Витая в облаках. Лирический дневник

пусть в феврале покроют их метели,
и половодья пусть апрельский плеск
уносит всё в пасхальные недели…

так на руси святой заведено
от первых дней судьбы её творенья.
ещё одно о том стихотворенье,
ещё в любви признание одно

бывшей жене

вновь новый год без обновленья
грядёт в отчаянных звонках,
и чья-то иноходь оленья
сквозь вьюгу блазнится, тонка
что ж! наряжу, пожалуй, фикус
озябший, пыльный и немой,
и позову, пожалуй, вику,
коль скоро нет тебя со мной,
и прогуляюсь по арбату,
который «старым» не зову,
но обращаюсь как к собрату,
презрев нашествия молву
и, пересчитывая деньги,
найду, быть может, на ларёк,
где лазуритовые серьги
глядят, как искренний намёк
и, поглазев в ответ печально,
промямлю, булку прожевав:
«с тобой общаюсь я астрально
и не нарушу наш устав!»
затем, возможно, у филиппа —
в тепле и свете постою
плохой печатью с контратипа,
которой больше не таю,
и, разомлев от благодати,
поставлю свечи у икон…
как много зим, порядком датый,
я мимо церкви шёл окон!
но – слава богу – мир огромный
его не более любви;
я возношу бокал скоромный
и пью за вас, тоской обвит

чёрные алые розы

убивают поэтов нечасто,
но, когда погибают они,
понимаешь, как много причастно
к совершённому в чёрные дни
да, трещали в крещенье морозы,
и дымился в чаду «англетер»,
когда чёрные алые розы
бросил некто и в ад пролетел
да, заплакали звонницы звоном,
как на выстрелы отозвались,
и над сценою как над амвоном
птицы чёрные взрезали высь —
потому что всё в мире причастно
к совершённому в чёрные дни…
убивают поэтов нечасто,
потому что так редки они!

снова снег

снова снег идёт с небес на сушу
первозданно холоден и чист,
и летит на раненую душу
вдохновенье \им же не кичись!\
и забвенье горестной утраты
и, как будто, музыка звучит…
если дожил, брат мой, до утра ты,
будь как снег – и холоден и чист
наберись и мужества и воли,
с белизной чудесною сроднись,
пусть уйдут сомнения и боли:
нам лететь завещано не вниз

глупости

членам членов жюри посвящается:

короткие самые дни
и самые длинные ночи…
пегас мой, покрепче лягни
в мои нераскрытые очи!
нельзя же полжизни проспать
по-детски в смешных сновиденьях!
наверное, проклял господь
за глупости в стихотвореньях
когда-то я глупостью звал
всё то, что, pardon, неприлично,
что друг мой тайком рисовал
и ночью нашёптывал лично
теперь он всё вывалил сам
на белую душу бумагу
подумать, как больно лесам
от этой позорной отваги!
не чувствуется – не пиши
не любишь, не хочешь, не можешь —