Травматы, ножи, бутылки.
В ладонях зажав затылки,
Всех нас окунали в пламя –
Ахиллов предельно много…
Героев предельно мало.
***
В бутылках из-под кефира
Застыла кровь голубая,
Которой расписаны стены
Под рай и вечернее небо.
Художника нет. И был ли он?
И кисти уже отсохли.
Ржавеет бритва Оккама
В сырой паутине фантазий.
В сырой паутине подвала
Скрипит заводная утка
И прячет в яйце иголку
Самой непроглядной смерти.
Молочные зубы кукол
Растут, выпадают на пол,
И кафель трещит, как харя
Прожорливых тысячелетий.
В бутылках из-под кефира
Нетленный собачий холод,
Которым расписаны стены
В здоровую атмосферу.
Здоровая атмосфера…
И всё фиолетово в этом
Прекрасном и яростном мире,
И вспыхивают гематомы
На пухлом лице событий.
***
Пыль над гниющим полем
В тающем сне весеннем
Бьётся, развесив космы
Смятого органона,
И окрылённый голем
Молится во спасенье
Кукле душевной оспы
Мёртвого фараона.
Гроздья росы нетленной,
Словно штыки заводов,
В тихий бетонный омут
Падают, разлипая
Под синевой Вселенной
Кровь и живую воду.
Время идёт к надлому.
Кукла летит слепая
Телом, гниющим полем –
Там, где, развесив космы