргумент был слишком веский. Сделка была скреплена рукопожатием. Гренцталь брезгливо поморщился, когда пожимал ладонь Хованскому. Тот ничего не замечал в радушном настрое.

– Когда приглашать на обед, Михаил Павлович?

– Через два дня устроит, господин Обромпальский?

Срок был приемлемый.

– Ну, господа, раз обо всем договорились, предлагаю заняться завтраком…

Хованский многозначительно поднял палец.

– Один момент, господин Обромпальский… Для подтверждения серьезности ваших намерений прошу аванс вперед…

– Какой аванс, Михаил Павлович?

– Небольшой. Тысяча рублей меня устроит. – Хованский сиял дружелюбием. – Всего лишь малая часть той выгоды, что вы получите. Не так ли?

13

Голуби вспорхнули и унеслись ввысь. Ванзаров не разбирался в птицах, но эти были не похожи на серых уличных попрошаек: холеные красавцы, смотрят на людей с важностью. Где-то поблизости голубятня.

Гостиная была обставлена добротной мебелью, не слишком новой, но еще не вышедшей из моды. Мягкие кресла, диванчик, столик ломберный, столик, который использовали для игры и закусок, пейзажи с видами Франции, как видно, купленные у художников на Монмартре. Большой складной стол с круглой столешницей прислонен к дальней стене. Вдоль других расставлены гостевые стулья. У самого входа на тонкой классической консоли красовался бюст Вольтера. Присутствие гения эпохи Просвещения в обществе спиритизма было забавным. Как белая ворона среди галок. Вольтер в самом деле был вырезан из светлого мрамора.

Вышел хозяин. Погорельский витиевато и восторженно представил его. Иртемьев сдержанно поклонился. Мгновенный портрет говорил, что господину этому около пятидесяти. Не слишком приятный, не слишком разговорчивый, не слишком вежливый. Судя по резким чертам лица, характер тяжелый, вспыльчивый. Не считается ни с чьим мнением, своевольный, привык главенствовать. Женат вторым браком. О чем говорит след от кольца. С детьми в ссоре.

– Приятно познакомиться, господин Ванзаров. – Он говорил тихим напряженным голосом. – Присядьте, зачем стоять…

Ванзаров оказался в твердом и не слишком удобном кресле. Погорельский сел, но тут же вскочил:

– Иона, представь себе: Родион Георгиевич бывал на сеансах Крукса!

– Похвально. Когда имели честь?

Начинать с этого совсем не хотелось. Но отступать было поздно.

– Полтора года назад, – ответил он.

– Вот как… Интересно… Чем занимаетесь?

– Родион Георгиевич глубоко ознакомился с теоретической базой спиритизма. Желает материально поддержать научные исследования в этом направлении! – не мог успокоиться доктор.

– Похвальное желание, – сказал Иртемьев. Он смотрел тяжелым, немигающим взглядом. – Так в чем ваш интерес?

– Наслышан о ваших способностях медиума. Был бы счастлив наблюдать за ними лично, – ответил Ванзаров.

– Это нетрудно. Приходите сегодня, у нас сеанс… Но я не о том спросил. В чем ваш интерес?

Не только для удовольствия Ванзаров занимался вольной борьбой. Иногда – чтобы размять мышцы, иногда – чтобы спасти чью-то жизнь. Сейчас пришло знакомое чувство, как перед началом состязания: борцы приняли стойку, изготовились, но еще не сцепились, примериваются, выискивая у соперника слабые точки. Вот-вот сойдутся в захвате. Поединок будет серьезный. Настоящий бой.

– Больше всего меня интересует гипнотизм, – ответил он, удерживая взгляд Иртемьева. – И в теоретическом, и практическом плане…

– Какая жалость! – вскрикнул Погорельский. – Что ж вы сразу не сказали! Я бы вам помог!

Иртемьев бровью не повел. Вцепился в соперника и не отпускал.

– Мессель Викентьевич прав: в нашем кружке, кроме него, гипнотизмом никто не интересуется, – ответил он и наконец опустил глаза. За кем остался борцовский ковер, было не ясно обоим борцам. – Так что, наверное, вам не по адресу… Поищите кого-нибудь другого… Шарлатанов много развелось… Много говорят, но мало что могут…

– О, ты прав, Иона! – воскликнул Погорельский. – Наверное, вспомнил об этом новом Калиосто? Посмешище, просто позор…

– И о нем тоже, – не слишком ласково ответил Иртемьев. – Так что, оставить вам место за столом, господин Ванзаров? Или передумали?

Прозвучало как новый вызов, а точнее: «Уже испугались?» Вот как прозвучало.

– Буду рад, если приглашение в силе, – ответил Ванзаров.

– Ну, как знаете… У нас на сеансах всякое случается… Готовы?

– Я всегда готов, – ответил Ванзаров.

Кажется, доктор не понимал всей глубины того, что происходило между этими милыми с виду людьми. Он растерянно помотал головой.

– Иона, да что с тобой… Что у нас на сеансах происходит? Зачем ты пугаешь Родиона Георгиевича…

– Не пугаю, предупредил. На всякий случай. – Иртемьев откинулся в кресле, показывая, что бой окончен.

Но только не для Ванзарова.

– А чем занимаетесь вы, Иона Денисович? – спросил он.

– Вам какой интерес?

– Иона! Что за тон! Не узнаю тебя! – возмутился Погорельский. – Простите его, Родион Георгиевич, это он к сеансу готовится… Сосредоточивает силы…

Ванзаров был сама любезность.

– И все-таки: каков круг ваших научных интересов? «Ребус» читаю регулярно, но статей за вашей подписью не встречал…

Не желая еще раз мериться силами, Иртемьев расслабленно закинул ногу на ногу.

– Продолжаю дело моего великого учителя, доктора Ипполита Барадюка. Бывали у него?

– Нет, не бывал, – ответил Ванзаров. – Фотографируете проявление силы жизни?