Переписка. Письма митрополита Анастасия И.С. Шмелеву

    Villa Chalet Bernard Hossegor-Soorts (Landes)

Вы и представить себе не сможете, до чего здесь необычайно! Дорогой Антон Владимирович! Дорогая Павла Полуэктов-на! Ну, Океан – и в Калужской губернии[18 - Летом 1914 г. Шмелев снимал дачу в с. Оболенское Малоярославского уезда Калужской губ. и в качестве специального корреспондента журнала «Северные записки» собирал материал для серии очерков о деревне, о реакции крестьян на события в Европе и начавшуюся Первую мировую войну (впоследствии очерки составили книгу «Суровые дни»).]. Сосновые леса, смола горючая льет с лесов, а этих лесов на песках – сотни Klm. И тишина-а-а-а-а… А Оке-а-а-а-а-а-а-а-а-а-н – и Солнце тонет в нем. Дважды в день он посещает нас. Идет-струится по пескам, заполоняет озеро песку – и озеро – в лесах, под солнцем, наше, родное, калужское, а в озере – не головастики, а крабы, не улитки, а устрицы и мули, и чорт там знает что. Нам свалили – именно свалили – гору сосновых швырковых дров[19 - Швырковые дрова – колотые, однополенные, в три четверти и еще короче.]. Свалили – нас не было – уехали. Кто? Океан? Звенят в лесах пилы. Опилки, блеск сосновых досок, кукушки, петухи в лесах поют, – Калуга! И вдруг – bonjour, Monsieur[* - Добрый день, месье (фр.).]! Трубит рожок, – это зеленщица, boucher, boulanger[** - Мясник, булочник (фр.).]… На авто, на ослике, на велосипеде. Почта… В 3 метрах вокзальчик – полустанок наш, где за всех одна madame. Здесь чудеса. Мы пропахли сосной, солью. Океан, когда его увидел, – до него через лес минут 20 (но он приходил к нашим ногам, в лагуну) – сказал мне: ты здесь останешься! Может быть, я послушаюсь. Он кудрями играет на песках седыми… Пески – на кулебяки бери, не сей. Крабы – я их сотню могу палкой вынуть. Когда прилив – они плывут, несет их – бери. Устрицы и мули возят ящиками на осликах. Бабы, в штанах, их собирают, по колено в море. У нас chalet[* - Шале (фр.) – небольшой сельский домик в швейцарском стиле.] – 4 комнаты за 350 fr. за 2 месяца – май-июнь. За июль столько же, – 350. На август и сентябрь сдано. Но мы будем искать. Господи, здесь людей не видно! Никто не позвонится, не оторвет, не плюнет в душу. Я задергался в Paris. А сколько солнца! Здесь – очарование. Сами хозяйствуем, пилю дровишки, ходили вчера вдоль прилива, в лесах – 4 версты – и все леса, и нет конца им. Чудеса.

Пишите! Почта каждый день. Привозит facteur[** - Почтальон (фр.).] на велосипеде – он же и Chef бюро. Вокзальчик в 3 метрах, в лесах. Спится. Встаю в 6 часов утра, ложусь в 10. Океан приходит и уходит. Ваши Ольга и Ив. Шмелевы.

28 мая 1924 г.

    Soorts-Hossegor (Landes)

Дорогой Антон Владимирович, Большое спасибо за присылки, – читаю. Получаю исправно: «Руль», «Дни», «Русскую газету», «Последние новости», «Сегодня»[20 - Шмелев перечисляет газеты Русского Зарубежья, в которых он печатался. «Руль» (1920–1931) и «Дни» (1922–1933 ) выходили в Берлине, «Русская газета» (1923–1925) и «Последние новости» (1920–1940) – в Париже, «Сегодня» (1919–1940) – в Риге.]. Вот «Звено»[21 - Газета «Звено» (1923–1927) выходила в Париже, в 1923 г. Шмелев публиковал в ней отрывки из «Солнца мертвых».] шлют уже с год на Grasse, иногда пересылают. Читал и «стих». Послал в «Русскую газету» статью «Глаза открываются»[22 - Статья «Глаза открываются» была опубликована в «Русской газете в Париже» 1 июля 1924 г.]. Иногда зудит – черкнуть. Но весь отдался своей работе, и написал 3 рассказа – в ударе. «Два Ивана» – послал «Рулю», пойдет, должно быть, с воскресенья, в 2-3 №№ – большой[23 - Рассказ «Два Ивана» был опубликован в двух номерах газеты «Руль» (15 и 16 июля 1924 г.). Вошел в сборник рассказов «Про одну старуху» (1927).]. «Два Ивана», как увидите – учитель и… дрогаль – интеллигенция и народ. Ну, а там пусть лают. Я вижу, как иные меня теперь принимают. Но глаза и душу ломать, и тем более в творчестве – не могу. 2-й рассказ еще не переписал, но написал – «Старуха»[24 - Речь идет о рассказе «Про одну старуху», это было первое произведение Шмелева, появившееся на страницах самого известного эмигрантского журнала «Современные записки» (1925 г., № 23).]. Он заменит 1000 статей о голоде, народе и проч.[25 - Среди шмелевских произведений малого жанра рассказ «Про одну старуху» был признан лучшим. На признании его достоинств сошлись критики разных лагерей, те, кто доброжелательно был настроен к Шмелеву и те, кто его недолюбливал. В рецензии В. Зензинова отмечалась не только сказовая манера писателя, как его излюбленная, но также – умение придать избитому сюжету о мешочниках необыкновенный трагизм: «Тема, как будто, довольно невинная – мытарства старухи-мешочницы, везущей хлеб во время военного коммунизма из хлебных губерний к себе домой, в Кострому. Мешочников встречает один из заградительных отрядов – в числе “красных морд”, отбиравших мешки, оказался и пропавший без вести старухин сын – Никешка. Эту сцену неожиданной встречи, за которой последовало “родительское проклятие”, а затем и самоубийство здесь же на отнятых мешках проклятого старухой сына, страшно читать…» (Зензинов В. Ив. Шмелев. Про одну старуху. Новые рассказы о России. 1927 г. // Современные записки. 1928. № 35. С. 539).] Он меня смутил. Но я его взял смаху. И 3-й «Сила»[26 - Впервые опубликован в 1924 г. газетой «Сегодня».]. Должно быть, придется смягчить, а то… лезет он, понимаете. Силач-борец Куды-Прё «сдал» перед им, махоньким и вострым, каким-то пом-зам-комдарма! Рассказ веселый. Дело происходит перед смертью, в товарном вагоне. Итак, как видите, я работаю. Работаю над «Солдатом» – моей данью былому офицерству-рыцарству[27 - Имеется в виду роман «Солдаты».]. Здесь «выжимка». Отрывок из него дал «Инвалиду»[28 - «Русский инвалид» выходил с 1924 г. по 1929 г. как однодневный выпуск. Глава из романа «Солдаты» – «Метельный день» – появилась в ноябрьском выпуске газеты.] – газете-однодневке. Когда же она выходит?

За Национальный комитет радуюсь. Позиция «Русской газеты» ставит меня в тупик. Собственно, куда идут, чего хотят? Что-то неопределенно-неопределимое. Я даю, ибо иногда нужно высморкаться, душу отчистить. А мне прямой убыток: судите сами: «Руль» мне за рассказы платит 1 fr. за строчку. А «Русской газете» даю за 150 fr. статью. А время то же. Рассказы я смогу бойчей. «Старуху» – 950 строк написал в 2 дня – и лётом. И думаю – ничего себе. Крепко обнимаю Вас, дорогой, душевный человек. А хорошо работать – с кукушками. Мы бродим, езжу на вело – дали знакомые новые. Меня немного знают французы здесь – по Mercure за Le Soleil des Morts[29 - В 1923 г. «Солнце мертвых» опубликовал на своих страницах французский журнал Le Mercure de France.]. В Англии скоро пойдет[30 - В Англии «Солнце мертвых» вышло отдельным изданием только в 1927 г. под названием «The Sun of the Dead».]. Привет и низкий поклон Павле Полиевктовне. И от Оли – Вам и Павле Полиевктовне. Не забывайте. Если бы Вас сюда! Ваш сердцем Ив. Шмелев.

[На полях:] Тут – Ка-луга! Таруса!

7 июля 1924 г.

    Soorts-Hossegor (Landes)

Дорогой Антон Владимирович,

Не посетуйте, что побеспокою Вас маленькой просьбишкой: черкните два слова открыткой – адрес и имя-отчество (или – как обращаться?) протоиерея Мальцова или… – я забыл – у кого имеется книга (сколько томов?) – «Наука о человеке» – Виктора Ивановича Несмелова[31 - «Наука о человеке» В.И. Несмелова (1898) – один из центральных трудов по христианской антропологии, состоит из двух книг: «Опыт психологической истории и критики основных вопросов жизни» и «Метафизика жизни и христианское откровение».]. Попробую обратиться к нему с просьбой о разрешении прочесть. Все расходы оплачу. Благодарю за №№ «Руля». Слышал от племянницы, как Вы измотаны. На воздух! Себя пощадите. Ах, если бы повидаться, поговорить на досуге. Куда Вы? Здесь все на сезон занято. Буду рад получить от Вас строчку. Хотя, если бы надумали в Capbreton, я поискал бы. Для Михаила Владимировича Бернацкого ничего не могу найти. Наш дружеский привет Павле Полиевктовне и Вам. Душевно Ваш Ив. Шмелев.

[Июль–август 1924] [Открытка с видом Оссегора]

Все сосны, кругом – сосны. Мы живем рядом, вправо. Прилив. Вдали – Черный мост, по нем ходим к океану через лес – 15 минут. Привезен Ивун, и я его вожу на велосипеде. Здесь бы Вам отдохнуть! Привет, Ив. Шмелев.

5 сент. 1924 г.

    Villa «A l?alouette». Capbreton s/mer (Landes)

Дорогой Антон Владимирович, Газету получил, спасибо. Отчасти замечание правильное – размаху в литературе нет. Ваше слово сбылось: Mr. Savinkov – прохвост и, кто знает, не давно ли уже[32 - Имеется в виду судебный процесс по делу Б. Савинкова, проходивший в Москве 27-29 авг. 1924 г.]? Не удивляюсь: духовная sarcoma ширится. Будьте добры, дайте мне адрес «Русской мысли», П. Б. Струве[33 - Первоначально литературный и научно-политический журнал «Русская мысль» издавался П.Б. Струве в Москве с 1880 по 1919 гг. В эмиграции Струве предпринял попытку возродить журнал (номера выходили в Софии, Праге и Берлине с 1921 г. по 1924 г.). Задачей журнала провозглашалось – найти пути воскресения России.]. Негде печатать. На меня ополчились les juifs[* - Евреи (фр.).] и проч. Есть что порассказать. Жить трудно. Спасибо еще – чуть переводы поддерживают. Но я крепок духом и пойду своей дорогой. Написано много, но… где печатать?! В посмертное! И еще адрес – священника, у кого книга «Природа человека», казанского профессора[34 - Речь идет об упомянутой выше книге Несмелова, который являлся профессором Казанской духовной академии.]. Привет Павле Полиевктовне. Хотел бы здесь остаться на зиму. Трудно. Ваш Ив. Шмелев.

[На полях:] Наш привет Вам и Павле Полиевктовне!!

12 сент. 24 г.

    Villa «A l?alouette». Capbreton s/mer (Landes)

Дорогой Антон Владимирович,

Премного благодарен за письмецо, за адрес о. Сергия, – сегодня ему пишу, – и за предложение вступить в члены Русского Национального комитета[35 - Русский национальный комитет был учрежден в Париже 12 июня 1921 г. как центральный орган Русского национального союза, одной из основных задач которого провозглашалась политическая борьба с большевизмом. Карташев исполнял обязанности председателя Комитета.]. Это предложение Ваше почитаю для себя честью и прошу принять от меня сердечную признательность за доверие ко мне. Что и как смогу делать – буду, и делаю, как велит совесть, как умею.

Океан гнусности творит жизнь! О, Россия в самой прорве, но и всюду, всюду, как вдумаешься. А теперь вон «Китай подымается»! Помните, как народ-то про Китай думает? Уж как Китаю придет время «итить»-подыматься, ну… конец света подходит. Вот оно, провидчество-то! А я бы доволен был, если бы «китайнуло» на весь хамско-помойный свет: пришлось бы «друзьям человечества» либо испить, либо разрешить «проблему». От чортовой головни огнь-то как перекинуло! Все же сие – начало. Многое впереди. Но с чего-то во мне живет и крепнет надежда, что скоро освобождение?! Но как вдумаешься в «баланс» русской жизни, что натворено и что изъято, и как опоганено и растлено, – мы же в неисходности, в такой нищете, перед такими последствиями, что голова никнет. Об этом буду писать на днях, начав с «мышей» проф. Павлова.

Как бы хотелось перетащить Вас сюда, с Павлой Полиевктовной! Знаю, что Вы бы были здесь – как в лесах-песках русского старого Поволжья, – можно притвориться, можно! – Если бы Вы решили хоть на десяток дней приехать! Можно найти в отеле комнаты, – теперь сезон проходит! Мы бы сходили с Вами на Океан – десять минут, покатили бы в Биарриц – 6 фр. алле-ретур, съездили бы в Ангай[36 - Имеется в виду курортный город Андай, расположенный на юго-западе Франции, на берегу Бискайского залива, рядом с другим известным курортным городом Биарриц.], на границе с Испанией! Скажите, и я тотчас побегу в отели, – лучше в Оссегор, где я жил до августа. Не хочется в Париж. Постараюсь пожить и октябрь (пописать), пока можно. Сегодня погода окрепла: солнце как заслон, раздулось и брызжет такою силой…!

Понимаю, как Вы кипите! Бедная, милая Павла Полиевктовна, сердобольная русского дела! Спасение ей за сие будет! Ах, как я рад, что могу писать Вам, что чувствую Вас, душу Вашу! И дай Вам Бог сил и здоровья! Нет, жизнь правды и жизнь Христова Света не может умереть. Люди будут приходить на смену и держать светильник. А не будут – жизнь кончится и пойдет «на собачье положение», все – подняв ножку, на… всё! Такой жизни и не жаль будет.

Катнул я на днях статью (будет напечатана на днях) – «Болезнь ли?»[37 - Статья печаталась в «Русской газете в Париже» (1924. 19 сент.).] по поводу исповеди Туринцева («Дни»)[38 - Поводом для написания статьи «Болезнь ли?» послужил очерк участника пражского «Скита поэтов» А.А. Туринцева в газете «Дни» (1924. 5 сент.).] пощекотал «диагностов» (социалистов и Милюкова[39 - П.Н. Милюков редактировал парижскую газету «Последние новости».]). Сколько раз зарок давал от искусства не отрываться, – не могу! Знаю, что когти на меня точат, и замалчивать стараются, – плевать! На корку сойду – не страшно, всё видали! Хуже быть не может, и ничего не страшно!

Наш дружеский горячий привет Павле Полиевктовне и Вам, дорогой! С нами живет Ивун, и он – как светлячок для нас. Крепко Ваш Ив. Шмелев.

8 окт. 1924.

    Capbreton s/mer Landes

Привет, дорогие друзья, скоро, к 25 октября, вернемся, загрызла работа, не могу не кончить. Птицы тысячами летят – здесь – passage d?automne[* - Осенний перелет (фр.). Имеется в виду путь осенней миграции перелетных птиц.] – и злодеи-сантимники миллионами ловят в сети и жрут жаворонков. Все бескрылые птицы улетели, одни – мы. Хозяин соблазняет остаться – пристраивает salle ? manger[** - Столовая (фр.).], камин, за 1800 сдал бы на год. Но… до весны, огород заведу и буду питаться от трудов рук своих. Не тянет в Париж. Горе – книг нет. А то бы остался. Привет. Ваши О. и И. Шмелевы.

16/29 окт. 1924.

    Capbreton s/mer (Landes)

[Приписка:] А.В. 1) Для Галлиполийцев[40 - Возможно, имеется в виду «Вестник главного правления Общества галлиполийцев» (Белград), изданный в 1924 г. к трехлетию Общества галлиполийцев, среди авторов – Карташев. Общество галлиполийцев возникло летом 1921 г. по инициативе молодых офицеров 1-го корпуса Русской Армии ген. П. Врангеля, размещенной после крымской эвакуации в г. Галлиполи (Гелиболу) и его окрестностях.] дам, привезу сам – 2–3 ноября – рассказ «Птицы»[41 - Рассказ «Птицы» появился в газете «Руль» (1924. 8 нояб.).] на 200 строк. (Но ничего, что он на днях появится в «Руле»).

2) 100 fr. считайте за лист, передам немедленно для Сергиева подворья[42 - Имеется в виду Свято-Сергиевское подворье в Париже; в день Преображения Господня 19 августа 1924 г. митрополит Евлогий объявил о сборе средств на открытие Подворья. Пожертвования поступали со всего мира, и первая служба состоялась уже в сентябре 1924 г.]. Ив. Шмелев.

Дорогие друзья и милые русские люди,

Павла Полиевктовна и Антон Владимирович,

С тоской отрываемся от тихой и простецкой жизни-жития в здешних пустынях лесных и 1-го числа едем в Paris. Погода – золотая, голубая. Т° – 20° в тени. Гри-бо-ов!.. Рыжики, самые-подлинные! Журавли летят вечерами, играют на балалайках будто, высоко-высоко, – углом летят. Здесь извечная «птичья дорога», кругом Пиренеев…

Бог даст – Вы увидите (должны увидеть) эти места. Здесь многое от России…

Все идет, в политике, – прекрасно. Европа окончательно опоганилась. Прекрасно. Истина-Правда все глубже вскрывается. Один «друг человечества» утерся. Скоро очередь и за вторым «петрушкой». Но до чего же измельчились «деятели»! Гнусно. Считаю, что «наша болезнь» уже не требует докторов. Она «на пути к выздоровлению». И вне шумных очагов, здесь, в лесах, где видишь законы естества, ярче чувствуется, что Россия идет… Верю. Этому процессу ни помочь – ни изменить его – не может эмиграция. Она лишь собирать себя должна и готовиться. «Се жених грядет»[43 - «Се Жених грядет в полунощи…» – церковное песнопение, исполняется в храме в первые три дня Страстной седмицы. В основе текста лежит евангельская притча «О десяти девах».]… может быть, нам придется жить здесь еще 3–5 лет, но мы будем в России.

Сердечно обнимаем Вас, дорогие друзья. Кое-что писалось здесь, – мешали вечные мои болезни. Как бы хотелось насильно сложить Вас, запереть в чемодан, привести в Hossegor и выпустить на песок у Соснового леса, у Океана. Рассчитываем вернуться сюда к марту-апрелю. Надо писать «Кошкин дом»[44 - Неоконченный рассказ, при жизни писателя не публиковался. Является подступом к очеркам, составившим книгу «Лето Господне».]! Ваши душой и сердцем Иван и Ольга Шмелевы.

25 дек./7 янв. 1925 г.

Обнимаем Вас, дорогие друзья,

Павла Полиевктовна и Антон Владимирович, в этот светлый день нашего русского Рождества! Да вернутся, в светлых воспоминаниях, Святки Ваши! А за ними да придут и подлинные – Святые Дни Рождества России! Крепко Ваши Шмелевы.

А день сегодня ясный-ясный, – и если глядишь в небо – на миг покажется, что это наш декабрь – Рождество.

3 февр./21 янв. 1925.

    12, rue Chevert, Paris, VII-e

Дорогой и глубокочтимый Антон Владимирович,

Боже, Боже! Боюсь, что Вы с укоризной киваете на меня. До сих пор я не нашел сил даже взнос в Комитет сделать, ответить на письмо, по поводу лекций, Вам написать… Но такая душевная расхлябанность – может быть, следствие нервного переутомления. Охоты смотреть на жизнь нет. Я чистосердечно пишу Вам это. Болезнь ли? Не знаю. Я жду не дождусь теплых дней, чтобы бежать из Парижа, которого все равно не вижу, не хочу видеть. У меня всегда это после забот и – перед заботами. И не могу подняться над великой тоской, которая все закрыла. Лишь в работе обманываешь ее, но она и в работе, покрывает мысли. Бывают дни – и вот сейчас они – когда хочешь конца, бесчувствия, камня. Когда – не видишь цели и смысла, и схватываешься, Бога ищешь, сил – ищешь веры, но – нет во мне – в эти минуты – и веры светлой. Маловерье, пустыня в душе моей. Я говорю о личной, духовной вере, о моих целях, как твари Божией – к Богу. Что же до России – я верю – и знаю, что она будет. Но я даже и на нее вздернуть себя не в силах. Для меня и России возрождение – не мое возрождение. Я знаю, что это ересь, что это может быть пройдет, но такая теперь во мне муть и скорбь черная. И делать повседневное дело – тяжко – мне тяжко идти обедать, писать письма, в хлопотах дня вертеться. Оцепенение… Но не эгоизм. Но и физическое что-то. Вот мне нужно глотнуть воздуха, уйти от жизни в тишину, чтобы отыскать себя. И при этом еще жизнь требует, надо зарабатывать на жизнь, которая мне тяжка. Болезнь это во мне? Может быть. И проходит она, когда я обманусь, уйду в обманчивое, рисуемое воображением. И вот, проверяя себя, я вижу, что нет силы писать и говорить слова, слова, ободряющие, слова разбирающие жизнь. Есть еще силы – воображать и жить с воображаемым. Есть невыполненное, – мои литературные планы. Их я должен выполнить. Спешит скучное время во мне. Надо и мне спешить.

Кое-что я успел сделать, но лишь «кое-что». Не мне, конечно, судить, но что-то есть. Надо б?льшее. Я не могу писать «вне жизни». Во всех моих заботах последней полосы – она, жизнь наша. И не могу отмахнуться. И для того, чтобы держать ее в узде, чтобы она не рвала рамки искусства, надо очень собрать и замотать в веревки душу. И всякий раз – уход в жизнь, анализ ее в слове публичном и страстном – рвет эти веревки, и я месяцами должен себя приводить в форму. Вот теперь надо мной висит камень – лекция в Сорбонне за 1000 fr. субсидию годовую. И я – сил не имею. Вы понимаете души жизнь. Вы знаете мою неизживаемую боль, при которой мне все темно. И простите мне, что не в силах составлять лекции по этим ужасным вопросам политики и жизни. Я почти уже не читаю газет, а жевание, чем часто пробавляются людишки из демократических и соц-республиканских, тошнит меня. Для эмиграции теперь уже все ясно. Если еще не ясно, после всего, тогда – мертва почва, камень, и на ней не прорастут семена. Если уже крови не приняла почва, зерна не примет, ибо камень она. Теперь все, все ясно, и уже греет. Теперь нужна поливка.

И вот – нужна Божья роса. Но она, эта роса – стихийно льется, и мы, русские писатели, должны помогать ей. И я ищу и ищу форм этой помощи, прислушиваюсь к своей душе. Горе наше, что негде часто найти место – излиться. Нет журналов, чтобы печатать не кусочками. В частности, о себе скажу: я не могу найти русского издательства для «Солнца мертвых». И оно выйдет раньше в Англии, в Германии и, может быть, Франции, чем на русском языке[45 - «Солнце мертвых» было издано на русском языке отдельной книгой в 1927 г. (о выходе книги сообщалось в г. «Возрождение» от 8 янв.), на немецком языке – в 1925 г., на английском – в 1928 г., на французском – в 1929 г. Впервые эпопея публиковалась частями в парижском трехмесячнике «Окно» (1923–1924), отдельные главы также выходили в газете «Звено».]! Мы должны все разрывать на клочки. Я пачку рукописей держу на полке. А надо писать – и пишу – еще б?льшее. И это прибавляется к общей мути и смуте духа. И надо еще обновлять душу, надо заполнить тысячи ее запросов, читать, собирать – для задуманного. А много пробелов. И надо выпрямить дух для «Спаса Черного»[46 - Роман «Спас Черный» Шмелев задумал написать еще до эмиграции, сбор материалов для этого произведения послужил формальным поводом для выезда за границу в ноябре 1922 г. Шмелев упоминает «Спас Черный» в письме к И.А. Ильину от 1 марта 1927 г. как главное дело всей жизни. Но роман так и остался лишь в творческих планах писателя, не получив воплощения. Возможно, замысел «Спаса Черного» был отчасти реализован Шмелевым в «Няне из Москвы» и «Путях небесных».]. И еще надо бегать за франками, интересоваться издательствами, писать переводчикам, ждать и – знать, что вся эта суета – души не питает, а лишь хлещет.