Просто о главном

– Вот это я понимаю, мужик! – восхищенно заметила Лена.

– Я расслабилась и залетела! Чего душой кривить, надеялась, что когда узнает о моей беременности, прибежит ко мне, кинется на грудь и останется со мной. Но с расчетами ошиблась. Не собирался он никого бросать, а я как была любовницей, так и осталась. И ведь его жена наверняка знала и знает о моем существовании, но даже носом не ведет.

– Мудрая баба! – произнесла Лера.

– Еще бы, такую золотую жилу терять. Он приходил иногда, гладил меня то по голове, то по животу и уходил. Первое время терпела, потом истерить стала. После очередной истерики разругались в пух и прах. Я родила, ему ничего не сказала. В театре, конечно, донесли, но я первое время к ребенку не подпускала. Ничего не говорите, знаю – дура! Растить ребенка от любимого мужчины, на которого обидку затаила, самое страшное. Всю злость, неудовлетворенность на маленького начинаешь вымещать. А у Соньки с рождения проблемы со здоровьем были. Она не умела какать!

– Как так? – удивленно спросила Ира.

– Вот и я в шоке была. То, что дочка не умеет самостоятельно ходить по нужде, я обнаружила на вторые сутки пребывания дома, когда, видимо, резервуар, наполнился по самые уши и кроме как истошного крика она ничего больше не могла, даже не пукнула ни разу. Я ее и кормила, и поила, и пеленала, и тряпочки на живот клала, но крик не заканчивался. Слава богу, зашла мама, она живет на другом конце города, заехала посмотреть на внучку. Мы стали думать вместе, чтобы такого предпринять. В итоге сошлись на том, что надо вызывать скорую.

Спустя полчаса мама уже пила валокордин и заталкивала в уши беруши, так как неподготовленному слушать подобный визг было невыносимо. Мне порой казалось, что у Соньки низкочастотный крик, который однажды сведет меня с ума. Пончик, наш престарелый котяра, когда Соня включала сирену, судя по его виду, испытывал все муки ада. Он так сильно прижимал уши, что, казалось, глаза вывалятся. И резко менял уютные подушки на моей кровати на тихое пространство под ванной.

Так вот, мама на кухне с берушами, Пончик под ванной, я в эпицентре. Наконец прибыл врач, высоченный, средних лет мужчина, больше похожий на строителя с огромными ручищами. И самый первый вопрос его был в яблочко: «А когда ваша малышка последний раз в туалет ходила?» Я призадумалась. С каждой секундой осознания того факта, что Сонька не ходила в туалет уже вторые сутки, меня накрывала огненная волна, от которой лицо стало пунцовым. Врач по моему виду все понял: «Ну вы, мамаша, даете! Клизму давайте». Проблема разрешилась мгновенно, и вся на доктора. После чего счастливый ребенок заснул.

На следующий день подобное повторилось, но я-то уже все знала и снова воспользовалась чудо-приспособлением.

Впоследствии, обращаясь к врачам, мы так и не выяснили природу происхождения этой патологии, они в один голос утверждали, что у нее все прекрасно работает, и успокаивали тем, что года в три все нормализуется! Браво нашей медицине!

А пока мы продолжаем ежедневные процедуры и ждем трех лет. Сейчас нам два.

И подобные представления у нас ежедневно и еженощно. В ход идет все: и клизмы, и свечи, и трубки воздуховыводящие. Я порой выползаю на балкон покурить после всей этой канонады, когда Сонька засыпает, сажусь в кресло и тупо наслаждаюсь тишиной и одиночеством.

Однажды распласталась по креслу, как стахановка после двойной смены, расслабляюсь.

И тут произошло непредвиденное. Сонька должна была дрыхнуть минимум часа два-три, но вдруг проснулась и истошно заорала. Я потушила недокуренную сигаретку и кинулась в комнату. Потрогала, понюхала, все в норме. Кушали недавно. Все должно было быть в порядке. Но моя соплюха орала как потерпевшая. Пончик с шипением ретировался под ванну, у меня было желание отправиться вместе с ним!

Сунула пустышку, она одним плевком отправила ее за кроватку, я полезла доставать.

Нервы на пределе!

«Что я тебе сделала?» – заорала я на ребенка. Сонька даже заткнулась, видать, не ожидала, что мать повысит на нее голос. Но меня уже было не остановить!

«Что ты орешь? Пожрала, обосралась, чего тебе от меня еще надо? Что ты хочешь? Это все он, да, да! Это все из-за твоего папаши. Вы оба только и умеете, что издеваться надо мной!»

Я завыла, как волчица на Луну.

Схватила Соньку на руки, выволокла ее на балкон. Она орет, я реву. И тут мне в голову приходит сумасшедшая мысль. Третий этаж. Я подхожу к перилам балкона, немного наклоняюсь вперед и разжимаю руки. Просто расслабляю их, и все… И она падает вниз. Третий этаж. Ей будет достаточно. Тюк головкой об асфальт, и тю-тю! Конец мучениям! А что же я скажу полиции? «Ой, гражданин полицейский, я такая виноватая, но я и подумать не могла, что так произойдет. Отошла всего на пять минут на кухню подогреть смесь, а вернулась. Такое горе, такое горе». «А как же, милочка, она у вас до балкона добралась?» Сама, блин, дошла! Вот дура! Когда я, наконец, от мыслей своих в реальность вернулась, стою возле перил, мелочь молчит и дрыхнет. Я от греха подальше в комнату, а когда стала перекладывать в кроватку, она снова разоралась! Какие, к чертям собачьим, тут нервы. Я ее в кровать бросила, на балкон вышла, сигарету прикурила и уселась на стул. От злости я так сильно сжимала зубы, что казалось, они вот-вот рассыпаются. Вот на хрена мне все это, думалось мне. Сдался мне этот ребенок! Все! Завтра пойду гулять и так нечаянно толкну коляску на проезжую часть, и будь что будет, только бы все это закончилось!

Сонька молчала. Меня прошиб холодный пот. Я ведь даже не помнила, как в кроватку ее запульнула, а вдруг она в подушку лицом упала и задохнулась. Не мать, а сволочуга какая-то! Я влетела в комнату, подбежала к кроватки… Сонька дрыхла сладким сном, лежа на животике, повернув голову налево. А ведь я ее могла убить…

Света, всхлипывая, закрыла лицо руками. Сзади к ней подошла Ирина и обняла.

– Вот это ты дала! Смелая, – произнесла Лера.

– Куда уж там, – вытирая слезы, сказала Света.

– Я вот не смогла признаться в таком. Хотя мысли разные были, и поизощренней твоих. И вот скажи мне, Елена, после всего этого, про какой ты там инстинкт говорила?

– Ну это ж я от незнания, по привычному.

В помещение открылась дверь, и на пороге появился полицейский.

– Ну что, бабоньки, освобождайте помещение, у нас новенькие.

– Так, может, мы и их повеселим? – предложила Лера.

– Иди уже. Дома Пьеро заждался. И больше не хулиганьте.

Девушки одна за другой вышли из помещения, одна Лена задержалась в дверях.

– Товарищ полицейский, а вам ведро не попадалось?

– Какое еще ведро?

– Мусорное. Я с ним должна была быть.

– А, это! Так ты им при задержании коллеге моему по голове настучала.

– И как? – шокировано спросила Лена.

– Вдребезги!

Лена почувствовала, как ноги стали подкашиваться, она схватилась за дверной косяк.

– Коллега? – шепотом спросила она.

– Да неее, ведро! Ему-то что будет? У него на полбашки титановая пластина стоит.

– Аааа… Но вы все равно извинитесь перед ним за меня, а то так нехорошо получилось…

Лена виновато опустила голову и вышла из камеры.

Полицейский подошел к пятой женщине.

– Мадам, подъем.

Женщина, что-то бормоча себе под нос, поднялась с кровати и, завернувшись в одеяло, направилась к выходу.

– Ээээ, ты куда?

Полицейский остановил женщину и снял с нее одеяло. Женщина бросила на него презрительный взгляд еще пьяными глазами, демонстративно запахнула обглоданный полушубок и, пошатываясь, вышла.

На улице Лера глубоко вдохнула свежий воздух морозного утра.

– Чувствуете запах свободы?

– Не вижу повода не выпить по рюмашке, – предложила Ира, – Ведро помянуть и за знакомство…