Мы никогда не умрем

– Твой врач верно сказал, что плохое случается со всеми. Сегодня не повезло тебе, завтра удача отвернется от кого-то еще, а потом наступит и моя очередь. К этому сложно привыкнуть.

– Да ладно тебе, не ревнуй. Это ничего не значило. – Катя вдруг испугалась. Не смерти, а того, что Денис ее кинет. «И в принципе будет прав. Когда рискуешь все потерять, тогда и становится видно, что на самом деле важно», – подумала она в приятном возбуждении, чувствуя, что слепота сменилась прозрением. – «Откуда это странное чувство всепоглощающей любви к себе, к нему и миру, несмотря на то, что я умираю?»

– Знаешь, я счастлива и хочу жить, сколько бы мне ни осталось.

Когда Денис услышал это, лицо молодого человека засияло, озаренное улыбкой. Он понимал, о чем она хочет сказать. Обоим было легко.

Катя продолжила:

– Никогда бы не подумала, что смерть способна объединять людей. А все говорят, что я умная.

– Это не делает из тебя идиотку. О зубном никто не думает, пока зуб не разболится. Вот и тут, появилась необходимость. И ни рак, ни что-то еще не изменит моего к тебе отношения.

– Правда?

– Правда.

Она верила тому, что услышала.

5

После бани ей полегчало: отмылась от лишнего, вчерашнего, пакостного.

Приятно было переодеться в чистое, да и сон пошел на пользу. «И чего я нервничаю? Ведь я же с ним, значит, нормально», – думала она, глядя на Дениса.

Когда вышли из района деревенской застройки – бывшей финской деревушки, – поселковая дорога, летом обычно ухабистая и пыльная, сменилась асфальтом, сейчас припорошенным, с редкими полосами от колес. На ветках высоченных сосен белыми шапками гнездился снег, и это смотрелось красиво. Обогнули детский садик (кирпичное здание из трех квадратных корпусов), где преподавали подросткам каратэ. Катя пришла к заключению: «Диагноз – это факт, но не факт, что лечение бесполезно. Я же упертая. Раз проверилась, надо идти до конца».

Их поселок располагался недалеко от Суходольского озера и был мало чем примечателен с точки зрения жителя большого города. Одно дело выбираться сюда на природу (охота, рыбалка, шашлычки…), и совсем другое – жить.

Оставшиеся здесь жители (в основном военные, благодаря которым поселок пока функционировал) привыкли к этим местам: озерам, лесам и убитым дорогам. Измудрялись найти средства к существованию, халтурили кто чем. Например, летом обочина возле трассы была усыпана предприимчивыми жителями, которые продавали собранные рано утром ягоды и грибы дачникам и автомобилистам. Местные относились к этой земле по-разному: одни называли поселение военным городком, другие поселком городского типа, третьи снисходительно: «ай, деревня».

Штука в том, что все были правы. Многие, конечно, переехали в Петербург. Там и работы больше, и цивилизация.

– Денчик…

– Чего? – откликнулся, почесав нос.

– Ты никогда не думал отсюда свалить?

– Не думал об этом. А что? – Он считал, что где родился, там и пригодился.

– Да так, помечтать хочу немножко.

– Поправишься, вот и переедем в Питер. – Молодой человек провел варежкой по ее плечу, смахнув снежную пыльцу. – Одному мне там делать нечего.

Спустившись с пригорка, вышли к местному центру: несколько магазинов, общага, мини-рынок, на котором бабушки продавали свежее молоко в стеклянных банках…

Из продуктового вышел мужик, закурил. Возле общежития пацаны пили пиво. Местный алкоголик повторял привычное: «Командир, добавь два рубля».

На все это взирала искусственная новогодняя елка. Высокая и нарядная, она стояла среди такой компании лишняя. Огни ее не горели – слишком светло.

– Зацени, так и не разобрали. – Девушка показала пальцем на елочный манекен.

– Ничего, к первому сентября догадаются, – ответил Денис. Посмеялись.

Вокруг мирно стояли постройки: шестиэтажки, облицованные коричнево-белой плиткой, серые низкорослые хрущевки, выкрашенные в желтый двухэтажные здания. За центром свалка, кочегарка (недавно отремонтировали), гаражи, поле и огороды. Затем шоссе и единственная на три поселка школа. С ней соседствовал сельский клуб – бывший ДК. Мимо исправно, хоть и раз в полчаса, курсируют автобусы. Маршрут: Приозерск – Санкт-Петербург (ст. м. Девяткино или Парнас).

6

Чем ближе они подходили к дому, тем заметнее Катя нервничала.

– Прям задрожала. Страх берет? – спросил Денис, заметив проблему.

– Да, потряхивает, – призналась она. – Но у меня ведь нет выбора? Все-таки родители…

– Всегда есть выбор, – ответил Денис.

Катю продолжало колбасить:

– Хоть бы их не оказалось дома, – пожелала она, увидев знакомые окна.

– Не переживай, – подбодрил он, обняв. – Если не хочешь, то уйдем, что-нибудь придумаем.

– Ладно, дадим им последний шанс. – Катя решила пойти на риск, вспомнив, что Денис уже давно – с тех пор, как потерял родителей, – не оглядывается назад. – Не будь тебя рядом, я бы смолчала, спасибо.

– Не за что. Хуже уже не будет, – ответил он, надеясь, что ей хватит смелости дойти этот нелегкий путь до конца.

– Хуже некуда, – вздохнула девушка, и они зашли в подъезд.

Когда попали внутрь, время показалось Кате вязким и липким: текло медленно, как остатки каши из кастрюли. Прием был холодным: раздеться им не предложили; к столу не пригласили.

Услышав, что кто-то зашел внутрь, мама вышла в коридор квартиры. Уголок губы вверх, глаза хитрой лисицы:

– Как мило, что вы надумали почтить нас своим присутствием! – совершила легкий поклон в сторону Дениса. Удивилась: – Господи, что это на тебе?

Катя предпочла сохранить самообладание:

– Мам, позови папу.

– Зачем?

– Надо, – настояла девушка.

Юлия Владимировна послушно крикнула мужа.

– Ну, чего еще? Иду, иду, ща… – Отец выбирался с балкона. «Проверял банки с квашеной капустой», – догадалась дочка.

Увидев отца, выпалила: