Когда позовет смерть

Маруся охнув, зажала рот рукой – она ни одной живой душе не рассказывала о своих страшных молитвах за упокой. Никто, никто об этом не знал!

Жюли мрачно усмехнулась.

– Выходит, даже в этом мы с тобой похожи… Но тебе посчастливилось. Он не услышал… Не взял брата. Ты даже не представляешь, как страшно остаться совсем одной… Плохая семья калечит ребенка, но, оказывается, любящая способна его разрушить и даже убить – в случае если она, эта семья, прекращает свое существование… Также как и ты, я заболела от чувства вины перед ними. От того, что я – жива, а их уже нет… Можешь не мотать головой, я знаю, что говорю! Поверь, именно в этом все дело… Мне тогда повезло – старый друг отца был известным доктором – он-то мне вовремя все объяснил… Повторяю, ты болеешь именно от чувства своей вины: родители во цвете лет погибли, брат превратился в инвалида, а ты – неприлично здорова. Твое подсознание находит приемлемый выход: ты тоже становишься больной. Даже очень больной… Ты почти уже с ними уравнялась! Сама ты этого, конечно, не осознаешь – упрятано слишком глубоко, но тем хуже. Надо все вытащить на свет божий, и тогда мерзкий недуг развеется, как дым! Твоей вины никакой перед ними нет! Это судьба, понимаешь? С этим ничего не поделать… А свою болезнь ты придумала сама! – Жюли в запальчивости довольно сильно рубанула ребром изящной руки по каменной столешнице, – Но об этом все, хватит. Веришь ли, я совсем не хотела тебя расстраивать, но иначе ты бы не поняла, – она немного помолчала, – Лучше расскажу, что я почувствовала, услышав твою историю… Так вот, это было странно, очень странно, – она пару раз кивнула в подтверждение своих слов, – Ведь ты не из болтливых, сразу по тебе видно… то рот открыть боялась… да что там, посчитай-ка, сколько слов ты произнесла за последний час. Десять, от силы, двадцать… И что же? Вдруг ты выливаешь водопад слов – целую Ниагару – на совершенно незнакомого человека! Что это, спрашиваю я, случайность? Трудно представить, чтобы настолько все совпало: наши такие одинаковые судьбы, твой приезд на этот затерянный островок, встречу со мной, неожиданная исповедь… Конечно, вокруг крутится мальчик в инвалидном кресле… но это так легко подделать! Не-е-ет, я уже достаточно прожила на белом свете – разного навидалась, чтобы верить в подобные совпадения. И я не поверила!

Маруся уставилась на нее в полном ошеломлении.

– Что же я тогда сделала, как ты думаешь? – лукаво подмигнула ей Жули, – Сразу должна признаться, твоя история разволновала меня не на шутку, как говорят, разбередила старую рану… Я позвонила своему адвокату и попросила узнать для меня все обстоятельства. Он связался с соответствующим агентством в Москве, и буквально на следующий день к вечеру сообщил, что все услышанное мною – чистейшая правда! Удивительно, не так ли?

– Нет, ничего удивительного в этом нет, – не выдержала Маруся, – я всегда говорю правду, – Да и зачем мне было бы вас обманывать? Какой смысл?

– До сих пор не понимаешь? Юная, такая наивная еще душа… Видишь ли, я очень богата. Очень.

– Да, это я успела заметить, – неуверенно проговорила Маша, – Бросается в глаза. Ну и что?

– А то, что за денежными людьми постоянно идет охота. Скрытая, тайная, но от этого не менее опасная. С виду богачи отлично защищены, у них могут быть охранники, адвокаты – что угодно, да только это мало что значит. Да, правда, ты сидишь на вершине мира, но при этом должен быть всегда начеку. Расслабился и – бах! – ты уже в силках. Это, знаешь ли, со временем изматывает.

– Не совсем понимаю…

– Давным-давно, когда я была бедная и красивая, на мне женился богатый человек, который дал мне все. К несчастью он умер, я стала богатая и красивая, и не сразу поняла, что открылся сезон охоты на глупую курицу… В том смысле что за тобой начинают бегать мужчины, приятные во всех отношениях. Они без конца рассказывают, насколько ты хороша, умна и ни на кого не похожа, как невыразимо сильна их любовь к тебе… В это так легко верится! Ты ведь, и в самом деле, хороша, умна и ни на кого не похожа, как можно тебя не любить… Совершаешь очередную глупость, – она удрученно вздохнула, – Короче, Микки, второй мой муж, был на четырнадцать лет младше меня. Он казался влюбленным… казался красивым – такой еще юношеской, неогрубелой красотой… казался умницей – все-таки студент одного из престижных американских университетов… Впрочем, это не важно, кем он собирался стать до встречи со мной, он быстро перестал учиться. Сначала все было очень даже приятно – путешествия с молодым мужем, свежесть отношений, но спустя год он начал буквально сосать из меня деньги, все больше и больше… Обычное дело, казино, которое он стал посещать вместо своего химфака с завидным постоянством, без прогулов. Но я предупреждала Микки еще до свадьбы – не полная ведь идиотка! – если почувствую, что ему нужна не я, а мой банковский счет, моментально разведусь. Сначала, конечно, давала деньги, но суммы все росли, и я стала отказывать. Знаешь, это очень неприятно, когда любимый мужчина ползает перед тобой на коленях с мольбой о финансовой помощи. Быстро убивает любую самую «чистую любовь»… Как-то вечером он явился весьма нетрезвый, что, в общем-то, было не в его характере, и стал буквально требовать у меня денег, грозить, иначе, мол, его убьют. Я посмеялась, мы, слава богу, в Калифорнии, а не в Мексиканском сериале, пусть обратится в полицию, если ему угрожают. Мы разругались вдрызг, он хлопнул дверью… Наверное, я перегнула палку, надо было заплатить, а уж после прогнать… не знаю… Короче, Микки исчез, и я его не искала, чувствовала себя оскорбленной. А спустя полгода получаю от Американского правительства извещение о его геройской гибели. Меня как ледяной водой из ведра окатили! Поплакала… Он сгинул в одной из «бурь» – в пустыне ли, в прерии – которые они то и дело учиняют по всему миру… Записался добровольцем в каком-то из передвижных пунктов по набору солдат – автобусы такие специальные колесят по всей стране – и сгинул… Это показалось ему лучшим выходом. – Жули сняла один из браслетов и повертела им в воздухе, на короткой цепочке заплясал брелок – небольшой стальной овал с гравировкой «рядовой Майкл Хоффман». – Хоронить-то было почти нечего, в гробу лежало всего несколько обугленных костей – то, что удалось выгрести из воронки… Дурачок… И чего ему не хватало? – вздохнув, горестно наморщила она лоб. – Не знаю… Возможно, я тоже виновата, он ведь был еще совсем молоденький… вдруг на него с неба свалилось… больше ничего не нужно делать, все и так уже есть… не справился. После этого дала зарок замуж не выходить, вполне хватит романов – удобно, и никто никому ничего не должен… – Жули, невесело улыбнувшись, вздохнула, – но от этого, знаешь ли, тоже устаешь… от одиночества. Ты ничего не должен, но и тебе не должны. Всегда хочется чего-то большего… Прочного… И вот как-то загораю я – здесь, на острове, в своей персональной крошечной лагуне, а надо сказать, добраться до нее можно лишь вплавь, кругом скалы, и плыть далеко, да и не видно ее ниоткуда с берега – о ней знать надо, поэтому там никого и не бывает… Лежу разморенная на песке – а там чудесный песок, белоснежный и мелкий-мелкий… лежу, по своему обыкновению, голышом – эдакой морской нимфой, когда понимаю, кто-то плывет. Шлеп-шлеп по воде, шлеп-шлеп… Головы не поднимаю, чтоб не заметили. А потом вдруг слышу какой-то вскрик, и человек вроде бы начинает тонуть – шлепки беспорядочные по воде, руками колотит, захлебывается… Ну я как была ню, так и сиганула за ним в воду. Еле выволокла его, тяжеленного, на песок, оглядела спасенного с ног до головы, а передо мной настоящий полубог – греческий либо какой-то еще, неважно, но глаз не оторвать! У него мышцы судорогой свело, так что он корчился еще пару минут на берегу, пока я массаж ему не сделала. Он мне был, естественно, так благодарен, так благодарен! – Жули неопределенно хмыкнула. – Ну и все остальное получилось уже как-то само собой… Еще бы, страстный полубог и обнаженная нимфа! Море, скалы, песок, одни во всем мире… Встреча с ним была настолько неожиданна, настолько романтична, что я углядела в этом перст судьбы – и снова замуж! Вот так-то. Потом только я узнала, что Дональд профессиональный яхтсмен, а все они проходят специальный тренинг по выживанию в волнах, причем не в теплых летних средиземноморских, а в ледяной воде и в течение многих часов. Так что – а-ле-оп! – Жули шутовски развела руками – все это было не более чем театр! Но на такую наживку – тут она погрозила пальцем – я, пожалуй, уже больше не попадусь… Вопрос, как же тогда ко мне подъехать, на какой такой кобыле, чем купить – наверняка ведь существуют и другие слабые места… В моем случае это юношеская травма, о которой, при желании, совсем не сложно узнать. Конечно же, я размякну, конечно же, захочу помочь сиротам.

Маша покивала, соглашаясь, в словах Жули определенно был резон.

– Только вы не волнуйтесь, в данном случае вам совершенно ничего не грозит…

– Господи, до чего ты все-таки смешная, – Жули почти с умилением взглянула на девушку. – Я и не боюсь. Неприятно, когда тебя используют, когда из тебя выжимают, а так-то мне не жаль… Потом я же сказала, в случайности, если только они не состряпаны, не верю… Но тогда зачем понадобилась эта встреча? Мне ты, понятно, дать ничего не можешь, у меня и так все есть… Значит, Он хочет, – Жули, не поднимая глаз, снова кивнула куда-то в быстро темнеющее небо, – чтобы я дала тебе… Вот как получается.

– Да, конечно, большое спасибо, – в полном смущении залепетала Маша, – но принять у вас все равно ничего не смогу, у нас всего достаточно, дядя сдает сейчас нашу квартиру, и нам вполне хватает…

– Ты опять не поняла, – довольно резко оборвала ее Жули, – Я же тебе не деньги сую… Он знает, что я могу тебя исцелить! Потому и прислал ко мне, неужели не ясно?

– Ясно, – согласилась Маруся; в словах Жули определенно прослеживается логика, пусть и несколько странная.

– И вот именно поэтому, ты выпьешь сейчас еще один коктейль покрепче, а потом мы поужинаем. Что ты все время трясешь головой? Как миленькая все съешь у меня! Одна только просьба, не упрямься, не мешай. Расслабься и плыви…

Жули ловко смешала напитки, после чего снова позвонила. Тотчас возникла Мина, будто только и поджидавшая сигнала.

– Будь добра, принеси-ка нам шали, скоро стемнеет, и можешь приглашать Жака.

Похоже, здесь все было спланировано заранее. Акт первый. Действие второе. «На пиру».

Несколько официантов торжественно внесли горящие факелы. Укрепив их в специальных держателях вокруг фонтана – в колеблющемся свете бурливая вода заискрилась золотыми сполохами – они покинули место действия, чтобы несколько минут спустя прикатить объемистый, багрово пышущий древесным жаром гриль. За ним последовал высокий разделочный столик на колесиках, где разложено было уже нарезанное мясо, куски рыбы, кальмары, высились горками креветки разных размеров. На другом столе прибыла разнообразная салатная зелень, на нижней полке разместились баночки с разноцветными приправами и посуда.

Маруся во все глаза следила за происходящим. Скоро появился мэтр – белый верх, темный низ, крахмальный фартук и колпак, серьезное лицо: человек пришел работать. Вежливо поклонившись сидящим, он придирчиво осмотрел нож, который лежал на столике, недовольно поджал губы, пробормотал что-то себе под нос, и принялся перебирать листья салата. Один из официантов, которые изваяниями остались стоять по другую сторону фонтана, вдруг, как ошпаренный, кинулся куда-то в сторону.

– Это не его нож, – шепнула Жюли. – Полагаю, кому-то за это порядочно влетит.

– А что такого, он тупой? – удивилась Маруся.

– Почему тупой, нет, конечно. Нож – чужой! Это же искусство. Как скрипач – сыграет-то он на любой даже плохой скрипке, но лучше всего на своей.

Наконец досадная оплошность была исправлена, и Жак вплотную занялся зеленью. Рука его, рассекавшая овощи на идеально ровные полоски, мелькала настолько быстро, что глаз не успевал проследить – это действительно было зрелище. Маруся только отметила, что разные овощи были и порезаны по-разному: одни мелко, другие крупно – для красоты ли, для вкуса ли, бог знает.

Жули заявила, что и для того и для другого.

– Вообще-то, итальянская пословица утверждает, что салат должны приготавливать четыре повара, – заметила она, – Чтобы посолить, надобен повар-скупец, чтобы заправить уксусом – повар-философ, повар-мот вольет масло, а повар-художник все смешает. Мол, только тогда может получиться что-то стоящее. Я же считаю, достаточно одного хорошего повара-француза, и тогда все проблемы решатся сами собой. Что ты будешь, мясо, рыбу?

– Может, креветку попробовать? – нерешительно откликнулась Маруся.

– Пожалуйста, половину креветки, только не слишком крупной… так и скажем ему? – Жули насмешливо стрельнула глазами в сторону невозмутимо работающего повара. – У него неважно с чувством юмора.

– Вряд ли у меня получится съесть больше…

– Получится. С чесночным соусом?

– Угу…

– Жак, пожалуйста, для нашей гостьи разных креветок под чесночным соусом, только чуть смягчи его, и перцу поменьше, а мне – ассорти из рыбы. Какой бы выбрать соус… Та-а-ак, пожалуй, терияки, и сбей-ка мне немного майонеза с базиликом.

– Неужели он и майонез сам будет делать? – поразилась Маша.

– Нет, сейчас сбегает за ним в холодильник, – усмехнулась хозяйка, – Конечно, будет! Вернее, так: он отмерит и смешает требуемые ингредиенты, а уж собственно сбивать станет кто-нибудь из них, – Жули кивнула в сторону группки официантов. – Настоящий повар никогда не использует ничего несвежего. А майонез из магазина – да у него срок употребления несколько месяцев, это в лучшем случае. Жак утверждает, что все болезни современности как раз от подобных продуктов – сам-то он погибать будет от голода, но в рот не возьмет соус из банки!

– И как же быть, если другого ничего нет?

– Полей свой салат простым оливковым маслом, и дело с концом. А если есть уксус – желательно, конечно, винный – и горстка сахара, получится отличная заправка. По мне, конечно, лучше уксус заменить лимонным соком… Учти, сначала сок нужно смешать с сахаром и солью, чтобы те полностью растворились, а уж потом только доливать масло – в масле-то сахар не растает… Знаешь, я сама иногда люблю что-нибудь приготовить… Особенно летом, когда созревают первые овощи и пряные травки. Здесь помидоры такие растут! Объеденье… Сладкие-пресладкие! Чуть солоноватые от моря, так что их и приправлять уже ничем не хочется. Так и жуешь целыми днями, как яблоки… Или порежешь их помельче, отваришь тем временем настоящих хороших макарон – те надо сбрызнуть маслом, потом, пока они еще горячие, смешать с тертым сыром, лучше с пармезанским… как следует перемешать, чтобы сыр растопился и все хорошенько пропиталось, а уж сверху тогда выкладываешь помидорчики – они уже успели дать сок – добавляешь немножко айоли – это тоже чесночный соус, южно-французский, сейчас расскажу, как его делать – и ничего-то тебе больше не надо! Простая крестьянская еда…

Минут десять еще описывала Жули способы приготовления разных средиземноморских блюд, когда Маруся вдруг почувствовала, что проголодалась. Сама себе не веря, она сглотнула голодную слюну и перевела взгляд на Жака – тот уже перекладывал щипцами пузырящихся соком креветок на огромную тарелку. Метр весьма тщательно полил их сверху дымящимся соусом, добавил горку зеленого салата и несколько белых хлебцев, разогревавшихся тут же на гриле. Жестом остановив официанта, ринувшегося было ему на помощь, собственноручно поставил блюдо перед девушкой.

– Bon appetite, mademoiselle, – произнес он с поклоном.

Адекватно описать Марусины ощущения в тот вечер довольно сложно. Попробуйте-ка сами годик не есть – ну хотя бы месяцев семь-восемь – а после этого вкусить трапезу достойную богов в восточном сказочном чертоге. Причем, расположившись у фонтана, среди апельсиновых деревьев, при свете факелов и в окружении многочисленных прислужников. Несравненное, рафинированное наслаждение высочайшей пробы – вот что она испытала! Это если в двух словах… Какое-то время Маша просто осоловело сидела с блаженной улыбкой на лице, наслаждаясь приятной тяжестью в животе. Потом она почувствовала, что медленно, но совершенно неуклонно сползает в сон. И заснула прямо на стуле.

Всю ночь Маруся слышала голос, который в чем-то ее убеждал. Сначала она не соглашалась – спорила, возражала – но к утру он ее уговорил. Маша теперь точно знала, что Голос прав во всем. Абсолютно прав… Потом Голос ушел, а она ела теплые плюшки с молоком и никак не могла насытиться…

Проснулось Маруся в незнакомой комнате с высоким потоком на большой кровати. Из окна открывался сказочный вид на море. Не сразу сообразила, где она. Голова была тяжелая, мысли неповоротливые. Вспомнила вчерашний вечер и сама себе не поверила. Фантасмагория какая-то.

Торопливо приведя себя в порядок в роскошной ванной комнате, которую, Маруся вышла в коридор. Найти бы отсюда выход, поблагодарить, извиниться за то, что она так вчера расклеилась, попрощаться с милой хозяйкой и скорей вниз – Арсений уже наверняка ее с собаками ищет. И влетит же ей! Кроме того, не хочется опоздать на завтрак.

Она потрясла головой. Стоп. Значит все правда! Жули и в самом деле избавила ее от недуга… К утру, как обещала!

Поплутав по громадному пустому дому, Маша услышала, наконец, отзвуки разговора, и, распахнув одно из французских окон, вышла в знакомый апельсиновый дворик. У фонтана за столом сидела целая компания людей. Вернее, нет, их было всего трое. Двое мужчин и одна женщина. Даже отсюда она почувствовала запах свежезаваренного кофе, очевидно там завтракали.

– Доброе утро, – сказала Маруся; пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы заставить себя подойти к сидящим. Ну, нельзя же просто взять и сбежать, хотя и очень хочется. Впрочем, возможно она все равно так и поступила бы, если бы знала отсюда другой выход… И что она сейчас скажет этим людям?

При звуках ее голоса все повернулись и уставились на нее. Молодой – очень красивый темноволосый мужчина латинского типа одетый в белые шорты и майку, очевидно, для игры в теннис, немолодая – не очень красивая женщина в голубом пеньюаре с кружевной оборкой по воротнику, и наглухо застегнутый во все черное старик. В их глазах сквозил нескрываемый интерес. Немая сцена продолжалась всего несколько секунд, но Маша успела от напряжения вся взмокнуть.

– А вот и мы проснулись, – радостно пропел, поднимаясь ей навстречу, старик. Черты лица у него были крупные и резкие, голова – совершенно лысая. Вид довольно гротескный. Типичный колдун из восточной сказки, правда, улыбающийся. Когда он поднялся, стало очевидно, что ко всему прочему он мал ростом: ненамного выше стула, на котором сидел, хотя стул и был с высокой спинкой. – Мы-то думали часа два тебя еще не увидим, так? – оглянулся он на остальных, – Ну и как у нашей девочки сегодня настроение?