Змей Горыныч и Клубок Судьбы

Никто так и не выглянул. Иван потоптался у высоких дверей. Ни ручки, ни колотушки. Даже замочной скважины – и той нет! На всякий случай он приложил к двери ухо, надеясь расслышать по ту сторону шаги хозяина. Шаги действительно послышались. Более того – Иван расслышал довольно молодой голос:

– Дерни за веревочку – дверь и откроется.

Юноша отпрянул от двери. Какая еще веревочка?! Что за шутки! Разве так впускают в дом подозрительных прохожих с длинными малярными кистями и ведрами побелки! По мнению Ивана, таких надо гнать подальше: не место таким гостям в приличном доме!

Но его никто не гнал. А веревочка-то – вот она, висит незаметная в уголочке, так и просит, чтобы за нее подергали. Даже табличка рядом висит: «ПРАШУ ПАДЕРГАТЬ, ЭСЛИ НЕ АТКРЫВАЮТ». Иван дернул. Дверь бесшумно отворилась. Вопреки ожиданиям, за дверью никого не оказалось. Юноша в нерешительности замялся, но тот же голос, только уже не через створку двери, подбодрил:

– Нечего стоять на пороге, коли приглашают. Заходи и дверь за собой прикрой! Не стоит привлекать лишнее внимание. Ведро не забудь!

Иван смущенно подхватил емкость и прошмыгнул в помещение. Не глядя на дверь, он шепотом велел ей:

– Закройся!

К его удивлению, дверь повиновалась. Хозяин на такое самоуправство не отреагировал никак, но молчание его показалось Ивану укоризненным.

– Извините! – сконфуженно проговорил юноша.

– Не извиняйся. Грех не пользоваться врожденным умением. Хотя, разумеется, в гостях следует вести себя поделикатнее. Проходи, устраивайся в гостиной. Я скоро выйду. Да поставь ты уже свое ведро!

Почудилось или действительно в голосе прозвучал смешок? Юноша повиновался. Ведро заняло место у двери, посох он оставить не решился. Лишь вернул ему первоначальный облик. Прежде, чем двинуться на поиски гостиной, Иван огляделся. Просторное помещение украшали две странных статуи, отливающие зеленью, высокая ваза без цветов и красочные гобелены слева и справа. На одном витязь попирал копьем крылатого змея, с другого смотрела юная дева. Босая, в цветастом сарафане, она скорчилась печальная на камне на берегу темного лесного озера. Из комнаты вели две двери и лестница на второй этаж.

– Налево, – подсказали сверху, – чай, печенье, пряники, вообще все, что пожелаешь! Просто попроси накрыть на стол – скатерка у меня расторопная.

При упоминании об угощении, Иван вдруг вспомнил, что еще не завтракал. И устремился в указанном направлении. За левой дверью обнаружились стол, пара кресел, уже своим видом манящих поудобнее в них развалиться, и окно во всю стену. Стол покрывала искусно вышитая скатерть. Больше ничего.

Иван занял одно из кресел и обратился к скатерти:

– Извините, мне бы…

– Только рыба! – раздался тоненький голосок.

– Как? И здесь тоже?! Но почему?

– Четверг. Не ясно что ли? Ну, чего уставился? Будешь чего, аль глазки строить станем?

– А что есть-то?

– Портвейн, плодово-ягодное, «Солнцедар», «Кавказ», «Акстаба»…

– Ну, нет! Этого мне не надо, – половину слов Иван не понял, но уточнять не рискнул, – а поесть что есть?

– Уха, карась жареный, гарнир рис. Компот еще есть. Из сухофруктов.

– Ну, ладно, давайте, – удрученно согласился юноша. Он уже потихоньку стал привыкать к четверговому рыбному меню.

Перед ним материализовался уже знакомый поднос с большой миской ухи и укоризненно смотрящим жареным глазом карасем на тарелке с рисом. Окончательно смирившись, Иван потянулся было за ложкой. И тут по столу кто-то стукнул кулаком:

– Что ты себе позволяешь?!

– А что это я себе позволяю? – недовольно пискнул голосок.

– Ты как гостей потчуешь?! – еще один удар кулаком.

– Батюшки, не признала, – испуганно затараторил тоненький голосок, – сейчас-сейчас, все будет. Одну минуточку. Чего изволите?

– Давай быстренько. Все, что нужно там, фирменное: посуду, самовар, все, что положено.

– Да не извольте беспокоиться, сейчас все будет, – голосок в один миг стал вежливым и подобострастно-медовым.

Рыбные блюда мгновенно исчезли. Вместо них появились друг за другом пузатый самовар, заварочный чайник, чашки на блюдцах тонкого фарфора и множество тарелочек, блюдец, пиалок, мисочек с пирогами, пряниками, печеньями, ватрушками, кексами, вареньями, медом – всего и не перечислить! Иван от такого обилия раскрыл в удивлении рот. Он уже и не чаял когда-нибудь отведать здесь что-либо, кроме рыбы.

– Угощайся! – пригласил голос из-за спины, – я скоро вернусь.

Насытившись, Иван откинулся на спинку кресла:

– Спасибо!

– Спасибо на хлеб не намажешь! – недовольно пискнула скатерть, – на серебряный наел, понимаешь…

– Цыц! – оборвал уже знакомый голос. Иван обернулся и оцепенел. Он ожидал увидеть кого угодно, но хозяин превзошел все самые страшные опасения Ивана. К слову сказать, самым страшным для юноши сейчас казалось встретить отца, смотрящего на него с укором. В дверях стоял не отец. И не страшный злой волшебник, каким пугают маленьких детей, а повзрослевшим подробно разъясняют, почему именно стоит бояться. Это был вообще не человек!

Больше всего хозяин напоминал ящерицу ростом с сажень, вставшую на задние лапы, обувшуюся в тапочки с кроличьими ушками и накинувшую для приличия пушистый домашний халат.

– Добро пожаловать! – сказала ящерица и стрельнула раздвоенным языком, – извини, никак не отделаюсь от этой дурной привычки.

– З-д-р-ав-ствуй-те! – выдавил Иван.

– Я тебя напугал? Прости еще раз. Ко мне очень давно никто не заходил. Так будет лучше? – он пробормотал что-то себе под нос и щелкнул пальцами. На мгновение его очертания расплылись – и вот перед Иваном стоит молодой человек в тех же кроличьих тапочках и халате. Юноша моргнул.

– Ото-мри! – хозяин хлопнул в ладоши. Иван потряс головой, приходя в себя.

– Мне почудилось… – начал было он, – да нет, не может быть!

– Увы, может, – печально кивнул преобразившийся ящер, – если хочешь, я могу некоторое время оставаться в привычном для тебя облике. Но это требует концентрации. Поэтому к серьезной беседе мы перейдем, когда ты привыкнешь воспринимать меня таким, какой я есть. Теперь давай знакомиться, – он плюхнулся в кресло напротив, – как тебя зовут?

– Иван.

– Просто Иван и все?

– Просто Иван. А как надо?

– Ну, не знаю… Иван-царевич, например, или Иван-дурак. На худой конец, Иван – чей-нибудь сын. Ладно, Иван так Иван. А я Горыныч.

– Просто Горыныч? – на сей раз удивился Иван, – но ведь это не имя. Это так по батюшке обычно величают.

– По батюшке и есть. Не успел батюшка мне имени дать. Бежать ему пришлось…

– Выходит, ты сирота?