Шолох. Призрачные рощи

– А зачем я вам нужен? – нахмурился Ловчий.

Шеф упер руки в бока:

– Хоть и добр молодец, да норов есть!.. Пойдем-пойдем. Всему свое время: час стукнет – узнаешь, – под конец таинственно и как-то торжественно изрек Улиус.

Мы с Полынью переглянулись. Свежий опыт гласил, что Малый Зал Совещаний – не то чтобы камера пыток, но все-таки просто так туда ходить не принято. («Чай, не отхожее место», – добавил бы сам Улиус, чья любовь к поговоркам оказалась прилипчива.)

Полынь пожал плечами и заскользил-зазвенел амулетами вслед за главой департамента.

3. Последняя песнь толстяка

Золотые мантии Теневого департамента зачарованы так, что скрывают и рост, и телосложение агента. Вы никогда не догадаетесь, как человек перед вами выглядит в обычной жизни.

    Энциклопедия «Доронах»

Внизу мои бешеные танцы ликующей любимицы фортуны продолжились. Не прошло и часа, как вообще все сотрудники Иноземного ведомства знали, что я остаюсь в должности, – включая тех, с кем мы до этого за весь год ни разу не пересеклись.

Внушительные двери министерства распахнулись, и в главный холл въехала багажная тележка, в которой развозят улики и документы. Тележку толкала Андрис Йоукли.

– Йоу, Тинави, поздравляю! – воскликнула Ищейка. – Там на улице кентавры уже предлагают туристам праздничные скидки в твою честь.

Учитывая, что вчера скидки были в честь грядущего солнцестояния, а позавчера – в честь ареста известного шулера, я не сильно обольщалась. Кентавры в ста процентах случаев говорят, что цена на их услуги снижена только сегодня и такого точно не повторится, госпожа, не упустите случай полюбоваться Шолохом со спины такого красавца, как я, а то будете кусать локти, глядя на мой удаляющийся шикарный круп!

– У меня, кстати, есть почта и для тебя. – Андрис поправила русое каре и улыбнулась до ямочек на щеках.

Если не смотреть на отвертки и взрывательные смеси, прицепленные к ее ремню, то можно подумать, что Андрис – душечка бакалейщица. Но на деле она опасная, как скорпион. И сильная: багажную тележку наполняли тяжелые деревянные ящики, а в центре и вовсе находилось нечто, формой подозрительно напоминающее саркофаг.

– Как раз твое! – объявила Андрис.

– А что это?

– Понятия не имею. Но доставили из Тилирии, а значит…

– От Дахху! – ахнула-восторженно-взвизгнула я.

– Точно, – улыбнулась Андрис. – Предупреждаю: я не сдвинусь с места, пока ты это не распакуешь. Мне слишком интересно, как там дела у лекаря!

Дело в том, что Дахху уже два месяца путешествует по миру в компании злокозненного Анте Давьера. За это время мы с Кадией дико соскучились по Смеющемуся.

И Андрис соскучилась тоже.

Признаться, я испытываю смешанные чувства на этот счет. Я имею в виду, у себя в голове для Дахху я предполагаю другую даму. Ну такую. Блондинистую. Боевую. Вы понимаете.

Впрочем, предыдущий романтический интерес Андрис мне тоже не нравился, а значит, есть шанс, что я просто вредничаю. И все. Не слишком-то по-героически!

– Йоу, вот лекарь чокнутый! – меж тем обескураженно протянула Йоукли.

К этому моменту мы уже успешно вытащили ящик. Мне не зря показалось, что он похож на саркофаг: внутри лежала мумия. Очень древняя, с истлевшими и слегка размотавшимися бинтами.

Ее дополняли письмо и перо. На пере была гравировка: «Пиши мной только правду». В письме – долгий рассказ о том, как Смеющегося поразила тысячелетняя мумия, обнаруженная им на одном из тилирийских блошиных рынков. А особенно тот факт, что ее можно было просто купить. Что он и сделал. А потом послал мне, потому что она прекрасна и загадочна. (Со вторым было сложно поспорить: непроницаемое лицо мертвяка дышало то ли вечностью, то ли тленом – поди разбери.)

Письмо было замечательным, но в нем не хватало самого главного: информации о том, когда Дахху собирается возвращаться.

– Надеюсь, это не значит, что никогда, – цокнула языком Андрис.

– Надеюсь, вы уберете свой бардак! Не заставляйте меня пожалеть о своем голосе, Страждущая! – рявкнула проходящая мимо нас Селия, которая, освободившись после комиссии, уже проводила экскурсию по ведомству для новеньких Ловчих-мальков.

Едва мы сложили посылки обратно и Андрис повезла их дальше – мумию она закинет в наш кабинет, – как из шахты восточной лестницы в холл ступил Полынь.

Он выглядел точно так же, как полчаса назад – руки в карманах хламиды, волосы веселым дыбом, цепкий прищур и ни к чему не обязывающая улыбка. Он кивал коллегам, коллеги приветствовали его, и все это казалось совершенно привычным, но…

При всем внешнем благополучии от Ловчего сейчас исходила такая усталая обреченность, что я просто обомлела. Будто посреди весеннего ведомства, облаченного в белое, зеленое и золотое, вдруг заклубилась ночная ливневая туча.

Кажется, никто этого не замечал, но никто здесь и не знал Полынь так, как я.

– Что случилось? На тебе лица нет! – шепнула я, когда Внемлющий приблизился.

Он посмотрел на меня этим непривычным, до странности тоскливым взглядом, явно не предназначенным «на выход», потом наклонил голову, моргнул, и… Аура тоски ушла, как по волшебству.

– Все хорошо, малек, – как ни в чем не бывало соврал Ловчий, беря меня под локоть. – Время праздновать. Сегодня мы все-таки доберемся до «Сонного гроша»!

Выходя вслед за Внемлющим из ведомства, я не стала напоминать ему, что я уже не малек.

* * *

Вскоре мы сидели в очаровательном кафе на Ратушной площади. На нашем трехногом чугунном столике царил поздний завтрак.

Уж не знаю, как так получается, но для настоящего шолоховца именно завтрак всегда – самая привлекательная страница в меню. Рестораторы давно просекли это, сделали завтраки круглосуточными, и из лесного словаря, как мне кажется, скоро просто исчезнет унылое слово «обед».

Завтрак раз. Завтрак два. Завтра три. А потом – изысканный ужин. Никаких скучных ланчей, нет.

Веранда кафе располагалась в тени старого платана. Над нами шумела листва, под ногами курлыкали голуби. Площадь вся переливалась в лучах высокого солнца: мозаичное панно, фонтан, несколько клумб. Справа по курсу светлела набережная реки Арген, а напротив нас колокольня Ратуши готовилась чествовать новый час. Огромный колокол по имени Толстяк Бенджи где-то там, наверху, с нетерпением ждал появления звонаря…

Колокола любят звонить.

Я, завернувшись в плед, похлопывала чайной ложкой по густой молочной пене: пена пружинила и иногда хихикала отдельными вылетающими пузырьками. Кофе под ней терпеливо ждал. Полынь поглядывал на свою крохотную чашечку с неопределенно-смолянистой дрянью, которую госпожа кофейница загадочно назвала «выбором настоящего джентельмена».

По-моему, Полынь боялся это пить.

Вместо того Внемлющий, барабаня пальцами по столу, бодро разглагольствовал:

– Что ж, у нас, считай, начинается новая эпоха. Теперь ты, как младшая Ловчая, сможешь сама выбрать себе информаторов из числа горожан – только не вздумай вербовать моих. А еще тебе разрешено присутствовать при вскрытии «своих» мертвецов и вообще – контролировать работу свидов. Плюс самостоятельно гонять Ищеек по зацепкам, а потом слушать их многоэтажные комментарии на этот счет. Хм, у тебя даже есть право действовать под прикрытием… И знаешь, я думаю, это можно опробовать в ближайшее время. Как тебе идея изобразить торговку грындой?

– Так. Погоди. А мне точно нельзя вернуться в мальки? – театрально сглотнула я.

Зрелище горько-безнадежного Полыни, явленное в ведомстве, все еще стояло у меня перед глазами, но напарник так упрямо изображал, что все замечательно, что я приняла игру. В случае с Внемлющим вытягивать информацию насильно – только заставлять его захлопываться еще больше, по ходу дела кромсая тебе душу своей ледяной обороной. Не человек, а саблезубая устрица, честное слово.

Вдруг к нам прибежал эльф Йегерлиблатцен – ведомственный конюх и по совместительству мелкий посыльный.