Витая в облаках. Лирический дневник

предаться перу не спеши,
ведь сам же свою же ты ложь ешь

выпавший снежок

чистить печень творожком,
душу – выпавшим снежком,
зубы чистить пастою,
ум – молитвой частою,
любоваться на восход,
весь любить простой народ,
всех без исключения —
лучшее лечение

свеча

шумит, как море, зимний лес,
синеет, как оно,
полно таинственных чудес
с утра моё окно

а на душе – смятенье чувств,
и в сердце – холодок,
а на лице – улыбка уст,
и грустных мыслей ток

звенит пурга, горит свеча
у праздничных икон,
но разливается печаль
по инею окон

ничьи не светятся глаза
за пасмурным стеклом,
не будят песней голоса
уснувший в полдень дом

снеговей

берёзы жалуются ветру,
что замерзают на ветру,
и шепчут утреннему свету,
что оживают на свету

исходит страстное моленье
от разметавшихся ветвей,
и затихает на мгновенье
неугомонный снеговей

деревья кланяются долу —
и разгоревшейся заре,
и мной оставленному дому,
и самому царю царей

метель

наш дом закрыт на медные засовы
и шапкой белоснежною покрыт,
в ночи вздыхают трубы, словно совы,
и кот урчит как маленькая рысь

меня жжёт страх, изжога или совесть,
и еле брезжит где-то впереди
придуманная в юношестве повесть
и песней отзывается в груди

вчера в дороге видел я ребёнка,
под снегом с непокрытой головой
он милостыню пел и нотой тонкой
одолевал машин свирепый вой

мне показалось, что его я слышал
давным-давно, когда душой был чист,
когда лазурный купол был мне крыша
и не срывался с уст разбойный свист

увы, ушли и больше не вернулись
отец и дед, любимая и друг,
но всё ж мерещатся они в метели улиц
и руку помощи протягивают вдруг

памяти ту-154…

если б симфонические звуки
чувствовать могли и понимать
наших душ страдания и муки
и, как люди – музыке, внимать,
каждая судьба бы им казалась
морю осиянному сродни,
но пока у звёздного вокзала
мы друг друга слышим лишь одни!

казнь

на эшафот печальных мыслей,
мешая день с полночной тьмой,
взошёл я весело и быстро,
как если б ты была со мной

толпа грехов рукоплескала,
но мрачен был судьбы палач,