Героин

Пока они неспешно добрались до дома, пока перекинулись несколькими фразами с общительными японцами, совсем стемнело. Японцы, перебивая друг друга, настоятельно рекомендовали Маше отправиться на вечер в «Золотую Виллу», иначе, мол, здесь пропадешь со скуки. Маруся в ответ вежливо покивала головой. В холле, очевидно ожидая такси, с сосредоточенным выражением на лицах, глядя в никуда, застыла пара Рейхенбах. Почему-то они не стали садиться в кресла, возможно, не желая лишний раз мять свою одежду: оба тщательно одеты и причесаны на выход. На Гюнтере – нежно-сиреневая рубашка с короткими рукавами и расстегнутым воротом, легкие серые брюки под нависающим крепким брюшком поддерживает черный кожаный ремень, на ней – короткий летний костюм и босоножки на высоких каблуках, в глубоком декольте вывешена толстая золотая цепочка, на костлявых запястьях пара золотых браслетов. Очевидно, что оба они злоупотребляют солнцем, особенно Габби: от природы светлая кожа приобрела медно-красный оттенок – даже пятнами какими-то пошла, розоватые веснушки на руках и груди стали светлее кожи, этакий негатив самой себя. Сквозь уложенные с каким-то специальным средством коротко стриженные белесые волосы глянцевито алеет кожа головы. Белый костюм прекрасно оттеняет все эти огненные переливы – контрастный фон для этюда в багровых тонах. Удивительно, сейчас так много пишут и говорят о вреде чрезмерного загара, неужели они ничего об этом не слышали? Вот так, по доброй воле, превращать себя в головешку.

Стало ясно, что вилла на вечер совершенно опустеет. Возможно все же стоит прислушаться к совету японцев и на время покинуть сей гостеприимный приют – ну не ложиться же сейчас спать, в самом деле!

Спустя полчаса, они с братом тоже уже ждали такси. Арсений, прислонив трость к бортику фонтана, сам уселся на его край. Жаркий воздух – даже после заката он не стал прохладнее – наполнился густым мелодичным звоном: такое ощущение, будто кто-то невидимый на горе названивал в колокольчики, но не просто так, а как если бы те были привязаны к колесу, а колесо непрерывно крутили. Звук, затихая, снова нарастал, и слышалось в этом некое вращение. Возможно, то был какой-то пока им неизвестный музыкальный инструмент. Но кто и где на нем играл? Непонятно.

Ждать долго не пришлось, скоро в темноте мягко зашуршали шины, и немедленно откуда-то, как чертик из коробочки, выскочил малютка Пу в своей серой с золотыми аксельбантами униформе; он распахнул перед ними дверцы затормозившей у фонтана машины.

Вся поездка не заняла более десяти минут, всего-то и нужно было что выехать на основную трассу и, повернув в следующий поворот, спуститься по петляющей дороге в соседний залив. Зарево огней большого отеля мягко колыхалось в море. Сквозь пальмы заманчиво голубели подсвеченной водой многочисленные бассейны, и звуки веселья, пока еще приглушенные расстоянием, уже неслись навстречу, врываясь в открытые окна вместе с горячим воздухом. Машина остановилась у парадного входа, и сразу двое в ливреях метнулись открыть им двери.

Они вошли в высокий холл – в два этажа, стены отделаны камнем и медными плитами, струи воды, бьющие прямо из медной стены, с журчанием стекает в водоем – прямоугольную дыру в полу. Под потолком переплелись балки из толстенного бамбука, между них на цепях повисли какие-то странные штуковины из кованного металла, как гигантские зонтики – непонятно, но здорово. В целом весьма стильно. Здесь помещалась стойка рецепции, и стояло с десяток низких стеклянных столов, окруженных плетеными диванами и креслами с подушками, повсюду вазы с живыми цветами – роскошными настолько, что с двух метров они выглядят искусственными: кажется, что таких цветов существовать просто не может. За некоторыми столами сидят люди, кто-то кого-то поджидает, очевидно, здесь удобно встречаться.

Они еще не успели решить, куда бы теперь направиться, как к ним уже подскочила японка Шизу, с которой они расстались буквально полчаса назад. Впрочем, это обрадовало, в таком огромном пространстве и впрямь начинаешь чувствовать себя каким-то неприкаянным, и хорошо увидеть знакомое лицо. Пусть даже слегка знакомое, пусть даже вполне азиатское. На японке была очень короткая обтягивающая юбка и открытая блузка причудливого кроя, с вырезами в самых неожиданных местах, каблуки ее босоножек были высоченные – Маша еще подумала, что она на таких и десяти метров не одолела бы без увечья, а та ничего: скачет, как акробат на ходулях. И столь же непринужденно.

Они подсели к остальным, нужно было дождаться еще двоих их знакомых, которые только сегодня приехали в «Золотую Виллу». Наконец те появились, и после бурного приветствия, сопровождавшегося выкриками и похлопываньем по плечам, все направились к выходу. На воздухе, хоть уже и в полной темноте, оказалось гораздо жарче, чем внутри… Ну как к этому можно привыкнуть! Так и ждешь: вот сейчас потянет с моря прохладой… но нет, не тянет! И по-прежнему звучат колокольчики.

– Никак не могу понять, кто же это все время играет? – ни к кому особо не обращаясь, спросила Маша.

Японцы взглянули на нее с непониманием.

– Ну, я имею в виду вот этот инструмент, который сейчас звучит. Кто это там, на горе, звонит?

Все прислушались.

– Цикады, что ли? – Тоши смотрел на нее с неуверенной улыбкой.

– Это… цикады? – Маша была поражена. – Такие цикады? А я не поняла, – смущенно созналась она.

– Нет, и правда, похоже на какой-то инструмент, – поддержал Тоши, очевидно заметив ее смущение. – Очень похоже!

Выяснилось, что друзья собираются на дискотеку, но там пока еще скучно, все только раскачиваются, и можно выпить по коктейлю в одном симпатичном баре. Вот таким странным довеском к японской компании – те, обмениваясь впечатлениями, тараторили на родном языке, а Маруся с Арсением с вежливыми улыбками просто вышагивали рядом – они и оказались в питейном заведении. Строго взглянув на подростка, у которого в глазах моментально появились какие-то фантазии на сей счет, Маша заказала два апельсиновых сока со льдом. Арсюша недовольно выкатил губу, но спорить на удивление не стал.

Наконец все расселись за большим столом – их было теперь уже восемь человек – и заговорили на единственном общем для всех языке, на английском. Произношение у них в среднем было лучше, чем у тайцев, но все же приходилось иногда делать усилие, чтобы понять. Лучше всех говорил Тоши. Маша уже знала, что Шизу – его сестра, Сьюзи и Ванаги – парочка, но отношения у них были вполне подростковые: шлепнуть, толкнуть и загоготать оказалось в порядке вещей: видимо, лет им было совсем немного. Имена их приятелей Маруся не запомнила. Тоши с очевидностью был старший в этой группке, он держался чуть отстраненно и, пожалуй, был самым приятным внешне, честно говоря, девушки были довольно некрасивые. Вообще, фигуры у азиаток так себе, по крайней мере, с точки зрения европейцев: короткие ноги, слишком длинный торс, плоская грудь. Почему-то часто встречаются кривые зубы, будто у них дантистов еще не изобрели, ну и, конечно, эти их как бы полуприкрытые, узкие, припухлые глаза. Не говоря уж о слишком широких скулах… Очень редко среди японок встречается гармоничное сочетание всего вышеперечисленного, по крайней мере из тех, что встречала Маша. Тайки – те другие: довольно много хорошеньких, иногда просто очень хорошеньких – совсем не редкость большие глаза, и в целом, приятное сочетание черт, хотя тоже совсем непривычное. И кожа. У тайек – гладкая и смуглая, а японки – те какие-то белесо-желтоватые, по крайней мере, сейчас, посреди зимы, это ведь только на карте кажется, что Япония и Таиланд рядом, а на самом деле лету на юг пять часов.

Разговор за столом скоро ушел в специфическое русло: цифровые технологии, а именно фотоаппараты, телефоны, компьютеры, игровые шлемы, приставки и другие не менее важные прибамбасы, без которых новое поколение не мыслит своего существования. Арсений явно получал удовольствие: наконец-то он мог умничать сколько душе угодно, и это при том что окружающие не только от него не отмахиваются, а наоборот внимательно слушают и подают умные и своевременные замечания. Наконец-то рыбе налили воды в ее аквариум! Маша вполуха слушала, вполглаза посматривая вокруг. Бар быстро наполнялся народом. На небольшой танцплощадке появились пары. В одной из них Маруся узнала постояльцев «Белой Орхидеи»: свою новую знакомую Барбару и одного из красавчиков-блондинов, Брайана. Они танцевали, тесно обнявшись, он что-то шептал ей на ухо, и та счастливо улыбалась в ответ. Маруся, смутившись, отвернулась, ей почудилось, будто она подсматривает за тем, что не предназначено для чужих глаз.

– Почему он сейчас с ней? – вдруг услышала она вопрос и, подняв взгляд, увидела, что это спрашивал Тоши; оказывается, тот внимательно за ней следил; в полумраке бара лицо его показалось совсем темным, внимательные глаза – будто прорези в маске.

– Странно звучит, – удивилась Маруся. – Наверное, потому что она ему нравится… Почему бы еще?

– А разве они ровня друг другу?

– Ровня? – недоуменно подняла Маша брови. – В каком же это смысле?

Она снова посмотрела на танцующих, и сейчас вдруг с очевидностью осознала насколько хорош собой партнер в этой паре, и до чего невыразительно и блекло выглядит его партнерша. Особенно по сравнению с ним.

– Пожалуй, нет, – неуверенно протянула она. – Не самая красивая Барби на свете. И что?

Тоши по-прежнему смотрел серьезно. Маша никак не могла взять в толк, что он хочет всем этим сказать.

– Я видел, к вам подходил сегодня Майк, – вместо ответа негромко проговорил японец. – Пожалуйста, поверьте мне, он не для вас.

Маша вспыхнула до корней волос.

– Какая глупость! Да что у вас у всех на уме? – она имела в виду сейчас еще и своего брата. – Конечно, он не для меня, этот красующийся самодовольный Нарцисс!

– Спасибо. Я очень рад это слышать, – без улыбки склонил голову Тоши.

Вот сейчас вид у него был вполне японский, как в фильмах про самураев. Без вымученного, неестественного налета западной светскости. И, кажется… у нее появился еще один воздыхатель.

На дискотеку Маруся идти отказалась: был уже одиннадцатый час, и теперь она буквально мечтала оказаться в своем номере – у нее не осталось сил. Все чего она сейчас хотела, это лечь спать, а больше ничего. Уж точно не плясать до утра. Братец даже не начал спорить, очевидно, сейчас их желания полностью совпадали, что, прямо сказать, случается довольно редко.

Вернулись они тем же путем, что и приехали. «Белая Орхидея» по контрасту показалась уснувшей. Но нет, малютка Пу выбежал встретить их и, проводив до лифта, сложил на прощанье у груди руки, что-то прочирикал, – так это все было уютно и спокойно. И море тихо дышало там внизу, в темноте, а в его волне не плавились тысячи ватт электрического света. Нет, определенно, выбор Маша сделала правильный.

Вещи оказались распакованы, выглажены и аккуратно повешены в шкаф, на заправленной белоснежным бельем кровати лежит ее ночная рубашка, чьи-то ловкие руки свернули ее, превратив в раскрывающийся бутон не то розы, не то пиона – надо же такое придумать! А на подушке шоколадная конфета в кружевной бумажке – на сладкий сон, и свежая орхидея. Безусловно, очень красиво и приятно… если только… если только это не братец подложил орхидею ей на подушку, предварительно выловив из своего унитаза!

Маруся отмахнулась от глупой мысли и, раздевшись, нырнула под прохладные простыни; кондиционер работает отлично, узкая решетка под потолком, из которой нагнетается в комнату холодный воздух, чуть ли не инеем покрылась. Маша даже решила немного поднять температуру – как бы сразу не простудиться. Покрутив на дистанционном пульте колесико, она установила температуру в двадцать градусов. С наслаждением вытянулась на спине: насыщенный день, устала. Но ничего, завтра начинается уже настоящий отдых.

Глава 2

Разбудили ее глухие сильные удары в балконную дверь. Маруся со сна испуганно подскочила, несколько мгновений оторопело таращилась, потом слезла с постели, крадучись подошла к окну и, отодвинув край тяжелой портьеры, с опаской выглянула наружу.

За стеклом маячил никто иной, как брат. Вот он недовольно покрутил белобрысой головой – ну не дождешься! – и снова заколотил тростью в окно, правда, слава богу, не металлическим ее набалдашником, а нижней частью, той, на которой черный наконечник против скольжения.

Облегченно вздохнув, Маша поторопилась открыть дверь – пока стекло цело.

– Сколько же можно дрыхнуть, я не понимаю! – возмущенно воскликнул Арсений. – Уже девять, а легли вчера в одиннадцать!

– Боже, мне так сладко спалось, и снилось что-то хорошее, – простонала Маруся. – Неужели я кому-то мешала тем, что сплю? Ты же обещал даже общей гостиной не пользоваться!

– Я и не пользуюсь, – с достоинством возразил брат. – Но у нас, как выяснилось, общий с тобой балкон! Сортир – тот раздельный, а вот балкон – совместный… В гостиную – ни-ни, на балкон тоже нельзя! Я не могу все время сидеть в своей клетушке, словно загнанный в угол дромадер! Я хочу нормально позавтракать и идти на пляж. Чтобы уже в полдень приступить к изучению тайского языка и некоторым другим запланированным делам.

– Хорошо, – покорно вздохнула Маша. – Только, причем здесь верблюды?

Чистя зубы в ванной, она размышляла о том, что все-таки, в самом деле, очень даже удачно, что ванная комната у нее отдельная, и всякие дромадеры здесь не шныряют.

Судя по последнему высказыванию, Арсений, этот пытливый подросток, с утра пораньше все уже разузнал о пятом континенте – наверное, где-нибудь в Интернете… ну не на базаре же?

Завтрак накрыт был во внутреннем дворике, столы под белыми скатертями полукругом стояли у фонтана. Солнце еще не поднялось настолько высоко, чтобы заглянуть в двухэтажный колодец двора, и после относительно прохладной ночи здесь было очень приятно. Вообще двор действительно казался будто бы перенесенным откуда-нибудь из Португалии или, может, Испании: в плане квадратный, с четырех сторон окруженный собственно стенами дома, сложенных из грубо отесанного известняка, со смотрящими во дворик увитыми розовой бугенвилией балкончиками, будто и не в Таиланде вовсе. Разве что большие низкие глазурованные глиняные чаши с цветущими лотосами, расставленные вдоль стен, говорили о том, что это, возможно, никакая и не Португалия.

Судя по всему, постояльцы здесь вставали поздно, никого еще не было.

– Я тоже могла бы еще спать, спать, и спать, – зевнув, пробормотала Маруся и уселась за один из столов. Сонно оперлась щекой об руку.

Но долго ждать не пришлось. Буквально пару минут спустя во дворе появился хозяин гостиницы Палмер. Как и вчера Ланс был весь в белом, в парусиновых туфлях, безупречно аккуратный, правда, одежда несколько болталась на его тощей фигуре, а впалые щеки перечеркнули жесткие морщины: казалось, он до костей иссушен местным солнцем. Поределые седые волосы на розовом черепе аккуратно приглажены расческой, даже видны тонкие проборчики от ее зубцов, австралиец свежевыбрит и припудрен тальком. Для завершения картины не хватает лишь белой панамы или, быть может, колонизаторского пробкового шлема, впрочем, возможно он нденет его после завтрака.

– Доброе утро, – проговорил Ланс. – Любите хороший кофе?

Маша неуверенно кивнула.