Формула преступления

– В «Мадриде», чтобы далеко не ходить. Трактир закрывался, я и вернулся. А почему вы задаете такие странные вопросы, господин полицейский? Что с господином Донским, ответьте же, наконец…

Но мольбу Ванзаров пропустил мимо ушей.

– Когда вернулись, свет в окнах кабинета горел?

– Позвольте… Дайте вспомнить… В прихожей свет горел, да и в других комнатах, как я оставил. Наверняка и в кабинете горел.

– Слышали оттуда какой-то шум или удары?

– Да как же я мог слышать, когда меня здесь не было! – искренно поразился камердинер.

– В вашем присутствии шум был?

– Какой шум! Иван Иванович по кабинету гуляли-с и о чем-то размышляли-с. Мне даже рукой не махнули-с. Я сам входную дверь запер.

– А после вашего возвращения?

– Нет, тихо было.

– И вас не удивило, что из кабинета не раздается смех или звон бокалов?

Лопарев всем видом выказал глубокое удивление:

– С чего мне беспокоиться?

– Может, постояли у двери, послушали. Дело обычное…

– Не имею таких привычек, господин Ванзаров…

– Не стоит обижаться, Василий Николаевич, я должен был об этом спросить. Объясните: если в квартире было тихо, как вы поняли, что Иван Иванович дома?

– Что ж тут странного: пальто на вешалке, дверь я сам открыл, да и про ключ изволите знать.

– А в спальню заглядывали?

Василий Николаевич взглядом дал понять, какое гнусное оскорбление ему нанесено, и добавил:

– Камердинером служу-с, а не любопытной горничной…

Примирительно помахав ладошкой, словно гася разгоравшийся пламень, Родион спросил:

– Где господин Донской хранит деньги?

– Наверное, в банке, он мне не докладывает. Небольшая сумма на хозяйство лежит в кухонном буфете, если изволите…

– Вчера утром Иван Иванович получил более пятидесяти тысяч. Вы можете предположить, на что он собирался их потратить?

Строгие бровки камердинера полезли на лоб, выражая глубочайшее удивление:

– Сколько?!

Родион повторил.

– Ума не приложу! Это поразительно! – Лопарев никак не мог справиться с чувствами, даже шлепнул по жилетке. – Нет, ну только подумайте! А мне заявил, что стеснен в средствах. Жалованье за две недели задерживал… Пятьдесят тысяч!

– Донской сделал значительную покупку? Дом? Акции?

– Не могу знать, он мне не докладывал.

– Подскажите, где в доме можно спрятать такие деньги. Сейф или крепко запирающийся тайник здесь есть?

Лопарев довольно откровенно выразился: если б знал, то проблему с жалованьем давно решил бы без лишних напоминаний. Слаб человек до наличных денег, особенно бумажных. Что поделать. Оценив искренность слуги, Ванзаров спросил:

– Когда Донской вернулся днем, был ли при нем саквояж или сверток?

Ответил камердинер не задумываясь:

– Пальто у него принял, да и только.

– Кто еще прислуживает в доме?

– Никого-с, один справляюсь. Иван Иванович в этом вопросе изрядно прижимист, да и к чему нам кухарка? Обедает он в ресторанах, прачка заходит за бельем. Особых забот нет.

– Прошу разрешить осмотр квартиры. Не возражаете?

Лопарев не только не возражал, но постарался оказать посильную помощь. Открывал двери, рассказывал, что где находится, и всячески старался быть полезным розыску. Но старания были напрасны. Кроме собранных в дорогу чемоданов и пустой чековой книжки банка «Лионский кредит», не нашлось ничего любопытного. Безделушек вроде запонок или брильянтовой заколки так и не попалось.

– Иван Иванович планировал уехать? – отряхивая ладони, спросил Родион.

– Говорили-с, что на днях в Москву собирались. Точнее не знаю. Мне укладываться не приказывались-с.

– Куда ведет дверь из его кабинета?

Не готовый к резким поворотам, Лопарев замешкался:

– На черную лестницу-с.

– У кого находится ключ?

– На кухне висит. Изволите взглянуть?

Юный чиновник забрал кольцо, на котором болтались два ключа: большой, старый, проржавевший, и маленький, новенький, блестящий, от французского замка. И, как бы между прочим, спросил, не желает ли господин камердинер взглянуть, что стало с его хозяином. Лопарев заметно присмирел, но отказаться не посмел.

Велев городовому посторониться, Родион впустил испытуемого. Василий Николаевич только заглянул и выскочил как ошпаренный, часто-часто крестясь и шепча молитву, и даже покрылся крупной испариной.

– Кто же такое сотворил? – шепотом спросил он.

Родион и сам не прочь был это узнать.