Переписка. Письма митрополита Анастасия И.С. Шмелеву

Антон Владимирович! Отношение ко мне «Борьбы за Россию» меня удручило. Так нельзя делать дело, бросаться писателями. У меня душа не принимает и руки опустились. Мотивы Сергея Петровича[58 - Речь идет о С.П. Мельгунове, одном из редакторов газеты «Борьба за Россию».] непонятны мне и до сего дня. Это уже – упрямство. При свидании у Антона Ивановича Деникина он заявил, что будет напечатано «Письмо казака»[59 - Рассказ «Письмо молодого казака» появился в еженедельной газете «Время» (1925. Апр.). Вошел в сборник «Про одну старуху» (1927).] хотя бы в приложении, – не выполнил. Это уже – что?! Вот почему я ничего больше не рискую посылать. Отбита охота.

Прошу вернуть мне рукопись.

–

Деловая часть – кончена.

–

Желаю Вам обоим скорей обрести спокойствие от всех крючьев и дерганий Парижа. Ваш сердечно Ив. Шмелев.

Жена целует и просит ради Бога извинить, едва ходит от хлопот: и хозяйство, и я, и Ives. Живем, как в дыму, – столько забот (и мел-ких, убивающих!).

9. VI. 1927.

Дорогой Антон Владимирович, пишу на отъезде, кратко. Сообщение об «экспертизе» моего «Письма молодого казака» специалистом по казачьей жизни, может быть, очень почтенным деятелем, т. е., вернее, передача для экспертизы, – меня поразило несказанно. Итак – попал под цензуру! Благодарю. С меня довольно былых цензур. Прошу вернуть рукопись, хотя бы экспертиза и одобрила. На экспертизы ходить мне не пристало. Если бы я знал, что будет экзамен мне производиться, я бы и не подумал давать. Теперь – напиши я о Кремле – попадешь на экспертизу к археологу, о краденых бриллиантах – к ювелиру!.. Да что это, издевательство над писателем, не новичком, слава Богу. Обидно мне и за коллегию вашу: не понять моего «Казака»?! Колебаться и привлекать экспертов? Занесу это событие в историю эмигрантской литературы. Считаю все это отношение ко мне ничем не объяснимым и оскорбительным! Прошу передать это всей редакции. Пусть мне дадут уважительные объяснения подобного швыряния моей работой. Да, этим меня лишили возможности работать в важном деле. Я не виноват. У меня отбили охоту. Меня лишь водили! Ваш Ив. Шмелев.

13. VII. 1929 г.

    Capbreton s/mer (Landes)

Дорогой Антон Владимирович,

Благодарю Вас за сведения о Mr. Grondijs. Я ему написал, поблагодарил за одолжение.

Представляется мне, что Вы себя обманываете невозможностью вырваться из парижского котла. Это – призрачное. Самый запутанный человек, с наисрочнейшими делами, когда заболевает, – все мировое-наисрочнейшее отпадает вдруг. А заболеть – часто = «отдыха!» И всегда можно «выскочить», сесть в поезд и – прощай, мамаша! А Океан – волноплещет: вот это – человек! А то ведь и никогда, до смерти, можно не вырваться! Надо захотеть. В сущности, расходы – не дом покупать. Расходы – резина и лимасон[* - От франц. lima?on – пружина.]: можно растянуть, пока не лопнет; можно и сжаться до предела. Вам ли не знать этого?! Эх, «Росстаней»[60 - Повесть «Росстани» (1913) вошла в Т. V (1914) дореволюционного Собрания сочинений Шмелева, была затем переиздана в составе эмигрантского сборника «Родное» (1931). Для писателя «Росстани» были одним из любимых его произведений, в чем он признавался в письме В. Вересаеву (сент. 1921 г.).] моих Вы, кажется, не читали… Там есть про «не выскочишь». Так и моему Даниле Степанычу казалось, и до смерти все «не выскакивал», а когда болезнь свалила… – некуда уж и выскакивать.

Сие – размышление из «философии жизни». А вот – действие:

Вокзал Quai d’Orsay[61 - Парижский железнодорожный вокзал, обслуживающий юго-западное направление, был построен в 1900 г. специально для удобного проезда к площадкам пятой международной выставки.]. Поезд 9 часов 50 минут вечера. Билет (может, обратный, на срок?) прямо до Capbreton?а, как и багаж. Ровно в 11 часов утра станция Labenne. Сходите. Садитесь в «кукушку», не думая о багаже, и прибываете в Capbreton (1-я остановка через 20 минут езды). В Capbreton?е – 11 часов 35 минут дня. Встреча (если будем знать). За мэрией, через мост, первый поворот налево, через 2 минуты – «Riant Sejour».

Чай по Евтушевскому[62 - Скорее всего, имеется в виду популярный и многократно переизданный «Сборник арифметических задач», принадлежавший педагогу второй половины XIX в. В.А. Евтушевскому.]: лавочником смешан…

Целую ручку Павлы Полиевктовны. Крепко жму Вашу и обнимаю.

А о «лабазе», Гакасе, моли в перчатках и «лапше с… перцем» (Семенов) Вы правильно: лабаз[63 - Имеется в виду газета «Возрождение» и члены ее редакции. А.О. Гукасов – основатель газеты. «Молью в перчатках» называли в Петербурге 1900-х гг. С.К. Маковского, который тогда организовывал художественные выставки; в «Возрождении» руководил художественно-литературным отделом. Ю.Ф. Семенов сменил в 1927 г. П.Б. Струве на посту главного редактора «Возрождения».]! И разные мыши укромно по уголкам жустрят[* - Жевать, пережевывать (обл.).] м?чку. Ваш незыблемо Ив. Шмелев.

Я вот «выскочил» – и не горюю: взвейся, соколы орлами!

25/12 сентября 1929 г.

    Capbreton s/mer (Landes)

Ах, дорогой Антон Владимирович, – да это же, прямо, – простите! – малодушие (при Вашей большущей душе!) – не заставить себя сесть в вагон и ехать хотя бы на 2–3 недели – взять воздуху! И вся бы апатия и абулия[** - Абулия – безволие (с греч.).] – растаяли. Комната у нас для Вас с Павлой Полиевктовной имеется, стоит пустая, пропитаемся всегда (это все «мелочи»), – а главное – новые места, леса, океан, речка почти русская… Правда, солнце уже не летнее, но днем даже жарко, пока. Грибы пойдут с 10 октября (у них свой календарь), но если Вы рыболов – 2–3 десятка пескарей в лов – обеспечены. А главное – во-здух: смола! А утро – дыхание самого Господа. Дорога (aller-retour) по 260 fr. с персоны. Билет прямо до Capbreton’а. Поезд в 9-50 вечера (21-50) из Quai d’Orsay, приходит в Labenne в 11 часов утра и сядете на «лесной». В 11-30 дня – terminus[*** - Конечная остановка (фр.).]! И Capbreton вмиг влюбляет в себя.

Больше – ни слова.

Великое спасибо за Лавру! Такая радость. Получите осенью из рук, – в переплете (надеюсь!). Дабы – ожила. Помните: перед работой надо освежиться. Это азбука, а Вы не следуете ей. Сбросьте хандру, – удочку в руку – и за 3 километра идем лесами. Мы с Николаем Кульманом за эти недели взяли до 2000 шт. – всякого сорта. Вчера я поймал 4 раза по паре (на 2 крючка). Думаю, что Вы должны быть рыбарь – Вы поэт-художник. Вы – от полей. Да и помимо рыбы – столько! Дюны какие! Океан. Теплые морские ванны (3 fr. 50 c.). Тепло еще будет. Главное, не будет удручающей жары (впрочем, редкой здесь). Кульманы[64 - Речь идет о Н.К. Кульмане и его жене Н.И. Кульман. Кульман Николай Карлович (1871–1940), ученый-лингвист, один из крупнейших методистов в области преподавания русского языка. Окончил историко-филологический факультет Петербургского университета (1897), получил профессорское звание, занимался педагогической деятельностью. В 1918 г. эмигрировал с семьей в Константинополь, некоторое время жил в Праге, затем в Белграде и Софии, окончательно поселился в Париже, где преподавал в лицеях. В 1923 – 1940 был профессором Сорбонны, избран деканом русского отделения. Сотрудничал с г. «Россия и славянство», в которой публиковал рецензии на книги и вел обзоры литературных новинок. Печатался в газете «Возрождение», работал в журнале П.Б. Струве «Русская мысль», перевел на французский язык «Слово о полку Игореве». Кульман не поддержал реформу русской орфографии 1918 г. в СССР. Его главный труд «Как учить наших детей русскому языку?» (Париж, 1932) служил цели сохранения национальных традиций в эмиграции.] на будущий год едут сюда с… 1 июля по 1 ноября!!! А там – как знаете. Привет Павле Полиевктовне, – я написал вчера кумушке.

Крепко Ваши Ив. и Ольга Шмелевы.

А я ни-чего не делаю! Впрочем, в июне написал что-то на… 5 листов. Да и работать-то негде. Спасибо – еще переводят, и – дай Бог здоровья сербам – еще высылают «ренту».

Обнимаю Вас, так близкого мне духовно.

14 декабря 29 г.

    Севр

Дорогой Антон Владимирович,

Затомилась душа, схватился, было, поехать к Вам – высказаться, да заняты Вы… – и знаю, что эти «высказыванья» последствий деловых не дадут, – ох, бессилие наших воль! – и все же не могу отмахнуться. Вы можете, конечно, сложить мое письмо в кучу неотвеченных – и не отвечайте! Я бессилен говорить в печати – и нет ее у меня, да если бы и была, – вопрос-то уж очень «деликатен» – не допустят, настращены… А мы здесь такими-то стали деликатными!.. После всех страхов все еще боимся… Просто, единомыслия ищу, вот и пишу Вам. Вы знаете, что делается в Англии – Комитет и проч. – в защиту христианства – Комитет.[65 - Шмелев отреагировал на следующее событие общественно-политической жизни: «Вчера состоялось первое заседание Комитета Христианского Протеста против религиозных гонений в СССР. На заседании было решено привлечь печать особенно в провинции к более широкому участию в пропаганде идей комитета <…> На заседании комитета присутствовала делегация русского миссионерского общества, во главе с пастором Вильгельмом Фетлером, прибывшая из Риги <…> Фетлер сообщил, что на днях в Ригу прибыл бежавший из советской России баптист, пробывший в тюрьме много месяцев. Он рассказывает о мучениях, которым подвергают христиан в России» (Комитет христианского протеста // Возрождение. 1929. 14 дек. С.1).] Наконец-то, возгорается огонь, святое пламя! Вот, в «Руле», – прилагаю – письмо из Америки[66 - Имеется в виду помещенное в газете «Руль» письмо-воззвание из Америки о необходимости выразить протест большевистскому террору. В письме сообщалось о большом общественном резонансе, который вызвали в Америке массовые убийства жителей казачьих поселений на берегу Амура: «Делаются пожертвования, заполняются (на русском и английском яз.) листы протестов к президенту Америки, с просьбой возвысить во имя человеколюбия свой авторитетный голос, обратиться ко всему миру. Так продолжаться не должно… С церковных кафедр и амвонов раздаются слова высших представителей церкви» (Английский протест // Руль. 1929. 12 дек. С. 1).]. И там делается. А что же наша-то «церковь»?[67 - Инициатива по защите христиан от гонений в СССР исходила именно от Русской Зарубежной Церкви. 18 ноября 1929 г. митрополит Антоний призывал христианских пастырей всего мира обратить внимание на события в советской России: «Там попирается св. Евангелие, там вытравляется нравственность, там уничтожается религия, там похуляется Бог. Ваш долг, как руководителей паствы, взять на себя миссию объединения церквей в утверждении евангельских принципов в народах. Услышьте же теперь этот вопль и возвысьте Ваш голос» (Божья искра // Новое время. 1929. 21 дек. С. 1).] Прикрылась «политикой» – жупелом, и ложно связанная с той, обязалась молчать?! Вот когда ярко и постыдно вскрывается вся ложь церковной-зарубежной «политики»! Вы все понимаете, и я не буду извергать слова. Я чувствую страшный позор, подлое рабство, в какое сознательно полезла наша «церковь».[68 - Речь идет о ситуации сложившейся в Русской Православной Церкви за границей в связи с декларацией патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского), который требовал от зарубежных архиереев дать подписку в лояльности советской власти. 9 сентября 1927 г. Карловацкий архиерейский собор РПЦЗ, ведавший приходами на Балканах, в Германии и на Дальнем Востоке, отказался давать подписку и объявил о прекращении сношений с церковной властью в Москве. Митрополит Евлогий, в чьем подчинении находились западноевропейские приходы РПЦЗ, пошел на уступки митрополиту Сергию: «В сознании своего долга пред Матерью Церковью, во имя моей безграничной любви к ней, я обязуюсь твердо стоять на установившемся уже у нас, согласно заветам Святейшего Патриарха Тихона, положении о невмешательстве Церкви в политическую жизнь и не допускать, чтобы в подведомых мне храмах церковный амвон обращался в политическую трибуну» (Церковный вестник Западноевропейской епархии. 1927. № 3. С. 10). После этого ответа, ему поставили условие – молчать о преследованиях религии в СССР, на что митрополит Евлогий отреагировал резким отказом.] Худшей, более гнусной «политики», именно – по-ли-ти-ки, – нельзя представить. Ведь враги наши бросят в лицо всем комитетам мира: «не шумите, не лгите! зарубежная “церковь” НЕ шумит, не взывает, а… в живом общении с российской, и никаких гонений нет, ибо российская НЕ протестует! Она свободна, и настолько свободна, что свободная эмигрантская идет с ней рука об руку!» Кому бы и вопить, как не нам?! И мы молчим. Я не могу спокойно думать, как же так: готовят пастырей, академию создают – и… молчат, когда мир начинает подымать Крест в защиту гонимого Христианства! Неужели молодежь, будущие пастыри, не задают вопросов? Неужели наша зарубежная церковь не присоединяется к английской и другим?! Да ведь если все это так, то тут страшнейшее из преступлений: отказ от самого ценного, от «вести Христовой», от проповеди, от «несения Христа и Креста»!.. Ведь это же Иудино предательство, – иначе я не разумею. Чего же ждет Ев-логий? Он все еще будет проводить какую-то «тончайшую», для меня, как и для простых смертных, непонятную «политику»?! Ждет, когда последний храм будет обращен в публичный нужник[69 - «Возрождение» сообщало о массовом закрытии храмов по всей России и обращении их в ссыпные пункты, народные дома, клубы и кинотеатры (см.: Массовое закрытие церквей // Возрождение. 1929. 13 дек. С.1).]? последняя икона брошена на дрова? последнего ребенка, творящего крестное знамение, – столкнут в прорубь? последнее Евангелие пустят на фабрику или обертку? Когда уже никакого Духа Церкви не останется… а мы будем сидеть и ждать, не нарушать единение – не отрываться! – с… пустым местом?![70 - Философ Н.А. Бердяев призвал эмигрантские круги и РПЦЗ в газете «Последние новости» от 13 сентября 1927 г. поддержать митрополита Сергия и не отделяться от Русской Церкви.] Скажу только – самое ясное, – нам, простым православным! предательство и кощунствование. Ведь такое бездействие – самый сильный толчок от такого православия на советский лад… к расколам и отщеплениям – позор из позоров! самая грязная страница нашей церковной истории! Во мне кричит совесть, деянье, – ведь я не богослов тонкий. Но я – один из миллионов. Пастыри церкви страшатся называть Зло – его именем. Даже в воззвании к сбору на Академию или Богословский институт, – не помню, – митрополит не говорит полным голосом! Где же, как не здесь сказать истинное?! А теперь – страшное для дьявола движение сердца и духа в мире начинается, и… молчание?! Что за проклятие над нами?! Имеем двух пастырей… – и ничего не имеем. Мне кажется, что в эти страшные дни, – простите меня, дорогой! – вы, воспитывающие будущих пастырей, обязаны выяснить то, что смущает большинство нас, здешних. Русский народ, узнав все, заклеймит такую «церковь» и пойдет искать… другую. Сопоставьте с этим заявление менонитов: поверили псам, что в мире не осталось христианства, иначе разве стали бы народы признавать Дьявола?.. Теперь надо сказать то же и о пастырях здешних: порабощены, опустошили душу – и молчат, когда стали вопиять «камни», молчавшие 12 лет!..

Ну, нет сил писать. Вы понимаете все… Но что же делать? Словно дьявол связал души и заклепал рты. Своего добился… ссылкой на… каноническое право!!!.. Ваш Ив. Шмелев.

Неужели Вы так и не выскажете Евлогию? Я знаю, что Вы возмущены, иначе не может быть[71 - Карташев выразил свое несогласие с Декларацией митрополита Сергия о лояльности советской власти в открытом письме, опубликованном в газете «Борьба за Россию» (1927. 10 сент.).].

10 апреля 1930 г.

    Севр

Дорогой Антон Владимирович,

Вот уж – истинно могу сказать: соболезную! Так мне близко и понятно Ваше – и физически болевое и в нем проблески «маленьких благ», так необычайно остро чувствуемых, как Вы четко изобразили, – чувствуемых с какой-то «первозданной» остротой! Все это, все Ваши болезни, – итог всяческого переутомления. Природа неумолима, не прощает рекордов, ибо она вся – мера. Природа в Вас радуется, когда Вас тащат к норме, к той норме, которую Вы не признавали, и возликует, когда вы попадете в эту норму вполне. Она – учит болезнями, учит – мучает. Дай, Господи, преодолеть Вам эту «науку- наказание»! Верю, что преодолеете, – и уже не будете драть с себя семь шкур. А Вы с себя свыше 7 содрали. Теперь надо их наращивать.

Я болею тоже с 11 марта. Помню, 9-го, был у нас Бунин (была и кума милая), и я, помню, на вопрос Ивана Алексеевича о здоровье дерзко заявил, – слава Богу, чувствую себя хорошо, – вот почти 5 месяцев никаких болевых ощущений. И вот, дня через два – началось. Причина? Увлекся аппетитом и съел – позабыв и посты – штук 5 бутербродов с ветчиной! Такой аппетит появился! И пошло – старое. Через 3 недели стал входить в норму, да, должно быть, переборщил уже с лечением: дня три тому, должно быть, от излишнего приема порошков (висмут + кодеин + беладонна) в соединении с мигренью (ужасные головные боли), ночью поднялась такая рвота, что меня чуть не вывернуло наизнанку. Теперь – слабость, потеря всякого аппетита, потеря воли что-нибудь делать… А боли все же возвращаются, и я больше лежу, и никуда не годен. А тут близится срок отъезда (ужас это для меня!), и надо работать. И все, все падает на бедную мою Ольгу Александровну, святую! – слабеющую, но вида не подающую!! Это убивает душу. И как понимаешь радость (вспоминаемую!), когда ты здоров, когда вдруг вспомнится детское (и потому – здоровое) восприятие полоски солнца в комнате, несказанный запах струйки теплого, весеннего ветерка!.. (Только бы не гуденье аэропланов!) Жизнь прекрасна, – даже ущемленная (только не болезнью), – только мы никак не можем научиться понимать ее и слушаться ее.

Ну, устал. Будьте же здоровы, крепки, и – к норме!

Обнимаем Вас оба + Ивик. Ваш Ив. Шмелев.

Дорогая Павла Полиевктовна, милая кумушка!

Спасибо за весточку об Антоне Владимировиче. Будьте бодры, все будет хорошо. Возьмите Антона Владимировича в ежовы рукавицы! без поблажек. Оградите от сверх-норм. Спасибо Вам за сочувствие и ободрение. Ольга Александровна целует Вас и Антона Владимировича. Я благодарственно и родственно-душевно целую Вашу руку. С наступающим Днем Христова Воскресенья! – друзья наши!! Сердечно Ваши Ив. Шмелев со присными.

15. V. 1930 г.

    Capbreton (Landes)

Дорогая Павла Полиевктовна,

Припадаю к стопам Вашим: не откажите написать со слов Антона Владимировича (его не беспокою на письмо) указание мне: основная мысль молитвы, которую священник читает после литургии за вечерней (?), коленопреклоненно, с цветами. Там повторяются слова – «лето благоприятное»[72 - В трех коленопреклоненных молитвах, которые священник читает на вечерне в день Св. Троицы, нет этих слов. Выражение восходит к книге прор. Исайи (61: 2): «…проповедовать лето Господне благоприятное и день мщения Бога нашего, утешить всех сетующих…» Это место Библии Иисус Христос читал в Назаретской синагоге: «Ему подали книгу пророка Исаии; и Он, раскрыв книгу, нашел место, где было написано: Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать нищим, и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, проповедовать лето Господне благоприятное».(Лк. 4: 17–19).]??.. Что-то не помню, а мне нужно для работы. О чем молятся? или – восхваляют? Мне нужно для очерка «Троицын день»[73 - Очерк «Троицын день», вошедший в первую часть «Лета Господня» был опубликован в газете «Россия и славянство» (1930. 7 июня).]. Почему украшают церковь и дома ветвями и идут с цветами? Праздничные [проводы] весны или – воспоминание символического явления Трех Странников Аврааму у дуба Мамврийского[74 - Имеется в виду известный эпизод из книги Бытия, когда праотец Авраам принял у себя Трех Ангелов, символизирующих Святую Троицу: «И явился ему Господь у дубравы Мамре, когда он сидел при входе в шатер (свой), во время зноя дневного» (Быт. 18: 1). Явление Аврааму Господа в лице трех странников уже в раннехристианский период начинает рассматриваться как указание на троичность Бога.]? Пожалуйста, отпишите в ближайшие дни, – насколько возможно кратко, в нескольких словах. Самое важное – какие-то повторяющиеся важные слова молитвы? Получили ли вчерашнюю открытку?

Сообщите о здоровье Антона Владимировича и о Ваших планах на лето.

Целуем Вас обоих с парнем в придачу. Ваш Ив. Шмелев.

Хочу скорей начать писать (продолжать!) очерки «праздники», – церковно-бытовое, светлое наше.