Героин

Собираясь выбраться из воды, она огляделась в поисках лестницы. Лестница была, но с другой стороны и, поколебавшись, Маруся приняла протянутую руку Майка. Он выдернул ее из воды одним легким движением, как если бы она вообще ничего не весила.

– Спасибо, – повторила Маша, и попыталась отнять свою руку.

Он не отдал, поднес к своему лицу и, подняв брови, выразительно посмотрел на ее безымянный палец. Ей захотелось сказать, чтоб он не смотрел, скоро там будет кольцо, но она смолчала: это выглядело бы совсем уж по-детски.

– Ваш брат? – кивнул Майк в сторону приближающегося к ним Арсения и, наконец, выпустил ее ладонь. – Я сначала подумал, вы двойняшки, до того похожи.

– Многие так думают, – сообщила Маруся и, решив подколоть его, добавила: – Я тоже решила, что вы братья-близнецы.

– В каком смысле? – наморщил тот лоб. – С кем это?

– С Брайаном, естественно. Так, кажется, его зовут?

– Ах, с Брайаном, – усмехнулся Майк. – Да нет, мы с ним даже не знакомы… Вернее, теперь-то, конечно, познакомились… Я имею в виду, здесь, в «Белой Орхидее». Тут, как вы, наверное, уже поняли, дружить – хороший тон.

– Поняли. А что делать, если совсем… ну, совсем не хочется?

– Как, неужели я уже успел вам настолько надоесть? – преувеличенно удивился Майк.

– Именно настолько, – отрезала Маша, и повернувшись, пошла навстречу брату.

Тот остановился, поджидая пока она приблизится, окинул ее насмешливым взглядом и удрученно покачал головой.

– Бедный, бедный Андрейка… Надо ж до чего верно подмечено народом: с глаз долой, из сердца – вон. Но я все равно наябедничаю! Наш мосье нравится мне значительно больше… Прямо сейчас ему и позвоню.

Андрейкой, Андрюшей, Андрюхой и «мосье» в свойственной ему издевательской манере он называет Анри Дюпрэ, Машиного молодого человека, с которым у нее завязался роман на греческом острове неподалеку от Крита. Часть этого острова вместе с роскошным отелем теперь принадлежит ей… Даже думать об этом до сих пор странно – до чего она теперь богатая. На Крите сейчас не сезон, холодно. А с Анри договорились так: Маша с братом приедут на Пукет первыми, и если им понравится отель, все останутся в нем, а нет, за пару дней найдут что-то получше, и Анри присоединится к ним уже там. Дела пока требовали его присутствия в Париже.

– Жалуйся, сколько душе угодно, – презрительно фыркнула Маша в ответ. – И кстати, можешь передать, мы остаемся в «Белой Орхидее». Здесь вполне приятно.

– Конечно, приятно! – ехидно сощурившись, поддакнул подросток. – И что немаловажно, присутствует пара белокурых красавцев, с которыми можно пококетничать, не то скука… Я все-все ему передам, не волнуйся!

Весело тараторя и заливаясь смехом, навстречу им шли австралийки. Маша улыбнулась, прежде чем разминуться, но одна из девушек, Барбара, остановилась.

– Хочешь с нами? – приветливо спросила она Машу.

Та собралась было отказаться, уже купалась, но, подумав – делать-то все равно нечего – нерешительно кивнула.

– Если только я вам не помешаю.

– Ну что ты!

Захватив чистые пляжные полотенца из большой плетеной корзины, что стояла перед выходом на пляж, они втроем прошли по мощеной дорожке к берегу и, побросав вещи на лежаки, побежали в море.

Вода такая теплая, что купаться можно без конца – пока не надоест, замерзнуть здесь сложно. Они проплыли до буйков и обратно, девушки держались на воде уверенно, обгоняли Машу, впрочем, той было не обидно, все-таки Москва расположена не на океане, да и наше северное лето, прямо сказать, несколько короче: у них троих по определению не может существовать равного опыта.

Потом они, повизжав, ополоснулись под душем, – вода, странным образом, текла из трубы холодная, по крайней мере, если сравнивать с окружающей температурой – после чего растянулись на лежаках.

Барбара вытерла руки полотенцем, покопалась в плетеной сумке и вытащила из ее недр пачку ментоловых сигарет. Ухватив за фильтр ухоженными накрашенными ногтями, вытянула длинную тонкую сигарету. Прикурила от золотой зажигалки.

– У вас сейчас там зима? – выпуская вверх дым тонкой струйкой, спросила она.

– В самом разгаре, – кивнула Маша; она разморено простерлась на полотенце под пальмой и, честно сказать, уже даже сама не могла поверить, что сейчас где-то все совсем по-другому.

– Ну и как, очень холодно?

Маруся усмехнулась.

– У нас анекдот на эту тему есть… Африканец проработал в России целый год, вернулся к себе на родину, и его спрашивают: – Ну и как у них там зима? – Он отвечает: – Та, которая зеленая, еще так себе, ничего… Ну а белая – это, я вам скажу, просто кошмар!

Барбара заливисто рассмеялась. Зубы у нее – хорошие, ровные, но в улыбке слишком сильно открываются десны – серовато-розовые с голубыми прожилками – не улыбка, а анатомический атлас из кабинета дантиста.

– У вас что, правда, две зимы? – озадаченно приподняла светлые брови Дебора.

Ее свежее хорошенькое личико выглядело искренне удивленным; мелкие аккуратные черты лица – типаж простодушной куколки. Правда, с возрастом она, скорее всего, поблекнет, как обычно происходит с куколками: люди с детскими пропорциями лица в старости выглядят как-то жалобно.

– Практически так оно и есть, – вздохнула Маруся; что еще было ответить на подобный вопрос? – Сейчас как раз «белая».

Барбара начала растолковывать подруге соль анекдота. Та, вроде поняла, но смеяться уже не стала.

– А медведей много? – задала куколка следующий вопрос.

– Порядочно, – кивнула Маша. Так ей было сейчас тепло и хорошо, что она согласна была уже и на медведей, не хотелось вступать в бестолковые объяснения. – Но теперь уже не так много, как раньше.

Барбара посмотрела не нее с подозрением. Очевидно она, в отличие от подруги, видела географическую карту хотя бы однажды в жизни.

– А у нас зато кенгуру водятся, – сообщила в ответ Дебби. – И вообще, самые разные сумчатые… потом попугаи, собаки динго, дромадеры…

– Дромадеры? – пробормотала Маша сонно. – Кто это?

Теперь на нее с усмешкой посмотрела уже Барбара.

– Англичане, кажется, в восемнадцатом веке, завезли верблюдов – ну как средство передвижения… Австралия же это в основном пустыня… Ну а со временем, когда они стали не нужны, по крайней мере в таком количестве, их начали отпускать. Те одичали. И сейчас дикие стада драмодеров доставляют неприятности фермерам, вытаптывая посевы.

– Ну, надо же… – лениво отозвалась Маша.

– Но их выдворяют за стену, – поправила подругу Дебби. – Правда, они иногда прорываются обратно.

– За какую стену? – решила проявить любознательность Маруся.

– Ну, за Великую Австралийскую…

– Я слышала только про «Китайскую», – созналась Маруся.

– Нет, она, конечно, совсем не такая! – фыркнула Барбара. – Просто ее так называют. Она из сетки… металлической сетки, которая отгораживает пустыню от земледельческих районов, иначе собаки Динго давно бы вес скот перерезали… Но зато длиной в несколько тысяч километров!

– Удивительно, – согласилась Маруся. – Чего только не придумают!

Солнце быстро клонилось за гору, здесь вблизи от экватора заход уже в шесть часов пополудни, причем примерно в одно и тоже время, как зимой, так и летом. Это кажется неестественным, хотя там, в Москве, солнце сейчас садится даже еще раньше, но летом-то светло чуть не до одиннадцати. Впрочем, на Пукете нет лета и зимы, а тем более весны и осени, здесь существует всего два сезона: сухой и влажный – температура воздуха в течение года практически не меняется, но пару-тройку месяцев идут проливные дожди. Воды на улице может быть по пояс, но в остальном все хорошо. Тепло… Всегда тепло! Когда в какой-то год наступило необычайное похолодание, – температура ночью опускалась до плюс пятнадцати! – в деревнях померзло много народу. Насмерть. Королева ездила по стране и раздавала одеяла…