О, если бы я только мог
Хотя отчасти,
Я написал бы восемь строк
О свойствах страсти.
Борис Пастернак
О ней, любезной сердцу и душе,
готов распеться каждый, не гнушаясь
её достойного возвышенного слога…
Руке на ней лежать так сладко и легко!
Ей так к лицу её очарованье!
Она тиха, как будто замерла
надолго и мечты перебирает,
своим довольствуясь избыточным значением,
но – вмиг взбодрится от случайного касания
того, в ком устремлённость к ней легко
распознаётся,
кому она всегда готова
себя отдать не медля, без остатка.
Ничто покровы ей; и потому она позволит
их без ужимок приоткрыть любому,
не опасаясь ревности и подозрений,
презрев ухмылки верхоглядов и ханжей.
В усладу ей движенье по себе,
в котором вызрело блаженное томление,
неразделимое с надеждой на удачу,
на постиженье в вечности себя и многих.
Хотя б к кому она благодарением
воздаст всего за интерес к себе,
отмеченной особенной судьбою,
особым даром возвышать и возвышаться,
позывы к спеси и надменности сметая
в зоилах, франтах, шалопаях, чистоплюях.
Истаивая в радости и неге,
она, как и пристало ей, прекрасной,
хотя и расположена таится,
но вместе с тем и жаждет – как внимания,
пусть даже лёгкого и мимолётного,
так и безу?держного огневого обладания
себя в руках, притронувшихся к ней,
возможно, только в первый раз,
ещё излишне неуверенных и робких,
а то и больше: распираемых
привычною устойчивой отвагой, —
чтобы восполниться в раскованных желаниях,
в неутолённом и неутолимом…
Приятно оказаться ей в тисках объятий
или, ценя уют, разлечься на коленях,
а если тот, кому она охотно предалась,
своим величием ему рассудок осветляя,
решит дела свои текущие оставить,
чтобы забыться в чащах и глубинах снов,
она и тут останется собою,
пристроившись на мягком подголовье рядом.
О, чудо страсти, что дано природой!
Законам, принятым в острастку
или как назиданье суетливым людям,
вовеки не убавить и не замени?ть
роскошества бессудного влечения,
что возникает по законам естества!
Задумавшему зачерпнуть услады,
она уже не отведёт осмелившихся рук
от собственных её красот, чей ряд неисчислим.
Пусть ласковое доброе тепло ладоней,
соединённое с внимательностью взгляда,
настойчиво от верха книзу
пройдёт по ней, блаженство познаванья
умножая,
задерживаясь в знаковых препятствиях
и порываясь оказаться дальше, ниже,
в той части, где экстаз опять его направит
к началу, давшему эффект ненасыщенья!
Нет, не пристало быть ей затворённой
недотрогой!
Рукам своё, но также и глазам, и мозгу.
Как много предстоит им различить
хранящегося в ней и – брать оттуда!
Не скоро там изъять и сотой доли:
собою радовать и восхищать ей любо,
свои приоткрывая прелести, ликуя, ярко
и разжигая тем дальнейшие желания
её объять. Возникшие отсюда
миры сойдутся в новые соцветья
миров и здешних, и иных, тем самым
и ей воздав признанием и славой,
какие оберечь почётно и легко тому,
кто благостное и благое насыщенье
её не стиснутым краями содержанием,
сопровождаемым изяществом разлива
и внешних, и прикрытых форм,
испытывал и к этому приучен,
их страсть и волшебство в себя перенимая…
Читатель этих строк! Ты, право, не невежда,
коль, их прочтя, назвать сумеешь сразу
представленную ими героиню,
не пробуя чернить её в раздумье, словом