***
Рыхлую плоть кварталов
Взрезаешь самим собой,
Куски отпадают: камни,
Колодцы, смерть, сторожа.
И вихри тянутся алые
Припудренных горожан,
От чёрной воды и пламени
Отрубленных медной трубой.
Всё больше в тебе человека
Пугает домов тоска.
И тянет табачным дымом,
Гуашью, соснами, сном.
Идёшь по сырому снегу,
И тоже тянет слегка
Скакать между сыром и Крымом,
Своё выбирая зло.
И дальше идёшь, капризный,
Качаясь глазами психа.
Вокруг – городской уют,
Застывший, как манекен
Солёного привкуса жизни,
Когда по морде дают.
А в космосе снова тихо.
Никто не понят никем.
***
Если хочешь уснуть – не тяни, засыпай,
Головой упади на перину сугробов
И коричневый сумрак еловой коры
Наполняй незаметным волнением снов.
И прямые секутся, выводит кривая
За надбровные дуги вселенной суровой,
Где в кедровые шишки свернулись миры
И трясёт новогодний озноб.
И во сне раздвигая руками метель,
Головой упади в складки внутренней тени.
Так находят ответ и уходят под лёд,
Проводив чудеса и собой закусив.
Упади и, как мёртвый, лежи в темноте,
Притворяясь обломком кембрийских растений,
Дожидаясь, когда семь печатей сорвёт
Подноготным сгущением сил.
Если хочешь проснуться – мети, засыпай
Полувымерший город слоями сугробов,
Выплюнь снег и чужой бутерброд тишины,
Упади головой в недостроенный дом.
И потом поутру, узнавая себя,
Как дурак, прокричи, надевая обувь:
«Кто-нибудь да узнает, что будет После,
И никто не узнает, что было До».