И как положено,
А я воспаряю на дне ямы
И грызу сердцем
Свинцовое мороженое.
А кто-то самозабвенно
Выдавливает удивлённый глаз.
Невидимые двери
Золотое слово
У липкой кожи еле живого,
У коридоров, у стенок танка,
Прилавка, банка, лба рулевого
Гниёт поверхность, дрожит изнанка.
Дрожит изнанка – останки власти
Костлявой шубы неандертальца
С привычкой мир не делить на части
И слёзы звёзд не сосать из пальца.
А выше талой природы гнёта
И даже мёртвого льда былого
Сокрыт невиданный дар полёта,
Улыбок звёзд золотое слово…
Баш на баш
Когда сгущённые миазмы базара, точно рыбы, ржали
И волки бегали за мясом, прикрывшись кожею волхвов,
Мы жилы света размозжали о запылённые скрижали
Забытых всеми понемногу исконных смыслов вещих слов…
А из чернеющих былинок, насевших на ледовый панцирь
Долины русского раздолья и завершённых распродаж,
Сорокоградусные песни, зубодробительные танцы
Тянулись в их пещерный Хаос, непринуждённо…
Баш на баш…
Точка сборки
Точка сборки – запретная зона
Пешеходов подкожного зуда…
По унылым стопам Робинзона,
По истлевшим костям Робин Гуда.
Теневые пары теплотрассы –
Танцевальная сливочность ночи
В облаках некритической массы
С электронным умом «тамагочи».
В иллюзорном огне самогона
Колесит иллюзорный Иуда
По унылым стопам Робинзона,
По истлевшим костям Робин Гуда…
Крот
Усыпан стрелами холодной хвои
сурово спящий весенний воин.
В бутылку лезет пятно слепое,
и крот ротаций могилу роет,
повальным насморком став смеркаться
в фантасмагорию фальсификаций