знак на нём посередине
в виде шлема из былины,
что совсем забыта ныне,
как и то, что в ней —
урок.
Я не скрылся и не ранен,
не потерянный в тумане,
никому не задолжал,
не окончен, не пропал,
не свечусь и не грущу,
в чуждый дом не возвращусь,
вражью блажь —
ему ж прощу.
Мне дерзанье – как награда.
Миражами я обкатан;
на своей земле – чужой,
на чужой же – сам не свой.
Нет на мне худых отметин;
ярких красок тоже нет.
Как я жил, я не заметил.
Ту, что ждал, ещё не встретил.
Ту, что встретил, —
не отверг.
Мне в низинах дела нет.
Я не злобен, не удал.
Тем доволен, что искал,
чувствами иль только глазом
суть угадывая разом.
Далеко отсель до бога;
чёрт мне
также не в подмогу.
Я помечен под звездой
незаметной, не тоскливой,
не чудной, неприхотливой; —
луч её всегда со мной.
Ни с волхвом,
ни с волчьим братом
мне встречаться нет охоты;
в небо вшит – без позолоты,
в прошлом ангел не крылатый,
сбережённый от заклятий,
с трезвой, ясной головой,
я теперь свою удачу
по-пустому уж не трачу,
и в итоге это значит
как прекрасно жить иначе —
над мирскою суетой
да в ладу —
с самим собой.
– Аой!
Запятая под крышей
Над тобою небо голубое.
Через миг оно уже другое.
Нету одинаковости льдин.
Бесконечный космос – не один.
Устаёт от штилей океан.
Сохнут мысли на вершинах тайн.
Замирает сердце, чуя нож.
Хвост на галстук вовсе не похож.
Соловью не нужно подпевать.
Чувственное не дано отнять.
Ветер волен стихнуть перед бурей.
Зверю ни к чему вторая шкура.
Застревает в горле острый ком.
Не хоронят горе под замком.
Вьюге легче выть, не помня зла.
Отпущенье – гибель для козла.
Ста годам не равен бурный век.
Спесью, как проказой, болен человек.
О себе всевышним нет нужды молиться.
На судьбу с досье наскакивают единицы.
Замирают звуки в глубине основ.
Прибывает тупости от угрюмых снов.
Всем ли хватит места на дорогах?
В бедах нет конца сомненьям и тревогам.
Над водою мост не господин.
Время прячет суету годин.
Одному хватает крошек ото всех.
Поднимают скопом одного на смех.
Заточенье – далеко не мёд.
Перевоплощенья – всё наоборот.