Будь дождем, будь ветром…

– Однажды мы с мамой собрались в театр. Нарядились, поехали и только на входе поняли, что забыли билеты дома. Купить другие не получилось. Сильно расстроившись, мы вышли на улицу, свернули в первый попавшийся переулок. Заглянули от нечего делать в крохотный старый музей, а там попали на увлеченного, скучавшего без аудитории экскурсовода. Три часа мы, разинув рты, зачарованные его красноречием, слушали, не замечая времени. Как-то с подружкой поехали в музыкальную школу. Заболтавшись в автобусе, проехали несколько остановок. Обратного рейса ждать было долго, и мы решили срезать дорогу. В результате на занятия в тот день не попали, зато от души нагулялись по осеннему городу, прошли из конца в конец через старый парк, глядели на облака, подбирали красивые опавшие листья, любовались птицами, белками… Ох и влетело нам потом! Или вспомни нас с тобой, когда мы захлопнули дверь съемной квартиры, забыв ключи внутри. Часа три играли с местной детворой на площадке, ожидая прихода слесаря. Он сменил замок, ключи стали бесполезны, но я сохранила свой на память. Такие ситуации всегда очень сильно выбивали меня из колеи. Много дней спустя я продолжала изводить себя, сокрушаясь о нарушенных планах. И лишь недавно осознала, что, когда я разглядывала с мамой пожелтевшие газетные вырезки в пустом музее, когда гуляла с подругой по парку, когда до бровей вымазалась с тобой в песке при строительстве башни для кукольной принцессы, когда я была вырвана из привычной круговерти задач, списков неотложных дел, планов – в те минуты я была счастлива. Понимаешь теперь, о чем я?

– Кажется, да. Немного.

– После этого я пообещала себе, если ты вернешься, не набрасываться со старыми обидами, упреками… Ведь на самом деле, в глубине души я буду рада снова увидеть тебя, говорить с тобой, быть рядом. Я не дам пустым заботам и тревогам снова отвлечь меня от ощущения счастья.

Николай успел подумать, что никогда не видел Линду такой: увлеченной, напористой, с горящими глазами, однако мгновение спустя девушка спохватилась и, смутившись, добавила:

– Ой, да что это я все о себе, да о себе. Расскажешь, что с тобой случилось?

Николай задумался. Пожалуй, ничего страшного не произойдет. Сам же хотел спокойно поразмышлять, разложить все по полочкам.

– Хорошо. Только, извини, я голодный, как волк. Буду говорить с набитым ртом.

– Переживу как-нибудь.

Николай в двух словах изложил события последних часов, объяснив, в какую передрягу попал. Ему не понравились романтически-восторженные взгляды Линды, пробивающиеся сквозь сочувственное выражение лица. Похоже, девушка сделала из его визита поспешные далеко идущие выводы, но придумать, как поделикатнее вернуть ее с небес на землю, пока не получалось.

Тем не менее, слушала Линда внимательно, не перебивала, а, когда Николай закончил, уточнила:

– Я поняла про этого твоего Барса, но ты рассказываешь с середины.

– То есть?

– Со вчерашнего вечера. А днем? А позавчера? С чего все началось?

Николай поскреб в затылке.

– Тут такое дело… Мы с ребятами встретились в пятницу – у Генки был повод отметить. Потом… честно говоря, так хорошо посидели, что я не все помню.

Линда благоразумно сдержала рвущийся наружу упрек, хотя, по глазам было видно, далось ей это не без труда. Когда они жили вместе, встречи Николая с друзьями, а особенно последствия этих встреч, были самой частой причиной ссор.

– Давай, что помнишь.

– Давай. Предложил собраться Генка. Он как раз у этого самого Барса в гору пошел. Вот и собрал всех наших – меня, Макса, Рустама, Георгия и Лешку – похвастаться. Мол поручили ему передать кое-кому деньжищи, никто из нас столько в руках не держал. И что Барс ему, как себе, доверяет. И что скоро чуть ли не заместителем своим поставит. И что, если надо будет чего разрулить, чтобы обращались сразу. Мы втихаря между собой посмеивались, подначивали по очереди. Не со злости – просто очень уж наш Аль Капоне местного разлива задавался и важничал. А Генка разошелся не на шутку, пятнами красными пошел. Начал всякие подробности да секреты вываливать.

– Например?

– Например, у Барса – его на самом деле Евгений Барсуков зовут – первая кличка была Барсук. И очень он злился по этому поводу, что зверь несолидный какой-то, мелочь пузатая. Как только в силу вошел, сразу Барсом велел себя называть. Тем, кто с первого раза не понял, тому… второго раза уже не понадобилось.

– А еще что?

– Да много чего по мелочи – такой же фигни. Но под конец, в этом самая закавыка, подколол Генку кто-то из ребят, мол, как же ты денежки охранять взялся? Не боишься, что маманя твоя найдет, да пропьет в момент? А тот возьми и сболтни в запале, что не дурак такие деньги дома хранить. Что они, между прочим, ближе, чем мы думаем – рукой подать. И место всем нам прекрасно известно.

– Что за место?

– Прямо Генка не сказал, но… Понимаешь, неподалеку от ресторана, где мы сидели, есть один дом. Его еще в девяностые строить начали, да на трех этажах забросили. Пока были пацанами – частенько школу там прогуливали. Укромных уголков, закутков всяких, особенно в подвале, навалом, но мы после нескольких лет беготни и пряток могли там с закрытыми глазами ходить. Так что каждый из нас прекрасно понял, о каком таком месте идет речь.

– Ясно. А дальше?

– Дальше надоело нам над Генкой шутить, нарезались все, как… О, точно! Лешка же в больницу попал. У него с алкоголем всегда было не ахти, но в тот раз чего-то совсем не рассчитал. Пил, вроде бы, всякую несерьезную ерунду, а тут вразнос пошел. Хороший пример того, что лонг айленд айс ти – коктейль, который только притворяется твоим другом. Короче, поплохело Лехе прилично. Все забегали, засуетились, скорую вызвали. Она еще, как назло, долго не ехала. Рустам даже на улицу выходил ее встречать.

– Надолго?

– Я не засекал… Минут десять, плюс-минус. Сказал еще потом, что скорой дали не тот адрес, и они там круги нарезали неподалеку.

– Кто вызывал?

– Не помню.

– Интересно. А кто-нибудь еще выходил из-за стола?

Николай почесал затылок.

– Да все, кроме Генки, пожалуй. Он продолжал тамаду изображать. Фонтанировал – не заткнешь. Такое и раньше бывало, мы не рисковали его одного оставлять. Генка пьяный – дурнина дурниной, в одиночку его остановить, если что, не получится. Вот и выходили, кому надо, по очереди, остальные стерегли. Я еще до Рустама отлучался. Меня от выпивки скрутило ненамного лучше Лешки. Долго… с белым другом обнимался, короче. Потом Георгия официантка по делам каким-то зазвала. Потом уже Рустам врачей встречал, а последним Макс вышел помогал Алексея в скорую грузить, даже в больницу с ним поехал. Да. Там уж мы расходиться начали. Чего сидеть?

– А потом что?

– Ничего. Не помню я ни черта, что потом. Так накидался, что остальное – как в тумане. Дошел до остановки автобуса. Но, кажись, не до своей, а в другую сторону. Не соображал ничего. Мне кто-то помогал идти, самому уже было тяжело.

– Кто?

– Да если б знать. Убей не скажу. Помню ощущение, что вроде кто-то из наших. Только я один из ресторана отчалил и не шел никто следом. Очнулся, когда меня водитель на конечной из автобуса выволакивал. Добрел до скверика, нашел скамейку в укромном уголке, уснул. Место удачным оказалось, весь день дрых без задних ног. А ближе к вечеру двое амбалов подошли, меня, как котенка, в охапку сгребли – и к Барсу. Да еще из кармана пиджака вытащили пачку банкнот. Оказалось, перевязаны они были как-то по-особенному – точь-в-точь, как остальные пропавшие деньги. А я спьяну все ворочался, не мог понять, чего ж так неудобно на том боку.

– Послушай, если я правильно поняла, кто угодно мог найти и забрать деньги. После того, как все разошлись. Разве не так?

– Не так. Генка сразу из ресторана, как сообразил, что проболтался, к тайнику своему побежал. А там пусто и… зажигалка моя лежит на земле.

Линда удивленно уставилась на Николая.

– С каких пор ты куришь?

– Я не курю, зажигалка пустая. Помнишь мою привычку постоянно что-нибудь в руках крутить? Мне так думается лучше. Спиннер таскать несолидно, особенно на какие-нибудь совещания, а зажигалка – почти то же самое, плюс крышкой щелкает прикольно. Вещица приметная. На ней инициалы мои были, все об этом знали.

– Значит, в ресторане ты ее тоже вытащил и крутил?

– Ну да.

– Но потом она куда делась?

– Знать бы… Или выпала, или стащил кто-то.

– А, может быть, только не обижайся, пожалуйста… Может быть, ты, все-таки, сам…

– Нет. – голос Николая зазвенел металлом. – Я, конечно, не все помню, но деньги не брал. Точка. Во-первых, это воровство, да еще у друга. Во-вторых, Барс их не на улице нашел. Кто знает, откуда он их взял, какую дрянь продавал? А если на них чья-то кровь? Я брезгую!

– Хорошо, не сердись… Когда каждый из вас выходил, у кого хватило бы времени сбегать к тайнику?

– Да у всех, в общем-то. Только там много денег было, в карман не положишь, а возвращались все с пустыми руками.