Семена раздора

– Моя вина безмерна, повелитель, я достоин наказания. – Саррун склонил голову. Раскаяния в его голосе не слышалось, но царь предпочёл этого не заметить.

– Это мы обсудим позже. – Он величественно махнул рукой. – Сейчас у нас есть более важные дела.

– Будет ли мне позволено сказать, о повелитель шести частей света? – почтительно спросил один из придворных, изящный молодой человек, прекрасный лицом и стройный, как кипарис.

С первого взгляда можно было принять его за девушку: длинные волосы завиты и напомажены, подбородок тщательно выбрит, кожа лоснится от притираний, одежды и украшения подобраны по самой последней моде. Он стоял рядом с Сарруном, и не верилось, что разодетый, словно куртизанка, юноша и коренастый обезьяноподобный мужчина в тёмном могут иметь нечто общее. Тем не менее это было так: молодой человек приходился Сарруну сыном.

– Говори, Шалумиш, – благосклонно кивнул Нахарабалазар.

– Возможно, мой достойный отец и впрямь перестарался, стремясь услужить. – При этих словах на лицах многих придворных появились усмешки. – Возможно, он был излишне ревностен и тем доставил неудовольствие, о чём я скорблю, но он не нарушил законы царства. Верно или неверно был назначен приговор, но он был утверждён, и царский глашатай огласил его. Тем, кто прервал назначенную казнь, положена кара.

– Да, это так. – Царь задумчиво взглянул на эйнемов. – Диоклет и впрямь нарушил закон, а значит, должен быть наказан. Не так ли?

– Не только он, – зло бросил Саррун. – Другой чужеземец был его сообщником, он угрожал оружием твоим слугам. За это надлежит варить в масле, пока мясо не отойдёт от кости.

– Мои воины сделали всё, чтобы исправить твою глупость, Саррун! – взорвался Каллифонт. – Можешь не рассказывать про свою верную службу царю – каждая собака знает, из-за чего ты это устроил. Твой сынок…

– Ты забываешься, Каллифонт, – строго сказал царь.

– Я сожалею, повелитель. – Каллифонт почтительно склонил голову. – Я сожалею, но это правда. Саррун ненавидел старика, и все беспорядки начались только из-за этого. Не вмешайся мои люди, кто знает, что ещё могло произойти. Они действовали правильно и достойны не порицания, но похвалы!

Подбоченившись, Каллифонт грозно посмотрел на Сарруна. Законы или не законы, но никакие варвары, пусть они хоть трижды цари, не смеют посягать на его, Каллифонта, сына Алкмета, людей, иначе все его знаки отличия не стоят и медного обола. Каллифонт и Саррун замерли друг напротив друга, словно готовые к схватке поединщики, зачем-то надевшие вместо доспехов придворные наряды.

– К тому же они проявили достойное милосердие. Преступники должны быть наказаны по мере вины своей, но излишняя жестокость неугодна Совершенным, – добавил почтенный длиннобородый старец с посохом верховного жреца, чьи худые плечи украшало роскошное оплечье дома Малу, – новый иллан, сменивший на этом посту Нан-Шадура.

Не ожидавший нападения с этой стороны, Саррун гневно воззрился на старца.

– Какое может быть милосердие для изменника, угодный Шестерым Элкилу? – почтительность, предписанная при разговоре с избранником Совершенных, далась Сарруну заметно нелегко. – Нан-Шадур замышлял против владыки – есть ли преступление страшнее? Какое наказание за него назовут чрезмерным?

– То, которому не подобает подвергать посвящённого Совершенным, – с достоинством ответил Элкилу, и сразу стала ясна причина, толкнувшая жреца перечить грозному Сарруну. Смерть Нан-Шадура вознесла его, но судилище над жрецом и позорная казнь не могли прийтись по нраву его преемнику. Элкилу и прочие священники слишком легко могли представить на месте Нан-Шадура самих себя.

– Но послушай, обильный знанием, то, что Нан-Шадур был удостоен высших почестей, делает его проступок ещё более тяжким. – Сын Сарруна незамедлительно поспешил на выручку отцу. – Он опозорил свой сан и бросил тень на всё жречество…

– Нельзя бросить тень на святое жречество Совершенных, и не пристанет позор к священному званию иллана! – грозно вскричал Элкилу, ударив посохом в пол. – Как смеешь ты кощунствовать, мальчишка?

Он испепелил взглядом бормочущего извинения Шалумиша, после чего обратился к Сарруну:

– Тело, помазанное елеем, благословлённым именами Совершенных, и омытое в водах священного озера Кибал, что напоено слезами благодетельной Инар, не должно быть осквернено пастью твари из чужеземных болот. Или ты не знал этого, высокородный Саррун?

– Мог ли я знать это, многомудрый Элкилу? Таких предписаний нет ни на Камне Марузаххатараза, ни в Книге Вразумления и Наказания!

– Конечно нет, ведь эту казнь придумал ты сам. И, видимо, изучал священные поучения без должного усердия, иначе бы не совершил такого святотатства. Повелитель шести частей света, от имени собрания посвящённых высшей ступени я прошу внести эту казнь в списки как неугодную Совершенным и дозволительную только для рабов и чужеземцев. Сарруну надлежит пройти очищение в храме. Чужеземцев пусть казнят, ибо они нарушили закон, но их смерть должна быть лёгкой, ибо они, хоть и без умысла, воспрепятствовали скверне. Таков мой совет.

Каллифонт возмущённо вскинулся, но его остановил взмах руки царя. Задумчиво посмотрев на жреца, затем на Артимию, на Сарруна с Каллифонтом и, наконец, на Энекла с Диоклетом, Нахарабалазар сказал:

– Что ж, это хороший совет. Списки мы изменим, и Саррун пройдёт очищение. – Он коротко взглянул на Сарруна, и вельможа покорно склонился. – Что до Диоклета и Энекла…

Царь долгим взглядом посмотрел на Каллифонта, и тот не выдержал:

– Повелитель, мои люди поступили так из-за обстоятельств, они остановили бунт!

– Я это понимаю, Каллифонт, но закон-то нарушен, а царь обязан соблюдать законы. Есть ли у меня иной выход?

– Сын мой… – начала Артимия, но её прервал громкий выкрик:

– Они не нарушали закон!

Все оторопело обернулись на дерзкого – и удивились ещё больше, поняв, что кричал Эн-Нитаниш. Вельможа был бледен и необычайно возбуждён, его голос дрожал, но он старался не опускать взгляда.

– Что ты хочешь сказать, Эн-Нитаниш? – поднял бровь царь. – Если они не нарушали закон, то кто это сделал?

– Это сделал я! – сказал, будто прыгнул в омут, и изумлённый шёпот пронёсся по залу.

– Послушай, всем известна твоя доброта, – сухо сказал Нахарабалазар, – но и это не оправдывает лжи. Я прекрасно знаю, что произошло сегодня утром: преступника убил Диоклет, а другой ему помогал.

– Так и было. Они сделали это по моему приказу. Ты назначил меня главным, а значит, они были обязаны меня слушаться!

– Позволь сказать, владыка, – вмешался Саррун, которого просто распирало от бешенства. – Всё это было выдумано только что, иначе тебе донесли бы об этом. Кто может доказать, что это не ложь?

Вельможа посмотрел на Эн-Нитаниша так, что и у самого смелого ослабли бы колени, но тот встретил взгляд страшного Сарруна с удивительной безмятежностью. Никогда ещё мужество молодого придворного не подвергалось таким испытаниям, но он совсем не выказывал страха. Его глаза возбуждённо горели, точно у пьяного.

– Это может подтвердить начальник стрелков, он был там. Я командовал казнью, и я в ответе за то, что произошло. Я сделал то, что было нужно! Я это сделал, я должен отвечать!