Последний отзыв
По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2024.
✖
Современная эсхатология. Занимательная история мифов и учений о конце света эпохи научно-технической революции
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Современная эсхатология. Занимательная история мифов и учений о конце света эпохи научно-технической революции
Антон Краянский
С тех пор, как началась научно-техническая революция, человечество пугают разными жуткими напастями: техническим апокалипсисом, вторжениями инопланетян, космическими катастрофами, восстанием машин, нашествием злобных мутантов и т. д. Всё это – современные эсхатологические мифы. Историю происхождения некоторых из них рассказывает представленная вашему вниманию книга.
Современная эсхатология
Занимательная история мифов и учений о конце света эпохи научно-технической революции
Антон Краянский
© Антон Краянский, 2021
ISBN 978-5-0055-4124-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Вступление
Не в столь далёком прошлом, в конце декабря 2012-го года, отгремела одна из самых массовых истерий в современной истории. Весь мир ждал старого доброго конца света. И, как и много раз до этого, не дождался.
Честно говоря, индейцы Майя подразумевали не совсем конец света, а скорее завершение одного цикла, связанного с Солнцем, и начало нового. А некоторые скептики утверждали, что найденный древний календарь не полный, а лишь фрагмент календаря побольше. Но суть не в этом. Главная загадка заключается не в древних пророчествах, а в мышлении современного человека.
Принято считать, что люди древних цивилизаций, вплоть до античной, обладали мифологическим мышлением, сквозь призму которого мир виделся живым, человек – неотъемлемой частью природы, все события – неизбежно предопределёнными, а между никак несвязанными предметами и явлениями создавались иллюзорные причинно-следственные связи. Но и в наше, казалось бы, рациональное время, мифы, мифологическое восприятие и мифотворчество никуда не делись. Отчасти это объясняется неспособностью современного человека поспеть за слишком высоким темпом научно-технического развития. Мир меняется столь стремительно, что простому обывателю недостаёт знаний и опыта, чтобы осмыслить и понять эти изменения рационально. И тогда пробелы в рациональном заполняются мифологическим.
Не обошло стороной современное мифотворчество и такую важную составляющую европейской культуры (и не только европейской) как эсхатологические мифы и учения – мифы и учения о конце света.
Первые мифы о мировой катастрофе в основном касались прошлого: всемирный потоп, мировой пожар, гибель поколения великанов, обитавших на земле до появления человечества. Были мифы и другого рода: календарные мифы о смерти и воскресении природы, о силах хаоса, злых духах и чудовищах, угрожающих существованию космоса. К календарным мифам восходят представления о космических циклах – периодах становления, гибели и возрождении мира.
Невольные виновники истерии 2012-го, индейцы Центральной Америки, в этом плане не намного оригинальнее со своими мифами о циклических эпохах четырёх солнц: солнце периодически гибло, и чтобы отсрочить очередную катастрофу, силы солнца и богов «подпитывали» кровавыми жертвоприношениями.
Похожие мотивы встречаются в германо-скандинавской мифологии с их Рагнарёком (гибелью богов) и последующим возрождением мира. Причём с новыми богами.
У древних греков сменяются четыре века, в каждом из которых человечество гибнет и заново возрождается богами. Встречаются и упоминания о мировом пожаре, периодически уничтожающем мир и вновь его создающем.
Впервые задумались о возможности «окончательного» конца мира древние иранцы. В их мифологии также присутствуют циклы гибели и возрождения (трёхтысячелетние циклы), но один из них – последний. Происходит последняя битва сил добра и зла, воскресение мёртвых и страшный суд. Праведники обретают вечное блаженство на земле, а грешники, соответственно, отправляются в преисподнюю. Прежний мир прекращает существование.[1 - Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2 Т. – М.: 1991. – Т. 1.]
Отсюда и пляшут религиозно-эсхатологические представления иудаизма, христианства и ислама, дошедшие до наших дней.
Но человечество не ограничилось религиозной эсхатологией. Научно-техническая революция породила новые страхи и предрассудки, не говоря уже о громадных социальных изменениях. Нужно отметить, что и религиозные представления о конце света во многом возникли под влиянием социальных изменений вроде крушения Римской Империи: разрушение привычного образа жизни и неопределённость будущего создавали ощущение приближения мировой катастрофы. Научно-технический прогресс тоже ломал привычную жизнь и продолжает ломать до сих пор. Потому неудивительно, что наряду с религиозным апокалипсисом появилась идея нового вида апокалипсиса – технического. Можно сказать, что зародилась своего рода техническая эсхатология, на сегодняшний день принявшая множество причудливых форм.
С некоторыми разновидностями технических или «научно обоснованных» эсхатологических мифов мы и постараемся разобраться в этой книге.
Технический апокалипсис
Во второй половине XVIII века царила эпоха Просвещения. От науки и техники ожидали, что они решат все насущные проблемы человечества. И основания для оптимизма были: в конце века новорождённая отрасль медицины – наука о вакцинации, – заставила отступить эпидемии оспы.
Но людей беспокоили не только болезни.
Всё началось в 1764-м году, когда английский изобретатель Джеймс Харгривс предложил новую прядильную машину с ручным двигателем, способную выполнять работу нескольких человек. За этим нехитрым устройством последовали более сложные, с водяными и паровыми приводами, способные заменить труд сотен людей. Так начинался промышленный переворот. И одновременно с ним индивидуальный апокалипсис для десятков тысяч ткачей, многие из которых попросту умерли с голоду, не выдержав конкуренции с дешёвым фабричным производством тканей.
Прядильня машина Харгривса. Изображение с chron.com
Оговоримся: вины машин в этом нет. Машины лишь инструмент. Структура общества существенно изменится и приспособится к столь кардинальным изменениям только к 20-м годам XX века. Общество и государство просто не поспевали за техникой, которой вдруг вздумалось набрать невообразимую ранее скорость развития.
Но простые люди видели лишь то, что машины отнимают их работу, обрекая на нищету и голод. Неудивительно, что в 60-70-е годы XVIII века против внедрения машин начались выступления. А в Англии набирает силу знаменитое движение луддитов – разрушителей машин. Первые акты разрушения машин отмечаются в то же время. По легенде, некий Нед Лудд (существование которого не подтверждено) первым разрушил не то вязальный станок, не то два чулочных. Сведения о его мотивах тоже разнятся: то ли протест против произвола фабрикантов, то ли непосредственно против машин, которые лишали людей работы.
Так или иначе, движение ширилось. С конца 70-х годов XVIII века в Ланкашире и других графствах начались бунты против строительства механических хлопкопрядилен. А в 1811-1813-м годах дошло чуть ли не до боевых действий, когда рабочие совершали организованные нападения на фабрики. Бунты, разумеется, жестоко подавили, а за разрушение станков ввели смертную казнь (Европа ещё не успела стать либеральной, а потому с недовольными социальной несправедливостью гражданами не очень церемонились). Но движение луддитов заглохло только к 30-м годам XIX века.
В наше время некоторые защитники прогресса любят выставлять луддитов как этакий эталон мракобесия. Дескать, тёмные и невежественные массы только и думали, как бы остановить научно-техническое развитие и погрузиться обратно в пучину Средневековья. Но на самом деле людям просто нечего было есть. А голодный человек, обременённый не менее голодной семьёй, не слишком задумывается над высокими материями.
Тем временем прогресс наращивал обороты, продолжая перемалывать прежний уклад жизни и прежний мир. В начале 80-х годов XVIII века Джеймс Уатт наконец довёл до ума свою знаменитую паровую машину двойного действия. В 1785-м году двигатель этой системы был установлен на прядильной фабрике. Затем паровые двигатели постепенно внедрили во все отрасли английской промышленности. Началось распространение паровых машин в США и Европе.
Скоро паровые машины, в несколько более компактном виде, добрались до транспорта. В 1807-м году американский изобретатель Роберт Фултон сумел установить паровой двигатель на речном парусном судне «Норт-Ривер» (позже переименованное в «Клермонт»).
Вполне логично было попытаться впихнуть паровой двигатель в повозку, что и сделал в начале XIX века Ричард Тревитик, а за ним и множество других изобретателей. Но паровые повозки широкого распространения не получили, в виду громоздкости, шума, дыма и не слишком высокой проходимости (асфальтированных дорог ещё не строили).
Подлинную революцию произвёл паровоз, изобретённый тем же Тревитиком, а затем усовершенствованный в 1814-м году Джорджем Стефенсоном (который заодно предложил делать железные рельсы вместо чугунных, прежде использовавшихся в конных железных дорогах). К середине века паровой железнодорожный транспорт окончательно завоёвывает мир и оплетает его десятками тысяч километров железнодорожных путей. Люди впервые получили по-настоящему быстрый сухопутный транспорт, способный двигаться с невиданными для того времени скоростями до 100 км/ч и более.
Паровоз Стефенсона «Ракета». Изображение с pinterest.ru
Нужно отметить ещё три не таких заметных в то время, но важных изобретения.
В 1860-м году французский изобретатель Ж. Ж. Э. Ленуар построил газовый двигатель внутреннего сгорания с электрическим зажиганием. Двигатель оказался маломощным, и потому его распространение ограничилось некоторыми мелкими предприятиями Франции.
В 1834-м году российский академик Б. С. Якоби строит первый практически применимый электрический двигатель. А в 1856-м году французская фирма «Альянс» создаёт магнитоэлектрический генератор, приводимый в движение паровой машиной. Эти изобретения, как и двигатель внутреннего сгорания не получили распространения в своё время, но стали основой нового витка технической революции уже в XX веке.[2 - Виргинский, В. С. Очерки истории науки и техники XVI—XIX веков. – М.: 1984.]
Мыслители долгое время обходили молчанием проблемы, которые породил технический прогресс. Их больше интересовали вопросы о природе научного знания и способах его получения. Герберт Спенсер[3 - Спенсер Герберт (1820—1903) – английский философ и социолог, один из родоначальников позитивизма, основатель органической школы в социологии; идеолог либерализма.] мельком взглянул на новые процессы и, как один из основоположников социал-дарвинизма, решил, что они не так уж плохи. Обществу тоже нужен естественный отбор, а новый технический и экономический уклад позволяет выживать более успешным и экономически эффективным, а неэффективных отсеивает. И многие с ним согласились.
Пока не началась Первая мировая война.
До этого никто не усматривал в техническом прогрессе чего-то апокалиптического. Но дальше в дело вступили крупнокалиберная артиллерия, пулемёты, танки, бронемашины, аэропланы и отравляющие газы. Всё это, в совокупности с миллионами погибших, заставило призадуматься. Одно дело, когда кто-то незаметно (для высших и средних классов) мрёт с голоду. И совсем другое, когда наблюдаешь скошенных пулемётами, разорванных бомбами и снарядами, раздавленных танками и задушенных газами солдат. Да ещё в таких масштабах, каких раньше никто не то что представить – в самом горячённом наркотическом бреду не мог углядеть.
Одним из первых забил тревогу наш соотечественник Николай Бердяев[4 - Бердяев Николай Александрович (1874—1948) – русский религиозный философ. Один из основателей такого направления в философии как религиозный экзистенциализм.] (собственно, от него и пошла идея технического апокалипсиса). Бердяеву не нравилось, что человек больше не связан с природой, да и темп жизни как-то слишком ускорился (и всех общественных процессов заодно). И мало того, что человек отгородился от природы искусственной средой, так ещё начал покорять её и набирать непомерное могущество. В виду этого у человека не остаётся времени на духовное развитие. «Развитие техники ведёт к истреблению духовности»[5 - Бердяев Н. А. Смысл истории. – М.: 1992. – С. 168], – заключил Бердяев. И тут либо мы истребим друг друга от бездуховности, либо морально разложимся от богатств, которые даёт техническая цивилизация, и вымрем.
Ему вторили западные философы.
Они также опасались, что техническая цивилизация слишком изменит человека и его ценности. И самый большой страх вызывало так называемое «обезличивание». Тут сыграло роль изобретение конвейера, который способствовал развитию узкой специализации. Не нужно было больше уметь изготовить вещь полностью: прикручивай гайку или крепи деталь – вот и все умения. «Катастрофа!» – закричали перепуганные мыслители. Производимые вещи больше не являются предметом творчества. Теперь это безликие штамповки. А человек – винтик промышленной машины.
Льюис Мамфорд[6 - Мамфорд Льюис (1895—1990) – американский философ и социолог. Автор работ по философии техники.] даже специальный термин придумал – мегамашина. Для обозначения крупных производственных коллективов. Но немного подумав, он распространил термин на любую строгую иерархическую социальную организацию. Всё современное общество, согласно Мамфорду, одна гигантская мегамашина, которая только и делает, что занимается производством. И человек, ставший частью мегамашины, перестаёт быть человеком: теряет воображение, творческие и другие человеческие способности. Вымирания Мамфорд человечеству не предрекал, но превращение человека в элемент производственного процесса казалось ему незавидной судьбой.
Примерно в том же духе рассуждал Хосе Ортега-и-Гассет[7 - Ортега-и-Гассет Хосе (1883—1955) – испанский философ, публицист и общественный деятель.]. У людей из-за развития техники отмирает способность к воображению, и даже желание обладать этим качеством. А потому, полагал он, человек теряет индивидуальность, становится частью серой, безликой массы. Нет больше целей, стремлений и смысла жизни.
Справедливости ради заметим, что Ортега-и-Гассет во многом предвосхитил появление общества потребления.
Карл Ясперс[8 - Ясперс Карл (1883—1969) – немецкий философ, представитель религиозного экзистенциализма, психиатр. Один из основоположников философии техники.] тоже считал, что человек становится как бы частью машины, а исчезновение собственности на орудия ручного труда (и, соответственно, исчезновение ремесленников) не есть хорошо. Но он же первый заметил, что техника – просто инструменты и навыки человека. И без человека она не существует. Заодно позволяет менять окружающую среду и успешнее выживать. Потому не стоит технику слишком демонизировать.[9 - Антология мировой философии: в 4 т. – М.: 1969—1972.]
Но хор пророков технического апокалипсиса заглушил голос разума.
К середине века появились более весомые причины для опасений – экологические проблемы. На глазах стало возникать новое эсхатологическое учение – о конце света вследствие экологической катастрофы.
Антон Краянский
С тех пор, как началась научно-техническая революция, человечество пугают разными жуткими напастями: техническим апокалипсисом, вторжениями инопланетян, космическими катастрофами, восстанием машин, нашествием злобных мутантов и т. д. Всё это – современные эсхатологические мифы. Историю происхождения некоторых из них рассказывает представленная вашему вниманию книга.
Современная эсхатология
Занимательная история мифов и учений о конце света эпохи научно-технической революции
Антон Краянский
© Антон Краянский, 2021
ISBN 978-5-0055-4124-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Вступление
Не в столь далёком прошлом, в конце декабря 2012-го года, отгремела одна из самых массовых истерий в современной истории. Весь мир ждал старого доброго конца света. И, как и много раз до этого, не дождался.
Честно говоря, индейцы Майя подразумевали не совсем конец света, а скорее завершение одного цикла, связанного с Солнцем, и начало нового. А некоторые скептики утверждали, что найденный древний календарь не полный, а лишь фрагмент календаря побольше. Но суть не в этом. Главная загадка заключается не в древних пророчествах, а в мышлении современного человека.
Принято считать, что люди древних цивилизаций, вплоть до античной, обладали мифологическим мышлением, сквозь призму которого мир виделся живым, человек – неотъемлемой частью природы, все события – неизбежно предопределёнными, а между никак несвязанными предметами и явлениями создавались иллюзорные причинно-следственные связи. Но и в наше, казалось бы, рациональное время, мифы, мифологическое восприятие и мифотворчество никуда не делись. Отчасти это объясняется неспособностью современного человека поспеть за слишком высоким темпом научно-технического развития. Мир меняется столь стремительно, что простому обывателю недостаёт знаний и опыта, чтобы осмыслить и понять эти изменения рационально. И тогда пробелы в рациональном заполняются мифологическим.
Не обошло стороной современное мифотворчество и такую важную составляющую европейской культуры (и не только европейской) как эсхатологические мифы и учения – мифы и учения о конце света.
Первые мифы о мировой катастрофе в основном касались прошлого: всемирный потоп, мировой пожар, гибель поколения великанов, обитавших на земле до появления человечества. Были мифы и другого рода: календарные мифы о смерти и воскресении природы, о силах хаоса, злых духах и чудовищах, угрожающих существованию космоса. К календарным мифам восходят представления о космических циклах – периодах становления, гибели и возрождении мира.
Невольные виновники истерии 2012-го, индейцы Центральной Америки, в этом плане не намного оригинальнее со своими мифами о циклических эпохах четырёх солнц: солнце периодически гибло, и чтобы отсрочить очередную катастрофу, силы солнца и богов «подпитывали» кровавыми жертвоприношениями.
Похожие мотивы встречаются в германо-скандинавской мифологии с их Рагнарёком (гибелью богов) и последующим возрождением мира. Причём с новыми богами.
У древних греков сменяются четыре века, в каждом из которых человечество гибнет и заново возрождается богами. Встречаются и упоминания о мировом пожаре, периодически уничтожающем мир и вновь его создающем.
Впервые задумались о возможности «окончательного» конца мира древние иранцы. В их мифологии также присутствуют циклы гибели и возрождения (трёхтысячелетние циклы), но один из них – последний. Происходит последняя битва сил добра и зла, воскресение мёртвых и страшный суд. Праведники обретают вечное блаженство на земле, а грешники, соответственно, отправляются в преисподнюю. Прежний мир прекращает существование.[1 - Мифы народов мира. Энциклопедия: в 2 Т. – М.: 1991. – Т. 1.]
Отсюда и пляшут религиозно-эсхатологические представления иудаизма, христианства и ислама, дошедшие до наших дней.
Но человечество не ограничилось религиозной эсхатологией. Научно-техническая революция породила новые страхи и предрассудки, не говоря уже о громадных социальных изменениях. Нужно отметить, что и религиозные представления о конце света во многом возникли под влиянием социальных изменений вроде крушения Римской Империи: разрушение привычного образа жизни и неопределённость будущего создавали ощущение приближения мировой катастрофы. Научно-технический прогресс тоже ломал привычную жизнь и продолжает ломать до сих пор. Потому неудивительно, что наряду с религиозным апокалипсисом появилась идея нового вида апокалипсиса – технического. Можно сказать, что зародилась своего рода техническая эсхатология, на сегодняшний день принявшая множество причудливых форм.
С некоторыми разновидностями технических или «научно обоснованных» эсхатологических мифов мы и постараемся разобраться в этой книге.
Технический апокалипсис
Во второй половине XVIII века царила эпоха Просвещения. От науки и техники ожидали, что они решат все насущные проблемы человечества. И основания для оптимизма были: в конце века новорождённая отрасль медицины – наука о вакцинации, – заставила отступить эпидемии оспы.
Но людей беспокоили не только болезни.
Всё началось в 1764-м году, когда английский изобретатель Джеймс Харгривс предложил новую прядильную машину с ручным двигателем, способную выполнять работу нескольких человек. За этим нехитрым устройством последовали более сложные, с водяными и паровыми приводами, способные заменить труд сотен людей. Так начинался промышленный переворот. И одновременно с ним индивидуальный апокалипсис для десятков тысяч ткачей, многие из которых попросту умерли с голоду, не выдержав конкуренции с дешёвым фабричным производством тканей.
Прядильня машина Харгривса. Изображение с chron.com
Оговоримся: вины машин в этом нет. Машины лишь инструмент. Структура общества существенно изменится и приспособится к столь кардинальным изменениям только к 20-м годам XX века. Общество и государство просто не поспевали за техникой, которой вдруг вздумалось набрать невообразимую ранее скорость развития.
Но простые люди видели лишь то, что машины отнимают их работу, обрекая на нищету и голод. Неудивительно, что в 60-70-е годы XVIII века против внедрения машин начались выступления. А в Англии набирает силу знаменитое движение луддитов – разрушителей машин. Первые акты разрушения машин отмечаются в то же время. По легенде, некий Нед Лудд (существование которого не подтверждено) первым разрушил не то вязальный станок, не то два чулочных. Сведения о его мотивах тоже разнятся: то ли протест против произвола фабрикантов, то ли непосредственно против машин, которые лишали людей работы.
Так или иначе, движение ширилось. С конца 70-х годов XVIII века в Ланкашире и других графствах начались бунты против строительства механических хлопкопрядилен. А в 1811-1813-м годах дошло чуть ли не до боевых действий, когда рабочие совершали организованные нападения на фабрики. Бунты, разумеется, жестоко подавили, а за разрушение станков ввели смертную казнь (Европа ещё не успела стать либеральной, а потому с недовольными социальной несправедливостью гражданами не очень церемонились). Но движение луддитов заглохло только к 30-м годам XIX века.
В наше время некоторые защитники прогресса любят выставлять луддитов как этакий эталон мракобесия. Дескать, тёмные и невежественные массы только и думали, как бы остановить научно-техническое развитие и погрузиться обратно в пучину Средневековья. Но на самом деле людям просто нечего было есть. А голодный человек, обременённый не менее голодной семьёй, не слишком задумывается над высокими материями.
Тем временем прогресс наращивал обороты, продолжая перемалывать прежний уклад жизни и прежний мир. В начале 80-х годов XVIII века Джеймс Уатт наконец довёл до ума свою знаменитую паровую машину двойного действия. В 1785-м году двигатель этой системы был установлен на прядильной фабрике. Затем паровые двигатели постепенно внедрили во все отрасли английской промышленности. Началось распространение паровых машин в США и Европе.
Скоро паровые машины, в несколько более компактном виде, добрались до транспорта. В 1807-м году американский изобретатель Роберт Фултон сумел установить паровой двигатель на речном парусном судне «Норт-Ривер» (позже переименованное в «Клермонт»).
Вполне логично было попытаться впихнуть паровой двигатель в повозку, что и сделал в начале XIX века Ричард Тревитик, а за ним и множество других изобретателей. Но паровые повозки широкого распространения не получили, в виду громоздкости, шума, дыма и не слишком высокой проходимости (асфальтированных дорог ещё не строили).
Подлинную революцию произвёл паровоз, изобретённый тем же Тревитиком, а затем усовершенствованный в 1814-м году Джорджем Стефенсоном (который заодно предложил делать железные рельсы вместо чугунных, прежде использовавшихся в конных железных дорогах). К середине века паровой железнодорожный транспорт окончательно завоёвывает мир и оплетает его десятками тысяч километров железнодорожных путей. Люди впервые получили по-настоящему быстрый сухопутный транспорт, способный двигаться с невиданными для того времени скоростями до 100 км/ч и более.
Паровоз Стефенсона «Ракета». Изображение с pinterest.ru
Нужно отметить ещё три не таких заметных в то время, но важных изобретения.
В 1860-м году французский изобретатель Ж. Ж. Э. Ленуар построил газовый двигатель внутреннего сгорания с электрическим зажиганием. Двигатель оказался маломощным, и потому его распространение ограничилось некоторыми мелкими предприятиями Франции.
В 1834-м году российский академик Б. С. Якоби строит первый практически применимый электрический двигатель. А в 1856-м году французская фирма «Альянс» создаёт магнитоэлектрический генератор, приводимый в движение паровой машиной. Эти изобретения, как и двигатель внутреннего сгорания не получили распространения в своё время, но стали основой нового витка технической революции уже в XX веке.[2 - Виргинский, В. С. Очерки истории науки и техники XVI—XIX веков. – М.: 1984.]
Мыслители долгое время обходили молчанием проблемы, которые породил технический прогресс. Их больше интересовали вопросы о природе научного знания и способах его получения. Герберт Спенсер[3 - Спенсер Герберт (1820—1903) – английский философ и социолог, один из родоначальников позитивизма, основатель органической школы в социологии; идеолог либерализма.] мельком взглянул на новые процессы и, как один из основоположников социал-дарвинизма, решил, что они не так уж плохи. Обществу тоже нужен естественный отбор, а новый технический и экономический уклад позволяет выживать более успешным и экономически эффективным, а неэффективных отсеивает. И многие с ним согласились.
Пока не началась Первая мировая война.
До этого никто не усматривал в техническом прогрессе чего-то апокалиптического. Но дальше в дело вступили крупнокалиберная артиллерия, пулемёты, танки, бронемашины, аэропланы и отравляющие газы. Всё это, в совокупности с миллионами погибших, заставило призадуматься. Одно дело, когда кто-то незаметно (для высших и средних классов) мрёт с голоду. И совсем другое, когда наблюдаешь скошенных пулемётами, разорванных бомбами и снарядами, раздавленных танками и задушенных газами солдат. Да ещё в таких масштабах, каких раньше никто не то что представить – в самом горячённом наркотическом бреду не мог углядеть.
Одним из первых забил тревогу наш соотечественник Николай Бердяев[4 - Бердяев Николай Александрович (1874—1948) – русский религиозный философ. Один из основателей такого направления в философии как религиозный экзистенциализм.] (собственно, от него и пошла идея технического апокалипсиса). Бердяеву не нравилось, что человек больше не связан с природой, да и темп жизни как-то слишком ускорился (и всех общественных процессов заодно). И мало того, что человек отгородился от природы искусственной средой, так ещё начал покорять её и набирать непомерное могущество. В виду этого у человека не остаётся времени на духовное развитие. «Развитие техники ведёт к истреблению духовности»[5 - Бердяев Н. А. Смысл истории. – М.: 1992. – С. 168], – заключил Бердяев. И тут либо мы истребим друг друга от бездуховности, либо морально разложимся от богатств, которые даёт техническая цивилизация, и вымрем.
Ему вторили западные философы.
Они также опасались, что техническая цивилизация слишком изменит человека и его ценности. И самый большой страх вызывало так называемое «обезличивание». Тут сыграло роль изобретение конвейера, который способствовал развитию узкой специализации. Не нужно было больше уметь изготовить вещь полностью: прикручивай гайку или крепи деталь – вот и все умения. «Катастрофа!» – закричали перепуганные мыслители. Производимые вещи больше не являются предметом творчества. Теперь это безликие штамповки. А человек – винтик промышленной машины.
Льюис Мамфорд[6 - Мамфорд Льюис (1895—1990) – американский философ и социолог. Автор работ по философии техники.] даже специальный термин придумал – мегамашина. Для обозначения крупных производственных коллективов. Но немного подумав, он распространил термин на любую строгую иерархическую социальную организацию. Всё современное общество, согласно Мамфорду, одна гигантская мегамашина, которая только и делает, что занимается производством. И человек, ставший частью мегамашины, перестаёт быть человеком: теряет воображение, творческие и другие человеческие способности. Вымирания Мамфорд человечеству не предрекал, но превращение человека в элемент производственного процесса казалось ему незавидной судьбой.
Примерно в том же духе рассуждал Хосе Ортега-и-Гассет[7 - Ортега-и-Гассет Хосе (1883—1955) – испанский философ, публицист и общественный деятель.]. У людей из-за развития техники отмирает способность к воображению, и даже желание обладать этим качеством. А потому, полагал он, человек теряет индивидуальность, становится частью серой, безликой массы. Нет больше целей, стремлений и смысла жизни.
Справедливости ради заметим, что Ортега-и-Гассет во многом предвосхитил появление общества потребления.
Карл Ясперс[8 - Ясперс Карл (1883—1969) – немецкий философ, представитель религиозного экзистенциализма, психиатр. Один из основоположников философии техники.] тоже считал, что человек становится как бы частью машины, а исчезновение собственности на орудия ручного труда (и, соответственно, исчезновение ремесленников) не есть хорошо. Но он же первый заметил, что техника – просто инструменты и навыки человека. И без человека она не существует. Заодно позволяет менять окружающую среду и успешнее выживать. Потому не стоит технику слишком демонизировать.[9 - Антология мировой философии: в 4 т. – М.: 1969—1972.]
Но хор пророков технического апокалипсиса заглушил голос разума.
К середине века появились более весомые причины для опасений – экологические проблемы. На глазах стало возникать новое эсхатологическое учение – о конце света вследствие экологической катастрофы.
