Сказка с (не)счастливым концом(?)

– Вместо штурма гсбшники решили использовать газ. Они применили свой фирменный коктейль, диборан в смеси с оксидом углерода и еще парой присадок, и закачали его в здание. Это сочетание газов не имеет цвета и запаха. Шансов выжить не было. Погибли и те люди, которые снимали помещение по соседству. Какие-то мелкие местные бизнесмены.

– И что, это массовое убийство сошло им с рук? Я не могу поверить, что они не оставили следов, что никто не хватился хотя бы тех же латышей! У них же наверняка есть семьи! – Паша, наконец, набегался по кухне и вновь упал на свое место. – Только не говори мне, что эти мерзавцы спокойно ускользнули назад, в свое логово на Лубянке! Это же неслыханное преступление, и международная общественность должна отреагировать на такое самым жестким образом!

– Не все так просто, – нехотя возразил Морган. – Конечно же латвийские власти заинтересовались данным происшествием, но гсбшники сделали все, чтобы представить произошедшее как несчастный случай. Дело в том, что при поиске нового обиталища для Некто, откуда он мог бы вести свои трансляции и записывать видеоролики, я руководствовался совершенно определенными критериями.

– Место должно было быть не жилым, располагаться на удалении от скопления людей и транспортных маршрутов. Нам не требовались какие-то сверхудобства, но в то же время был необходим доступ к широкополосному каналу связи и энергосети. Всем этим критериям удовлетворяло одно здание неподалеку от Даугавпилса.

– К сожалению, его же, уж не знаю по каким причинам, облюбовала группка не слишком чистоплотных местных граждан. Сейчас в латвийских следственных органах доминирует точка зрения, согласно которой случившееся – прямое следствие их противоправной деятельности.

– Конечно же, эту версию всячески лоббируют находящиеся на ставке у Кремля лица. В бывших республиках Советского союза до сих пор действует достаточно много агентов России, занимающихся, в основном, тем, чтобы всячески препятствовать дальнейшей интеграции этих стран в мировое сообщество.

– А как же тела иностранцев? Некто и его сотрудников, твоих бойцов? Они не наводят латышей на правильные выводы?

– В том-то и дело, что все, так сказать, «лишние» трупы были убраны с места преступления! – старик всплеснул руками столь точно изображая человеческие эмоции, что из двоих, находящихся помимо Паши в кухне фигур, именно сидящего с каменным лицом Глотова можно было принять за голограмму. – После того, как наши люди были ликвидированы, я уже не мог контролировать ситуацию. Ничто не мешало гсбшникам представить все в нужном им свете. Из местных, которые по факту занимались мелкой контрабандой табачной продукции, они сделали чуть ли не террористов, готовящих диверсию. Подкинули им емкости с использованным газом, иные улики…

– Твари, – мрачно резюмировал Паша. – Просто твари и ублюдки! Когда же все это кончится?

– Кстати, – Морган потер переносицу, – они решили ускорить процесс преобразования верховной власти. Забегали, как тараканы под тапком. Видимо, мы все-таки вывели их из равновесия. Завтра Первый и Главный Иерарх выходят в прямой эфир с обращением к нации. Там и планируется объявить о грядущей коронации.

– Трындец… – Паша опустил голову и весь как-то обмяк. Морган бомбардировал его такими новостями, к которым он был явно не готов. – Просто трындец. Эти упыри вот-вот добьются своего, а ты допустил, чтобы Некто – нашу единственную надежду на борьбу с этим гнусным режимом – ликвидировали! Замечательно! Изумительно!! Просто блеск!!!

Вместо ответа Морган беззвучно развоплотился, оставив Пашу наедине с Глотовым.

– Твою мать! – вслух выругался Паша и зло уставился на громилу.

– Даа, парень… Если бы мне не сказали, что ты актер, я бы ни секунды не сомневался в том, что у тебя поехала кукуха. Причем, наглухо. – Глотов скорбно покачал своей угловатой головой. – Я бы не прочь посмотреть представление, которое ты здесь устраивал последние полчаса, еще раз. Репетируешь? Как же тебя угораздило попасть в ту передрягу? Роль не поделили?

– Вы сегодня очень многословны. Если бы мне не сказали, что вы охранник, я бы подумал, что вы – литератор или там, поэт.

Глотов едва слышно крякнул.

– Спасибо за помощь с капельницами. И за еду, – Паша встал из-за стола и пошел наверх. Он прошел мимо хозяйской спальни, зашел в комнату матери и лег на кровать. Хотя он и провалялся в беспамятстве несколько дней, сейчас он чувствовал себя безумно уставшим.

Завтра его страна вступит на путь, в конце которого ее может ждать лишь одно – повторение событий семнадцатого года. Паша не сомневался в этом. Как и в том, что будущий крах новой империи станет гораздо кровавее. Все-таки недаром говорят, что история движется по спирали. И что она, к сожалению, зачастую, ничему не учит, а только наказывает за незнание уроков.

Династия, традиции которой собирался возродить Узурпатор, обязательно рухнет. И, с большой долей вероятности, погребет под радиоактивными обломками не только граждан своей страны, но и добрую часть остального мира.

– Что же ты будешь делать, сынок? – за спиной лежащего на левом боку Паши раздался до боли знакомый голос.

Паша рывком обернулся на звук и увидел сидящего за столом отца. Он был именно таким, каким запомнил его Паша. Припорошенные ранней сединой короткие волосы, круглые очки в массивной оправе и знакомые морщинки в уголках темно-карих глаз. «Это от того, что я очень часто улыбаюсь!» – объяснял он недоумевающему сыну, который не мог понять, почему его папа похож на старичка.

Из нагрудного кармана клетчатой рубашки с коротким рукавом торчал краешек небольшого блокнотика, в который отец постоянно записывал свои мысли. На пашины просьбы показать эти записи, отец лишь отшучивался, говоря, что у Паши еще нос не дорос, хотя нос у сына уже тогда был весьма выдающейся чертой его лица.

– Папа, это ты… Но как? – Паша сел на кровати и во все глаза уставился на отца, не веря в реальность происходящего.

– Ты прав сынок, это – лишь сон, – подтвердил отец и в излюбленной манере скрестил на груди руки. – Но это не отменяет серьезности вопроса, который я тебе задал. От твоего ответа зависит очень многое!

– Пап, ты знаешь, я не верю в загробную жизнь и все такое, но… – Паша не удержался и наклонился вперед, протянув правую руку, чтобы дотронуться до отца. Его пальцы ощутили шершавую материю папиных серых брюк и с испугом отдернулись назад.

– Все нормально сын, – отец тоже потянулся к Паше, и их руки соприкоснулись в рукопожатии. Ладонь отца была теплой и твердой. – Тебе раньше снились сны, которые невозможно было отличить от реальности? У меня частенько такое случалось.

– Да, но сейчас… ты такой… настоящий!

– Поверь, когда ты проснешься, мой образ в твоем сознании будет таять с каждой минутой. Тут наверняка не обошлось без побочных эффектов от тех трансформаций, которые затеял с твоим организмом твой… сосед. Ты называешь его Морганом.

– Так ты знаешь!

– Конечно. Не забывай, что мы сейчас в твоем воображении. И я – лишь его плод.

– Пап… мне очень тебя не хватает, – Паша не отпускал руку отца, боясь, что тогда тот сразу же растворится без следа и оставит его в одиночестве.

– Мне тоже, сынок. Мне тоже. Так что ты планируешь делать дальше?

– Не знаю, пап. Я так устал от всех этих… – Паша поискал подходящее слово и не нашел его. – Ты знаешь, Морган сделал меня богатым. Наверное, пора, наконец, вкусить все прелести этой новой жизни. Ну, ты в курсе… Красивые дома, машины. Может, я и яхту куплю? Буду рассекать по морским просторам… А что? Меня ведь здесь уже ничего не держит. Ты и мама… ушли, – к горлу подступил комок, и Паша запнулся.

– Хотя тут осталось еще пара уродов, с которыми надо разобраться, – он перевел тему в иную плоскость, чтобы ненароком не расплакаться у отца на глазах. Последний раз это было уже очень давно. – Но они могут и подождать…

– И ты готов бросить всех остальных? – в голосе отца слышалась глубокая печаль.

– О чем ты, пап?

– Пашка, – отец протянул сыну вторую руку, и теперь они стали походить на танцоров, принявших позу перед началом своего номера. – Жизнь дала тебе уникальный шанс. Конечно, я могу ошибаться, но вряд ли во всей Вселенной сыщется второй случай такого удивительного симбиоза!

– Ну, да, согласен… – неуверенно ответил Паша, не понимая, куда клонит отец.

– Твой дед, да и я тоже, хотя, по сравнению с масштабом дедушки, я так, мотылек-однодневка, – мы положили карьеры на алтарь своих убеждений и свободы. Вспомни, почему дед был объявлен врагом народа и с позором изгнан из Академии наук! С позором для других, но только не для нас, Занозиных! И мы, и многие другие люди, разделяющие нашу точку зрения на происходящее, никогда не испытывали ничего, кроме гордости за его мужественный поступок.

– Конечно, твоя мама была не очень рада тем бытовым неурядицам, что упали на ее плечи в связи со всеми этими событиями. Ее возмущение и желание жить лучше можно было понять. Но, в душе, она, не сомневаюсь, так же гордилась за нас!

Паша вспомнил, как однажды вечером отец пришел домой необычайно взволнованный и, не переодеваясь в домашнее, бросился к старенькому магнитофону, призывая его и маму скорее послушать запись, которую он принес.

– Он смог! Он все-таки смог! – восклицал папа дрожащими руками вставляя пленку в приемник. – Слушайте! Это – запись трансляции с радио «Свобода». Выступление деда на венской астрономической конференции!

– Как бы не было беды, – проворчала мама себе под нос, обтирая руки мокрым полотенцем. Ее халат был присыпан мукой, а от волос пахло цветочными духами.

Отец неодобрительно покосился на маму, но ничего не сказал. Он нажал на кнопку, и комнату заполнил громкий шум аплодисментов. Потом раздался уверенный голос деда: – Правоприемница Советского союза, Российская Федерация, к сожалению, сохранила практически все худшие черты коммунистического строя, замаскировав его под вывеской демократии и гласности! На самом же деле мы, граждане некогда великой страны, живем за картонными декорациями…

Мама протянула к магнитофону руку и нажала на «Стоп». – Я не хочу больше это слышать! – резко сказала она. – Андрей, ты понимаешь, что натворил этот старый дурак?!

– Этот «старый дурак», Рая, вписал свое имя в историю будущей, свободной, России! – папа с обидой поджал губы. Глаза его сощурились и остекленели.

– До вашей «будущей России», – мама с издевкой передразнила тон отца, – мы вряд ли доживем! А уж горя теперь хапнем с лихвой! И все из-за безрассудства твоего папаши! – она в сердцах шлепнула полотенцем об пол и выбежала из комнаты.

Отец открыл было рот, чтобы крикнуть ей вслед, но затем покосился на Пашу и промолчал. В тот раз. Он лишь еще больше сдвинул брови и, подхватив магнитофон, с каменным лицом ушел в ванную.

– Знаешь, пап, – Паша заглянул в глаза призрака, – мама мне ведь сказала, что ты был прав насчет всего этого… Просто у нее не хватало сил бороться вместе с тобой… Да еще вся эта бытовуха…

– Да, сын, я понимаю, – отец глубоко вздохнул и покачал головой. – Кому-то из нас все-таки надо было стоять обеими ногами на грешной земле. И эту роль взяла на себя твоя мать… Не стоит ее за это винить. Но мы сейчас не о ней! – Паша почувствовал, что отец сжал его руки чуть сильнее.