Переписка. Письма митрополита Анастасия И.С. Шмелеву

Получил вчера венгерского «Человека» и «Забавное приключение»[143 - Рассказ «Забавное приключение» впервые появился в сборнике «Слово» в 1917 г., был переведен на основные европейские языки.]. В Сербии вышел «Человек», но… денег пока не дают, а судиться – адвокат просит на предварительные расходы – 1000 динаров – 500 фр. Нне-эт.

Статья Ваша о Богословском институте появилась в среду 24 декабря № 355, высылаю одновременно.

В храм сердце стремится! Спасибо за доброту Вашу, лишь бы невралгические боли стихли, а то эту неделю валялся. Сегодня – погода ясная – лучше. Будьте здоровы. Целуем Вас обоих. Ваш Ив. Шмелев.

Дорогая кума, Павла Полиевктовна,

Правильно, об Юлином «нещечке» и я того же мнения. Полюбила сатану пуще ясна сокола! Ваши гости, если Господь сподобит. Ольга Александровна целует Вас, а я – к ручке. И Ивик целует крестную. Он все время у нас, слава Богу. А Юля заболела гриппом, и дня три уже лежит у себя. Ивик ходит под окно к ней – на воздушные поцелуйчики. Ваш преданнейше – кум Ив. Шмелев.

25. VII. 1931 г.

    Capbreton (Landes)

Посылаю Вам с Антоном Владимировичем – «Родное»: может быть, на досуге прочитаете «Росстани».

Дорогая Павла Полиевктовна,

Ольга Александровна очень благодарит Вас и Антона Владимировича, что вспомнили нас грешных. Низко Вам кланяемся. Пишу за Ольгу Александровну: у ней пальцы держать пера не могут – болят, лечить бы надо, а трудно. Такая наша жизнь цыганская: сиди, куда приткнуло. А мы, простите, за всеми болями (и я все полеживал-перемогался), забыли день Вашего Ангела, 3-го июля, – сейчас по календарю разглядел. Уж простите, примите запоздавшее наше поздравление и душевнейшие пожелания здоровья и благополучия! С прошедшим днем Ангела, а Антона Владимировича – с дорогой сердцу именинницей! Да то Ивик приехал (привезла одна француженка-попутчица), то на днях Юля, у которой та же, оказывается, болезнь, что и у Вашего кума: язва желудка, будто, Аитов[144 - Аитов Владимир Давидович (1879 – 1963), доктор, лечивший многих русских эмигрантов, в том числе В.Ф. Ходасевича, жену Шмелева и др. Сын Д.А. Аитова – русского царского консула в Париже и председателя выборного правления Тургеневской библиотеки.] предполагает, до радиографии. Вот Ольга Александровна и в хлопотах, одна про все. Жизнь, не отмахнешься. А у Ольги Александровны душа-то вселюбящая, всеболеющая. Мне, прямо, больно болеть, ее тревожить. Болел и помалости писал рассказы. Все «богомольствую». А хотелось бы в романе поплавать, не дождусь. Финансы наши хуже немецких, и никаких мораториев не предвидится. Спасибо еще, что с немцев весной за роман получил аванс, выйдет в сентябре, а кому покупать? У Reclam?а (универсальная библиотека) книжечка, вышедшая в декабре, прошла вся (10 тыс. экземпляров), думал 2-е издание делать, да вот – крах. Правда, за эти 10 тыс. (дешевое издание) я 1200 фр. всего выручил. Зубы на полок, как говорит один немец. – Рады мы душевно, что нога Антона Владимировича исцелилась, – дай Бог здоровья! А что Розанова читаете… и – интересно? – Для меня содрогание этот Розанов. Это – «занозы» и «очистки» от Достоевского[145 - Вероятно, Шмелев имеет в виду одно из обстоятельств биографии Розанова, служившее пищей для пересудов у его современников, – женитьбу философа в 1880 г. на любовнице Достоевского А.П. Сусловой, которая была его старше на 16 лет. С. Дурылин, близко знавший Розанова, передавал с его слов историю этого брака: «Василий Васильевич ранее рассказывал мне как-то, что женился на Сусловой потому, что она была любовницей Достоевского. Это был брак от “психологии”, брак по Достоевскому, – но совсем не по Розанову, не по автору “Семейного вопроса” и “В мире неясного и нерешенного”. Брак – из романа Достоевского, а не из лона Авраамова. Она была старше его на 16 лет: она уже сильно “пожила”, – не только с Достоевским, но (знал ли это Василий Васильевич, когда женился?) и с нигилистами, и с иностранцами, и с красивыми испанцами» (Дурылин С.Н. В.В. Розанов // Начала. 1992. № 3. С. 46).]. Это обостренное и больное самооголение, с бесстыдством, со смакованием голости своей, верх заостренности и пустопорожности (больной) русской fin-«интеллигенции»[146 - Имеется в виду термин fin de si?cle (фр. «конец века»), часто используется как синоним декаданса («упадка»). Источник выражения – название пьесы французских драматургов Микара и Жювено, поставленной в 1888 г. Применялся для обозначения образно-стилистических явлений, выражающих изощренно-индивидуалистическое, «антибуржуазное» начало в искусстве и литературе (импрессионизм, символизм, идеи элитарности искусства, эротизация творчества, увлечение оккультизмом, культом смерти, пороком и демонизмом). Принято считать, что в России культ «конца века» установился в 1890-е гг., а завершился Первой мировой войной и даже революцией 1917 г. Розанов писал о своем возраставшем интересе к декадентам в письме Перцову (декабрь 1897 г.): «Потянуло новым в воздухе <…> “фиолетовые руки” восторжествовали и либерализм сам “спасется куда можно” – я становлюсь внутренне свободным. Да, больше сумрака, больше неясности! Больше поэтического, больше святого! К черту политика и да здравствует арфа…» (Розанов В.В. Сочинения. М.: Советская Россия, 1990. С. 497).]. Это, часто, такая гниль и проваль (без взлетов), это кошмарное порождение больных чувствованьиц, Федор Карамазов + Смердяков + Лебядкин + Иван Карамазов + подпольный человек[147 - Герои произведений Ф.М. Достоевского «Бесы» (1871–1872), «Братья Карамазовы» (1880), «Записки из Подполья» (1864).]… И знаменательно: восприемник г-жи Сусловой после Достоевского. Это, скажу, высморканный маленький «достоевский», возведенный в… философы! Я его не переваривал никогда. То-то «мережковские» с ним носились[148 - Чета Мережковских познакомилась с В.В. Розановым при посредничестве критика и искусствоведа П.П. Перцова в 1897 г. Д.С. Мережковский увидел в Розанове близкого своим взглядам человека, с которым можно, по его выражению, «отводить душу». С этого времени Розанов становится постоянным участником сред у Мережковских, входит в круг авторов ж. «Мир искусства» (см. подробнее: Казакова Н.Ю. «Заклятые друзья»: к вопросу о взаимоотношениях Мережковского и Розанова // Литературоведческий журнал. 2023. № 1(59). С. 127 – 144). З.Н. Гиппиус рассказывает о дружбе с Розановым в своей мемуарной книге «Живые лица» и дает ему следующую характеристику: «…он был до такой степени не в ряд других людей, до такой степени стоял не между ними, а около них, что его скорее можно назвать “явлением”, нежели “человеком” И уж никак не “писателем”, – что он за писатель! Писанье, или, по его слову, “выговариванье”, было у него просто функцией. Организм дышит, и делает это дело необыкновенно хорошо, точно и постоянно. Так Розанов писал – “выговаривал” – все, что ощущал, и все, что в себе видел, а глядел он в себя постоянно, пристально» (Гиппиус 3.H. Стихотворения; Живые лица. – М.: Худож. лит., 1991. С. 314).]. Потемошный человёнок с искрами Света. Но… – покаявшийся, мир его духу, пребывавшему в смердящем мраке. Он – весь половой психопат, клинический субъект, «расейский Нитцше». Слова уж очень просты и подкупающи оголенностью. Высоколитературная непристойность, не менявшая никогда белье. Простите, под руку попало.

Привет сердечный от всех нас, от Ольги Александровны, Юли, Ивика, меня – грешника. Поцелуйте Антона Владимировича. Целую Вашу ручку, кумушка. Не серчайте за Розанова. Он – си-ний! Ваш Ив. Шмелев.

21 авг. 1931 г.

    Ланды

Черкните, получили ли мое письмо сие.

Дорогой Антон Владимирович,

За своими болями да хлопотами (приезжал отец Ивушкин[149 - Отцом Ивистиона был Рене Андре Эдмон Жантийом (1883–1954), выпускник Школы восточных языков, работавший шифровальщиком во французском посольстве в Праге.] и брал его с собой на неделю погулять, боялись, что заберет совсем, – спасибо, не забрал, расходов испугался) пропустил я Ваш день Ангела – Антония Рымлянина – 3 августа ст. ст. и не поздравил. Не вмените мне сего в небрежение. Как раз в сие время у нас была тоска, Юля, отпустив Ивика, плакала, ездила потом за ним в Royan[* - Руайян (фр.) – курорт на атлантическом побережье Франции.], принять от отца, а мы тревожились за Ивика.

Шлем вам запоздалое поздравление и пожелание укрепления здоровья, а дорогую куму Павлу Полиевктовну – с дорогим именинником, пусть и подсохшим.

Все же я, в извинение как бы, – да будет! – послал Вам на место лечения – не помню уж куда, – новую книжечку «Родное»[150 - Сборник «Родное» вышел в Белграде в 1931 г.]. Может быть, не читали мои (в 1913 г. писаны!) «Росстани».

И еще – в извинение да послужит! – прочитал из древней письменности русской – житие Антония Рымлянина, как он из Средиземного моря объявился в Волхове и судился с рыбаками, что бочку выловили с деньгами. Картинно написано! Нет, ясно, что не Новгородский был, а сущий рымлянин.

Будьте здоровы обои, не знаю, где пребываете, а посему пишу на Париж.

Ольга Александровна благодарит за привет ко дню св. Ольги.

А я опять болею, все эти дни лежал. Да семейные дела-то – с мальчиком-то – расстроили. Все это мешает работе, пишу мало, а надо хоть «Богомолье» закончить.

Спасибо, навещают нас Н.К. Кульман с Натальей Ивановной да Бальмонты. Надеюсь, Павла Полиевктовна получила мое письмецо на водах. Ваши Ив. и Ольга Шмелевы.

3 окт. 1932.

    Paris–XIX, 3, rue Manin

Дорогой Иван Сергеевич!

Где вы теперь? Куда писать? А… Федоров торопит писать. Вероятно, Вы получили от него слезницу о студентах. Для настоящей минуты он хлопочет, чтобы группа писателей («правых» и «левых» – Алданов согласен) написала от себя воззвание ему в поддержку, при начале учебного года[151 - М.М. Федоров просил Шмелева о составлении воззвания как председатель Центрального комитета по обеспечению высшего образования русскому юношеству за границей («Федоровский комитет»). Шмелев откликнулся на эту просьбу, сохранилось письмо Федорова Шмелеву от 29 ноября 1932 г. со словами благодарности писателю за написанный им текст воззвания «Помогите русскому просвещению» (ДРЗ. Ф. 41. Оп. 3. Ед. 649).]. Просит меня попросить Вас. Коротенькое, простое воззвание, но чтобы не федоровским канцелярским стилем. Ответьте ему (79, Bd. St. Michel, Paris–V), согласны ли подписать или и написать воззвание?

А мы Ваше аячское письмо (от 31.VIII) получили уже дома, вернувшись 1 сентября. Нескладна была наша поездка на Корсику. Соблазнил коллега проф. С.С. Безобразов (ныне уже иеромонах о. Кассиан)[152 - Епископ Кассиан (Безобразов) познакомился с Карташевым в 1914 г., когда служил под его началом в Императорской публичной библиотеке. Впоследствии Безобразов стал ректором Свято-Сергиевского богословского института в Париже, и уже Карташев подчинялся ему как преподаватель этого учебного заведения. Безобразов оставил воспоминания о Карташеве (Кассиан (Безобразов), епископ Антон Владимирович Карташев // Православная мысль. 1957. Вып. XI).]. Особенно хотела Павла Полиевктовна. Но Безобразов ездил на «пансион», денег у него втрое больше, а мы «со своей керосинкой». И получилось недоразумение. В этой дикой стране нельзя с налету устроиться со своим хозяйством, как мы избаловались делать на Ривьере. На Корсике трудно достать провизию. И жилища ужасны. Понятия об отхожем месте нет. Тысячи лет эта еще римская «Сибирь», населенная ссыльными лодырями, живет в лености и грязи. Делают все в огороде, если есть, или дома в ведро и выбрасывают в окна прямо на улицу. Неудобства и вонь ужасающие. За каждой овощинкой, за каплей козьего молока, за яичком надо кланяться, чтобы соблаговолили продать. За водой надо ходить за версту. Об электричестве и газе понятия не имеют: керосиновые лампы – последнее достижение. Помучились мы, истратили те деньги за 3 недели, каких нам хватило бы на удобную и сытую жизнь на Ривьере на 5 недель, и с облегчением удрали домой к чистоте, к ванне, к сытости… Берег для купанья был трудно доступен, но когда купались – блаженствовали: чистота воды, песка, девственность и пустынность природы, запахи трав и кустарников – чарующие. И эти мгновения райской ласки – почти все искупали.

К Корсике надо уметь подойти. Надо или иметь деньги на «пансион» и (не думая о воде, клозете и пище) пожить в избранных и «европейских» местах, как Calvi, L’?le-Rousse[153 - Кальви, Л’Иль-Рус (фр.) – названия городов-коммун на севере Корсики.]. Или – по-студенчески, котомки за плечами, пересечь ее в день по железной дороге и прогуляться по шоссе. И – долой. Тогда вкушаются одни красоты и скрыта проза. А мы себя и людей насмешили. Ну, ничего, пока еще не так стары, чтобы унывать. Но я бы один все-таки этой нелепости не сделал. А дороговизны дороги нет. От Марселя до Аяччо – всего 39 fr., конечно, в IV классе, на палубе. Это тяжко. Вышло тревожное лето. Особенно для меня. С 25 июня я уехал на съезд национальных меньшинств в Вену. Оттуда меня забрали на Велеградский католический съезд в Моравию. Вернулся только 20 июля. Это путешествие с небольшим минусом было мне оплочено. Еще не собрался написать о своих впечатлениях.

Начинаем учебный год с новых бюджетных сокращений. Все расплачиваемся за американский кризис. Оскудели «наши» миллионеры.

Павла Полиевктовна Ваше майское письмо получила и ответила. Но, очевидно, ответ ее не дошел. Часы лежат.

Помоги Вам Бог с изданием «Няни». Все это «против шерсти» не только нашим, но и всему миру. Оттого и не содействуют распространению «реакции».

Я перед Вами виноват, что не спросил еще YMCA-издателей[154 - Издательство YMCA-Press – крупнейшее русскоязычное издательство зарубежья. Возникло в 1921 г. в Праге по инициативе видного протестантского деятеля, председателя Христианского союза молодых людей (The Young Men`s Christian Association – YMCA) Джона Мотта, удостоенного в 1946 г. Нобелевской премии мира. С 1923 г. существовало в Берлине, затем с 1925 г. переехало в Париж. На формирование его издательской политики оказывали влияние русские религиозные философы и богословы. В 1925–1948 гг. издательство возглавлял Н.А. Бердяев при деятельном участии Б.П. Вышеславцева. За этот период в YMCA-Press вышли более 200 книг, главным образом, труды по богословию и религиозной философии, истории словесности и культуры. Хлопоты Карташева об издании «Богомолья» в YMCA не увенчались успехом. Под грифом этого издательства появилось лишь «Лето Господне. Праздники. Радости. Скорби» в 1948 г.] о «Богомолье». Никогда почти с ними не встречаюсь, а летом (4 месяца) и тем более. Да и не особенно любят они меня: я для них «злой активист-кутеповец»[155 - Речь идет о выступлениях Карташева на собраниях газеты «Борьба за Россию». Так 3 ноября он произнес речь на вечере памяти погибших в борьбе с советской властью, в которой поддержал террористические акты в СССР, организованные белогвардейским Русским общевоинским союзом (РОВС). С 1928 г. по 1930 г. РОВС возглавлял генерал А.П. Кутепов.]. Им нужен привкус соглашательства… Часть их у еп. Вениамина[156 - Имеется в виду митрополит Вениамин (Федченков, 1880 – 1961), по просьбе ген. Врангеля возглавивший в 1920 г. духовенство Белой армии. Единственный из эмигрировавших иерархов Русской Православной Церкви подчинился патриарху Тихону и вышел из состава созданного за границей Высшего Церковного Управления (ВЦУ). Преподавал по приглашению митрополита Евлогия в Свято-Сергиевском богословском институте, но разошелся с ним по вопросу подчинения митрополиту Сергию Страгородскому. Основал в 1931 г. приход Московского патриархата в Париже, получивший статус патриаршего подворья в Западной Европе (Трехсвятительское подворье на улице Петель). В 1947 г. вернулся в Россию.], а он благословляет ехать в советскую Россию и там «служить» русской церкви. Как??? По «безбожной 5-летке» к 1 мая 1937 г. должны быть закрыты все церкви, так чтобы ни единого «дома молитвы» и ни единого служителя культа более уже не оставалось на территории коммунистического «отечества»[157 - Т.н. «безбожная пятилетка» – план широкомасштабных антирелигиозных мероприятий Союза воинствующих безбожников (СВБ) во главе с Е.М. Ярославским в рамках 2-го пятилетнего плана развития народного хозяйства СССР (1933–1937). В частности, предполагалось охватить антирелигиозной деятельностью всех рабочих и крестьян, выпускать ежедневную газету «Безбожник», издавать атеистическую литературу на языках всех народов СССР, имеющих письменность, вести антирелигиозную подготовку учителей и т.д. СВБ провозгласил конечную цель: «К 1 мая 1937 г. имя бога должно быть забыто на всей территории СССР».](!!)

Ультра-гнусности еще впереди. Любители «по?революционных достижений» в СССР еще будут иметь удовольствие полюбоваться на свою «Третью Россию»…

В субботу Сергиев день. В Воскресенье – Иоанна Богослова, вечером молебен, а с понедельника утро – лекционная поденщина.

Факты провокации, подкупа и разложения эмиграции кругом умножаются. Видимо, большевики боятся за крепость власти, и оттого им ненавистнее сохранность эмигрантов.

Дай Бог Вам здоровья. Павла Полиевктовна особенно часто вспоминает про хозяйственное бремя Ольги Александровны. Какие у вас планы насчет зимнего житья? Сердечно Ваш А. Карташев.

18. Х. 32.

Простите, дорогой Антон Владимирович, – и болел, как полагается, и пишу большую вещь – роман? – так что волю на письма утратил, забыл, как и письма-то пишутся. Виноват перед Михаилом Михайловичем Федоровым, просившим меня написать о помощи учащейся молодежи: не смог. А раз нужно, чтобы братья-писатели подписали, и совсем отказался: на всех не потрафишь, и давно зарок дал не писать никаких «зовов», – пусть другие составляют, а я всегда готов на доброе дело подпись свою поставить. Да и какая разница, Михаил Михайлович ли пишет, другой ли кто: суть одна: молодежь надо поддержать, образование ей надо давать, – у кого есть сознание и совесть – дадут. А лишним «словом», правильней или чище сказанным, вряд ли что проймешь. Да и, скажу, сейчас я совершенно неспособен думать о чем другом, как о своей повести-романе, над которым, с перерывами, работаю больше полугода. Не откажите, как увидитесь, сказать Михаилу Михайловичу Федорову, что виноват перед ним, – мне ему и писать-то стыдно, – много времени прошло, – и пусть, если угодно, и мою подпись возьмет[158 - См. примеч. 155.]. А я – выдохся: днями или Гегеля читаю, для отвлечения от мрака годов наших, или – свое маракую.

А чтобы на Корсики ездить, надо иметь великую фантазию и вкус к экзотике, страстную любовь к Наполеону – не Мережковского[159 - Исторический роман Д.С. Мережковского «Наполеон» вышел в 1929 г. в Белграде (серия «Русская библиотека»).]! – и – или чугунное здоровье, или капиталы, или мощных почитателей, кои дадут деньжонки или даже сами провезут, что и бывает иногда. Вы же ахнули, как храбрый Левингстон или Стэнли[160 - Речь идет о двух исследователях Африки Дэвиде Ливингстоне и Генри Мортоне Стэнли, встретившихся 10 ноября 1871 г. вблизи озера Танганьика (Танзания). Стэнли был отправлен на поиски пропавшего шотландского путешественника и миссионера Ливингстона от американской газеты New York Herald. Подробности этой экспедиции были описаны Стэнли в его книге «Как я нашел Ливингстона» (1872).]. Ох, уж эти экзотические места! Хотя и в сем есть некая приятность, ата-ви-стическая!

Куда и когда тронемся – не знаю. Может быть, и зазимуем здесь, ибо нет и воли, и – капиталов. Я же в газетах не работаю, текущего заработка не имею. А что получил за новую немецкую книгу, – увы, съедено. Куда же рипать-ся-то! И за русскую – «Лето Господне» – потреблено. Начала идти корректура «Лета Господня», берет время и выбивает из «романа». И роман, почти законченный, надо еще снова переписывать. Боюсь романа своего. Читал большую его часть Кульманам… – они, будто, в восторге, – за язык-то я не опасаюсь – «нянькин язык», а вот Наталья Ивановна обиделась, словно, за интеллигенцию… уж очень, правда, нянька моя махровую семейку выбрала! Но это, думаю, недоразумение. Распад интеллигенции в годы перед войной и разброд ее, столичной-то, – я его видал! – был чудовищный. Были святые, да… но греха что было!.. грязцы и грязи, и всего… – нянь-ка-то – народная-то представительница, – видала! И спрашивает меня Наталья Ивановна: «Значит, большевизм – по заслугам?» Странный вопрос. Какие «заслуги»?! Просто – одно из последствий и возможностей такого российского поганства и соблазна, т. е. – интеллигенции! Большевизм – да, к горю и боли и разгрому нашему – большевизм уго-то-ван был, отчасти (и очень даже!), и самой интеллигенцией, оголившимся человеком, утратившим «человеческое», по слову няньки – Бога позабыли. Да пускай ругает меня интеллигенция, и правая, и левая, ибо и правая – хо-ро-ша! – я пишу так, как пишет сердце. Да и политики нет никакой, а просто – быт, болтовня старухи, а мало ли чего старуха «во сне видит»! Никогда не считал интеллигенцию за «праведников», и «Нянька» моя – как бы довершение «Человека из ресторана». Я – весь от народа, весь с ним, и чувствовать дал бы Бог мне, как на-род чувствует, т. е. его совесть. Он не так глуп, чтобы истинного интеллигента обидеть. Он может грешить, но почитать грех за добродетель или никак не считать его – он не может. Т. е. нянька-то.

Поклоны наши Павле Полиевктовне – кумушке милой, и Вам, дорогой.

Будьте здоровы. Ваш Ив. Шмелев.

19. Х. 1932.

    3, rue Manin, Paris–19

Дорогой Иван Сергеевич!

Вчера (за полгода в первый раз) увидел Вышеславцева, вручил ему вырезки с Вашим «Богомольем» и предложил к изданию. Он взял с положительным настроением, ибо уже слыхал похвалы с разных сторон[161 - См. примеч. 154.]. Буду напоминать ему.

М.М. Федоров вопиет, ждя отклика от писателей на его циркулярное письмо. Если тяжелы индивидуальные отклики, он просит создать от группы коллективное воззваньице. Он вспоминает какое-то Ваше воззвание, как идеал[162 - Возможно, имеется в виду воззвание «На семи ветрах, у семи дорог…», написанное в помощь русским туберкулезным больным и опубликованное в г. «Россия и славянство» (1929. 9 нояб. С. 2).]. Черкните ему, если не вдохновитесь написать сами, то – что подпишете групповое, чтобы он знал, что осуществимо.

Все сборщики в этом году в муке – деньги оскудели у русских. А «великодержавность» все та же: и культурная, и политическая.

А младороссы, утвержденцы, новоградцы[163 - Течения в русской эмиграции 1920-х – 1930-х гг., принявшие революцию и признавшие ее закономерным фактом русской истории; свою задачу видели в том, чтобы способствовать духовному преображению советской России. Движение новоградства заявило о себе выходом в 1931 г. журнала «Новый град», объединившего ведущих философов, публицистов, литераторов русского зарубежья (Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, Г.П. Федотов, Ф.А. Степун, Н.О. Лосский, Б.П. Вышеславцев, Е.Ю. Кузьмина-Караваева, С.И. Гессен, В.С. Варшавский, В.С. Яновский). Организация «Молодая Россия» была основана в 1923 г., своим идеалом ее члены выдвинули национальное возрождение России на новых началах: «Мы не хотим восстановления изжитых порядков, не устоявших перед смутой, и возвращения ветхих душой людей к управлению Россией… Мы хотим возрождения Русской культуры и творческого духа, воссоздания хозяйственной мощи России, оздоровления Русского быта. Самоотверженный созидательный труд всех граждан, чуждый сословной розни и классовой борьбы, вернет России расцвет и благоденствие» (Младоросская искра. Париж, 25.02.1933. № 27. С. 1). Младороссы приветствовали подъем патриотизма в СССР и признавали пользу «ленинской постановки национального вопроса». «Национал-максималисты», или «национал-большевики», получили название «утвержденцы» по своему печатному органу – журналу «Утверждение». Выступали за свержение коммунистического режима мирным путем, без террористических актов, путем вербовки и разложения изнутри.] стараются добить нас как якобы «живых мертвецов», ненужных «Третьей России»[164 - Имеются в виду основы «Русской идеи» выдвинутые «утвержденцами», или «национал-марксистами». Лидер «национал-максималистов» князь Юрий Алексеевич Ширинский-Шихматов (1890–1942) излагал свою теорию «Трех Римов»: «Русская история рисуется как арена борьбы “трех Римов”, трех средоточений духовного водительства миром. За последние триста лет Первый и Второй Рим внешне победили Третий. В борьбе Первого и Второго Рима с Третьим, во временном успехе первых двух, завязался тот сложный узел, который разрывается теперь на наших глазах» (Завтра. 1933. № 1. С. 28). По его мнению, большевики «бессознательно выполнили некоторую часть высшего задания, они уничтожили наследие Петра Первого, но это только первая часть этого высшего задания. Исторической судьбой на Третий Рим лишь временно надета безобразная маска Третьего Интернационала. Пореволюционное движение должно сделать вторую часть задания: нынешняя революция имеет величайшие национальные задачи – соединить воедино все, прежде разрозненное» (там же).].