Второе рождение

– Собрались, значит, мужики, выпивают, охотничьи байки травят, – за чисткой грибов начал анекдотическое повествование Шеф. – Один говорит: «пошёл я зимой на охоту, водки набрал, ружьё, всё как положено. Чего тормозим, разливай за охоту!». Разлили мужики, выпили за охоту по стакану, рассказчик осоловел, кемарить начал. Его толкают в бок, мол, продолжай. Он встрепенулся, продолжает: «Захожу в лес, смотрю – волчьи следы. Я вскидываю ружьё, иду по следу. Ну, наливайте за охотничью удачу». Налили ещё по стакану, выпили, рассказчика развезло уже, он дремлет, его толкают в бок, мол, продолжай. Он: «А? Что? Кто? Какая охота? А, вспомнил! Ну да, иду за волками по следу, нахожу стаю, целюсь, стреляю, и осечка. А волки на меня уже рванули, я ружьё уронил, на дерево полез, повезло… Наливай за везенье». Налили, выпили, рассказчика уже растащило в корень, глаза с трудом открывает. Его в бок толкают, продолжай. Он, значит, еле вспоминает про что разговор, и продолжает: «Залез на дерево, зима, холодно… а внизу волки кругами…», и засыпает. Его расталкивают, мол, чем дело кончилось? «Да-а-а… сожрали к чёрту!» – под взрыв смеха закончил шеф.

За время долгого анекдота начистили и перемыли в котелке все грибы, воду слили, выложили на дно отсыревшей соли, утрамбовали грибы в пустой котелок. За несколько секунд на костре грибы дали жидкость, которую несколько раз отчерпывали. Через пятнадцать минут вывалили в грибы банку тушёнки и пять резаных картофелин. Дождь явно усиливался…

…Тонко, на уровне инфразвука прозвучало что-то вроде «пак», заложило уши, все звуки стали ватными. Пётр и Виктор, вытаращив глаза, стали открывать-закрывать рты, чтобы уши «разложило», Анатолий проартикулировал что-то матерное, и вместе с дядей Сашей стал вертеть головой. Через пару секунд с нарастающим рёвом пространство заполнилось жутким свистом. Стало ясно, что в нескольких метрах от них явно терпит бедствие огромный реактивный самолёт, который всеми своими турбинами с жутким свистом выдаёт страшную тягу, стараясь не упасть. Свист всё нарастал. Виктор впервые испугался за свою жизнь по-настоящему. Быть раздавленным падающим самолётом – это страшно. А самолёт явно падал прямо на них.

Анатолий показал левой рукой в просвет деревьев в направлении реки. Виктор повернул голову в ту сторону ожидая увидеть нос падающего самолёта. Но вместо этого увидел в отдалении высоко-высоко над деревьями фонтан снежно-белого цвета. Метрах в двухстах от земли фонтан распадался на облако и нарастал грибом.

Шеф скривил лицо, показал руками «вниз», вниз и заткнуть уши. Говорить было невозможно. Измерить децибелами этот свист затруднился бы самый лучший звуковик. Шеф и Анатолий сжались, прилегли к земле, заткнули уши, сильно сощурили глаза. Виктор и Пётр с перекошенными от ужаса белыми лицами непослушными руками сделали то же самое.

Стало очень ярко и на секунду жарко. Огромное облако взорвалось ярко-оранжевым огнём и тут же сжалось. После этого Виктора рвануло в сторону реки так, будто огромнейшая взбесившаяся обезьяна схватила его за шиворот, и рывком швырнула в сторону, о дерево. Сорванный тент нереально быстро улетел в сторону взрыва. Огонь в костре взметнулся и погас, сильно дымя. Чайник и котёл с грибным супом перевернулись и слетели с кургана.

Тишина была оглушающая… Вата окружающего пространства стала физически вязкой. Анатолий зажал нос и продувал уши. Шеф стоял на четвереньках и указательным пальцем прочищал правое ухо, открывая в такт движениям рот. Пётр широко моргал, оттирал глаза двумя руками. Виктор видел всё это с ощущением нереальности. Так не бывает.

– Все целы? Никого не ошпарило? – сквозь вату глухо донеслось до Виктора. Голос он опознать не мог. Вслед за ватой в ушах возник тонкий звон.

– Во, рвануло… Я думал, Гваделупу смоет! – прозвучала шутка с вымученым смехом. Голоса всё ещё смешивались. – Витя, ты жив? В себе?

– Ага… – как в бочке услышал Виктор свой голос.

– Собираем вещи, а то промочит насквозь – скомандовал Анатолий. Виктор встал на мягкие пустые ноги, опираясь о дерево, которое его затормозило, и пошёл к своему рюкзаку, который оттащило от костра в просвет деревьев довольно далеко. Рюкзак был открыт, вещи из него рассыпались, лежали по пути полёта и дальше, вокруг было много свежих листьев, веток. Звон в ушах постепенно ослабевал, чёрные круги вокруг поля зрения истончались. Взъерошенные попутчики собирали вещи, сносили к костру. Лица были серые, напуганные. Разодранные дождевики постапокалиптическими кусками липли к мокрой одежде.

– Все целы? Всё нормально? – уточнял Александр Викторович.

– Что случилось? – спросил Виктор.

– Прорыв газовой трубы. Хорошо, дождём всё промочило, пожар не начался. Это вакуумный взрыв произошёл. Километрах в полутора-двух от нас. На основной нитке. Нитка – это четыре-шесть труб, все заполнены давлением не более, чем на семьдесят пять процентов. Газ несёт с собой абразив. Если в трубе есть какая-то каверна, то абразивчик постепенно истирает трубу, возникает прорыв, в который устремляется весь газ. Каждые несколько километров стоят компрессорные станции, которые в случае падения давления дефектную трубу перекрывают, перенаправляют газ в другие. Так вот когда газ вырывается, то абразивчик по краю трубы скребёт, либо нагревает, либо искру высекает, всё воспламеняет. Обычно выгорает два-три кубических километра, выламывает лес. Газ и воздух в этих кубокилометрах мгновенно выгорают, в место образовавшегося вакуума стремится на большой скорости окрестный воздух, который несёт с собой много обломков. Взрыв такой, не наружу, а внутрь. Нам сегодня повезло. Были бы ближе – могло бы поломать… – рассказывал Шеф, пока все приводили себя в порядок.

– Что пожрать осталось? – уточнил у Виктора Пётр, поскольку продуктовым рюкзаком заведовал Виктор.

– Хлеб, консервы, сухари. Картошка осталась. Колобашки со вчерашней едой рассыпало…

Анатолий разматывал второй кусок полиэтилена для тента. После взрыва притянуло дополнительные тучи, дождь заметно усилился.

– Ты что, два тента взял? – удивился дядя Саша.

– Три. На случай прогорания от костра. Был печальный опыт, низко натянули, прогорел от температуры.

– Предусмотрительно…

– Ну, чё, грибной супчик? А то голодными останемся – предложил Пётр.

– Петя, ты эти грибочки лучше не трогай. Странные они. Взрывоопасные! – пошутил Анатолий. Все натянуто усмехнулись. Сильно было ещё напряжение от пережитого страха.

– Пятница, блин, тринадцатое… – подытожил Пётр.

Шеф подобрал котелок. С сожалением вытряс из него остатки еды, соскрёб с края глину, пошёл к реке сполоснуть, да свежей воды набрать. Вода из чайника почти не расплескалась. Его вернули на перекладину, начали восстанавливать залитый ливнем костёр. Шеф вернулся с водой и сообщил, что недогрызеное бобрами дерево сломалось, лежит в реке. Ещё несколько тонких деревьев поломало. По направлению верхушек можно теперь точно определить точку взрыва. Он достал карту, навигатор, сверился с данными, направлением, поставил точку на карте.

– От нас сие событие произошло в тысяче пятистах двадцати метрах, – сообщил результаты вычислений. – Близко. Могло пламенем зацепить. От реки на том берегу повреждения не понял.

В рюкзаке нашлись несколько супов быстрого приготовления, «супчиков быстрорастворимых», по классификации Анатолия.

– Щас заправимся супчиком жиденьким, но питательным, уши отпустит. Юбилей у нас, дядь Саш! Третий хлопок на нашем веку.

– На моём уже пятый – уточнил Шеф.

– Всего, значит, восемь, – подытожил Анатолий серьёзно.

– Ох, ты, считун! На базар тебя только ставить! – засмеялся Пётр, а до Виктора дошла шутка.

Готовили и ели почти молча. Анатолий и Пётр пытались говорить о чём-то шутливо, но было видно, что они всё ещё не отошли от взрыва. Виктор откровенно рефлексировал. Вспоминал и переживал каждое мгновение; заново оказывался там, чтобы здесь испытать приступ холодного ужаса.

От супа действительно стало легче. После обеда не меньше часа пережидали сильный дождь. Постепенно успокаивались.

Обсудили примерный объём осадков. Единицами измерения служили «квадратные литры».

– Как считают метеорологи? Берут накапавшие в специальное ведро литры, и разливают их по площади квадратного метра. То есть один кубический литр, разлитый по площади один квадратный метр, превращается в один квадратный литр. Всё же логично! А вот, сколько миллиметров на этом метре из литров получилось – столько и объявляют, что выпало 30, 40, 50 мэ-мэ осадков.

– Предлагаю объявить день долгого дурацкого анекдота открытым! – продекламировал Анатолий. – А то сидим, как шакалы, бестолку.

– Начинай… – согласился Шеф отстранённо.

– Про помидоры… – начал было Анатолий, но его тут же возмущённо перебили Пётр и Шеф.

– Не настолько дурацкого и длинного, пожалуйста!

– А в чём дело? – не понял Виктор.

– Анатолий Иванович умеет рассказывать эту жуткую историю со страшным концом не меньше часа. И как ты всех акторов помнишь?!. – удивился Пётр.

– Ладно. Другой тогда… Щас. Короче, деревня, утро, отец будит сына: «Вставай, пошли косить!». А сын только час назад с гулянки пришёл, спать охота! Говорит: «Батя, не надо косить, все равно не получится…». Отец: «Так, я что сказал?! Вставай немедленно и пошли косить!». Ладно, делать нечего, сын встает, берут косы идут в поле. Приходят в поле, отец начинает косить, сын говорит: «Батя, у меня коса тупая, я схожу домой, наточу» – «Ну раз такое дело – иди». Сын идет домой и говорит матери: «Мам, батя сказал, что б ты сварила пельменей и купила водки! Завтракать домой придёт!» – «Ну раз батя сказал, значит сейчас сделаю» – мать ставит вариться пельмени. Сын ставит косу на место и идет обратно в поле и говорит отцу: «Бать, мама там пельменей сварила и водки купила, говорит что б мы домой шли!» – «А, ну раз так – пошли!» Идут домой. Тем временем мать сварила пельмени и ушла в магазин за водкой. Отец и сын приходят домой, смотрят – пельмени сварены, ни водки, ни матери нет. Отец ничего не понимая говорит сыну: «Матери нет, водки нет… Как же пельмени без водки? На деньги иди купи!» Сын идет за водкой и по дороге заходит к соседу. Говорит: «Дядь Миш, батя узнал что вы с матерью любовники, хочет вас убить…». Сосед испуганно: «Вот, блин, на тебе денег, только отмажь меня перед батей своим!» – «Ладно». – берет деньги идет в магазин короткой дорогой, покупает водку, приходит домой и говорит отцу: «Бать, там сосед просил помочь поросенка зарезать. Сказал, чтобы ты топором и ножом к нему пришёл прямо сейчас» – «А, ну раз просил, значит надо помочь! – берет топор, нож и идет к соседу. Сосед смотрит в окно – видит идет батя с топором. "Ну – думает – не отмазал сынок…" Прыгает в окно и прячется в кукурузном поле. Отец приходит, смотрит соседа нет, свинья по двору бегает, он ее зарубил и пошел обратно. В это время мать приходит из магазина, а сын ей говорит: «Мам, батя узнал что вы с соседом любовники! Взял топор и ушел…». Мать смотрит в окно и видит мужа с окровавленным топором. "Все – думает – хана мне!" Прыгает в окно и прячется в кукурузном поле. Отец приходит домой и говорит сыну: «Блин, что такое? Матери нет, соседа нет, где их всех черти носят?!» – «Да они там, в кукурузном поле, кувыркаются!» – «Чтооооо??! Убью всех!!!» – ревет отец, хватает топор и убегает в кукурузное поле… Сын садится за стол, наливает себе водки, накалывает на вилку пельмень и, глядя на кукурузное поле, философски произносит: "Эх, батя-батя… Говорил же я тебе, что косить сегодня не получится…".

– Госссподи, сколько же мусора в твоей светлой голове! – восхищённо выругался Пётр.

– Я вам такую поучительную философскую историю расскажу, – вступил Шеф многозначительно. – Это случилось в далёком Макао. Макака коалу в какао макала. Коала какао лениво лакала. Макака макала, коала лакала, а дело случилось в далёком Макао.

– Кла-кла-кла, блин! – засмеялся Анатолий.

– Лучшее – враг хорошего. Не всегда одни и те же действия приводят к ожидаемым результатам. Вот шибанулась Царевна-лягушка первый раз о земь – и стала Василисой прекрасной. Шибанулась ещё раз – и превратилась в мешок с костями и кровью! – привычно перешли на простые короткие анекдоты.

– Белки-летяги делятся на два вида: белки-парашютяги и белки-дельтапланерюги.

– Ну, и саблезубые монстроастральные попадаются, конечно, – важно вставил Анатолий.

– Ладно, тут хорошо, но уже почти половина третьего. Ловить сегодня явно нечего, это мокрядь вряд ли прояснится, давайте обратно собираться, в лагере тоже дела есть. Тем более Витя сегодня дежурит, – распорядился Александр Викторович.

* * *

В лагерь пришли около четырёх. По дороге искали следы животных, но новых не нашли, старые замыло дождём. Удивительно, но ничего не болело. По здравому размышлению, должны были остаться какие-то травмы. Но ничего не было. Только испачканная одежда.