В музее музы музицировали. Китайская пудреница

– Ежели кузнец по пути зайдёт в трактир или в лавку, а братец его тем временем пройдёт мимо, так и во век не встретятся! – загоготал белобрысый мальчишка. Весь класс дружно рассмеялся. Даже сотрудник музея улыбнулся.

– Ну и мастак же ты, Севка, балагурить! А сможешь ли ты посчитать? Ну-ка, выйди к доске да покажи нам своё мастерство.

Мальчик приуныл, громко шмыгнул носом и поплёлся к доске. Тимоха обратил внимание, как мастерски был загримирован этот Севка: тёмное, не по сезону, лицо, грязная шея, обветренные кисти рук, взъерошенные волосы. Да и повадки у него были какие-то древние. Видимо, начинающий актёр. «Здорово играет! – слегка позавидовал Тимоха. – Может быть, мне тоже стать артистом? Надо подумать над этим, когда вернусь домой». Школьник немного отвлёкся от театрального действия, происходившего у доски, и начал сначала отвлечённо, а затем со всё большим интересом разглядывать остальных ребят. И, странное дело! У всех, как на подбор, были натруженные, грубые руки, у многих – даже с бородавками; тёмные обветренные лица. Волосы девочек, заплетенные в косы с разноцветными ленточками, у всех до единой были натурального цвета. Почти все мальчишки сидели в париках с причёской «а-ля горшок», выглядевших так натурально, словно это были их собственные волосы. И весь класс внимательно смотрел на доску, на которой Севка с большим трудом выводил цифры, решая элементарную задачку, конечно, если не принимать во внимание, что в условии задачи даны вёрсты, а не километры. Тем не менее, Тимоха уже давно решил её в уме. «Может быть, это какой-нибудь интернат или детский дом пришёл на экскурсию? – размышлял Тимоха. – Да нет, вряд ли. В интернатах тоже сейчас всё современное и цивилизованное. И школьная программа такая же, как и у всех». Складывалось впечатление, что всё происходящее – всего лишь постановка пьесы. Но для кого был весь этот спектакль? Кто его зрители? «А если здесь сейчас кино снимают? – осенило Тимоху. – А я не в курсе, наверное, пропустил объявление».

– Да что ж он тупит-то? – раздражённо вздохнула сидевшая рядом девочка, разбившая злополучную пудреницу. – У меня терпения не хватает смотреть на это!

И, совсем забыв об осторожности, девочка вскочила с места, подбежала к доске.

– Дай сюда! – сердито прикрикнула она, выхватив мел у белобрысого мальчишки. Тот от неожиданности раскрыл рот и стоял неподвижно. Девочка тем временем начала быстро записывать решение задачи.

– Так как они шли навстречу друг другу, то их суммарная скорость равна девяти вёрстам в час. Делим общее количество вёрст – девяносто – на девять, получаем десять часов! Учись, студент! – с этими словами девочка поставила на доске жирную точку, вернула мальчишке мел и быстро зашагала на своё место.

– А ты откуда такая? – пробасил Севка. Весь класс недоумённо повернулся в сторону наших героев. Теперь они стали предметом всеобщего интереса.

– Откуда надо, – дерзко ответила девочка, присаживаясь на скамью. – Ты сам-то откуда такой недалёкий? Задача для третьего класса, а ты её решить не можешь!

– Так я в третьем классе и учусь, – промямлил Севка.

– Оно и заметно! – фыркнула девочка. – Сколько раз на второй год оставался? Три? Пять?

– Как это – на второй год? – растерянно пожал плечами Севка. – Я только дома оставался с Воскресенья и до Покрова, бате с мамкой помогал, а с Покрова сюда хожу. Мы все ходим.

– А ты способная! Мы так скоро не умеем решать. Где счёту обучилась? – влез в разговор долговязый парень лет тринадцати.

– В смысле? – удивилась девочка. – В школе, конечно.

– Мы сейчас изучаем проценты, – решил поддержать свою новую знакомую Тимоха. – А задачки на скорость нам ещё в начальной школе задавали. Только не с вёрстами, а с километрами, конечно.

– Это в какой же школе вас этому учат? – спросила девочка с вытянутым лицом.

– А и правда, – вмешался в разговор смотритель музея, пристально разглядывая незнакомцев. – Откуда вы, дети? Новички? С какого двора? Кто ваши родители? Вас не записывали ко мне.

– Я не знал, что надо записываться, – ответил Тимоха. – Наверное, пропустил информацию. Вы у себя на сайте выкладывали?

– Где? – не понял мужчина. – Вы с какой губернии будете? Я не понимаю ваш говор.

– А я всё понял! – хлопнул себя по лбу долговязый. – Константин Григорьевич, это же барчуки! Небось, учителя к ним домой ходят, всяким наукам обучают! А эти сюда пришли, чтобы над нами насмехаться!

– Погоди, Макар, – перебил его учитель и снова обратился к ребятам. – Неужто это правда? Из какой вы семьи?

– Да истинная правда и есть! – не унимался Макар. – Вы гляньте на их руки! Гладкие, белые! Сразу видно, ничего делать не обучены. Кто ваш тятька? Чурин? Пьянков?

Тимоха никогда не предполагал, что его чистые руки с аккуратно постриженными ногтями когда-нибудь станут предметом насмешек и упрёков. Он машинально спрятал их в карманы штанов и растерянно осматривал этих странных детей и не менее странного мужика. Мальчик понимал всё меньше и меньше. Он украдкой взглянул на потолок в поисках скрытых камер. Возможно, это всего лишь запоздавший первоапрельский розыгрыш. Сейчас откуда-нибудь выскочат организаторы с цветами и заорут как ненормальные: «Улыбнитесь! Вас снимала скрытая камера!» Но никаких камер не было видно. Тимоха почувствовал, как по спине тонкой струйкой бежит холодный пот, а волосы на голове начинают шевелиться.

– Да никакие они не Пьянковы! – заголосила девочка с вытянутым лицом. – Немцы они! Говорят чудно, про центы знают, а про вёрсты нет! Точно, немцы!

– А ну, проваливайте подобру-поздорову, пока не наваляли! – подошёл Севка.

– Верно! – подхватил крепкий мальчуган с густыми бровями и сжал свои кулаки. – Тикайте отсюда, пока нахлобучку не получили!

Тимоха, уже давно мечтавший покинуть это ужасное место, понял, что каждая секунда промедления может нести угрозу их здоровью. Мальчик схватил за руку свою новую знакомую. Она, конечно, была несносной девчонкой, притом, разбила ценный экспонат и втянула его в неприятности, но ведь это не повод оставлять беззащитную девочку среди толпы каких-то сумасшедших. Кто они? Секта? Староверы-экстремалы? Каким образом они проникли сюда? Где работники музея? Почему допускают беспредел? А что, если эти ненормальные захватили хранителей музея в заложники? Версии возникали одна страшнее другой. Тимоха почувствовал, как дрожит его знакомая. Значит, она тоже напугана. Интересно, какие версии у неё насчёт происходящего?

В это время в классе поднялся невероятный шум. Каждый старался громче всех выкрикнуть своё мнение. Учитель безуспешно пытался утихомирить разбушевавшуюся толпу. Ребята дружно вскочили со скамьи и побежали к выходу. Главное, успеть переодеться. Или хотя бы забрать в гардеробе свою одежду. Костюмы можно и потом вернуть. Самое главное – убежать подальше от этих психов. Дети, продолжая держаться за руки, выскочили в вестибюль. Но что это? Куда подевался гардероб? Где приветливая женщина-контролёр? Где вообще все люди? Нормальные, адекватные люди? Где, в конце концов, их одежда? В помещении, в котором они оказались, вместо привычных каменных орудий труда древних народов, населявших нынешний Уссурийск, витрин с наконечниками стрел, обломками каменных пуговиц, элементами древней военной экипировки и прочими интересными находками, теперь стояли несколько огромных деревянных шкафов. Один из них, со стеклянными дверцами, был заполнен учебной литературой и методическими пособиями. Ещё в двух хранились лопаты, грабли и прочий хозяйственный инвентарь. Проверять содержимое остальных шкафов у ребят не было времени. Тимоха решил бежать, в чём есть. И не страшно, что на них все будут смотреть и показывать пальцем, а, возможно, и снимать на мобильные телефоны. Он доберётся домой, расскажет о случившемся своей маме, они вместе пойдут в полицию, там разберутся и обязательно помогут. И вернут вещи. И накажут виновных. С другой стороны, теперь, наверное, можно не переживать за разбитую пудреницу. В музее творились дела пострашнее случайно испорченного экспоната.

Ребята, не сговариваясь, побежали к выходу, но в панике они сразу не заметили ещё одну необъяснимую вещь. Выхода не было! Вместо тяжелой деревянной двери была ровная гладкая выбеленная стена! Тимоха в отчаянии принялся колотить по ней. Мальчика охватила настоящая паника, он совершенно не понимал, что происходит.

– Ты тоже это видишь? – в бессилии прошептал он.

– Ага, – со слезами на глазах ответила девочка. – Так не бывает! Это всё не по-настоящему, это нам кажется! Наверное, эти психи нас чем-то отравили, это всё глюки!

– Мы должны выбраться отсюда! Здесь должен быть выход! – как одержимый, повторял Тимоха. Девочка схватила его за руку и потащила за собой.

– Побежали дальше, если не найдём дверь, выбьем окно!

– Ничего не получится, там на окнах решетки стоят, – крикнул было Тимоха, но спутница уже увлекла его за собой.

Зал, располагавшийся напротив злосчастной экспозиции и представлявший сельский дом, сейчас был пуст. Все экспонаты уже успели убрать и куда-то спрятать. Декорации, имитирующие бревенчатые стены избы, тоже были убраны и, о чудо, на противоположной стене была небольшая дверь, проход ещё в какое-то помещение, о котором Тимоха никогда раньше и не догадывался. Мальчик пытался вспомнить, какой предмет стоял здесь до сегодняшнего дня. Почему он никогда не видел эту дверь? Но в голову ничего не приходило, а девочка бежала вперёд, продолжая крепко держать его за руку. Пробежав через неизвестный ранее проход, дети оказались в небольшом деревянном здании, состоящем из нескольких комнат. Мальчику очень хотелось остановиться и рассмотреть всё внимательно. В любой другой день он так бы и сделал, но только не сегодня, не сейчас. Надо было бежать, искать выход, вырваться на свободу. Мельком Тимоха заметил еще один класс, поменьше, но обстановкой мало чем отличавшийся от предыдущего. Такие же скамьи, ряды столов, большая икона в одном из углов. Сейчас эта комната была пуста, и это обстоятельство очень обрадовало детей. Ещё одного сборища диких и агрессивных подростков ребята бы не перенесли. Впереди показалась очередная дверь. Мальчик и девочка со всех ног бросились к ней, толкнули со всей силы и, как ядра из пушки, вылетели на улицу.

Глава 2

Яркое апрельское солнце ослепило ребят. Дети на несколько мгновений зажмурились. Когда же Тимоха, наконец, открыл глаза, то с облегчением вздохнул. Церковь стояла на месте, а это значит, что весь ужас, творившийся внутри, остался в стенах музея. Правда, Тимохе казалось, что раньше храм выглядел несколько иначе. По-иному был покрашен, что ли? Но ведь недавно закончилась зима, краска могла поблекнуть, осыпаться. Летом всё приведут в порядок. Девочка, стоявшая рядом, тоже открыла глаза.

– Ну, что, расходимся по домам? – спросил у неё Тимоха. – Пока эти сектанты не вылезли из своего подземелья.

– Да, конечно, – ответила его спутница. – Правда, я не знаю, как мы сейчас в таком убогом виде пойдём домой, на нас же все будут пялиться! Может быть, отправимся для начала в полицию? Здесь недалеко.

– Не думаю, что у нас примут заявление, мы же несовершеннолетние. Да и паспортов у нас с собой нет. У меня даже телефон остался в гардеробе. Считай, пропал! Если не найдут, придётся новый покупать, а у меня там все контакты, куча фоток. Эх!

– Да, ты прав, надо сначала сходить домой, рассказать о случившемся родителям. А потом всем вместе идти в полицию. Давай, я запишу твой номер телефона, а потом позвоню тебе.

– Как же ты мне позвонишь, если мой телефон пропал? – засмеялся мальчик. – Запиши лучше номер телефона моей мамы.

Девочка достала из кармана фартука припрятанный смартфон и внесла в адресную книгу продиктованный номер.

– Готово. Абонент «Мама…» Как тебя, кстати, зовут?

– Тимоха. А тебя? – Мальчик только сейчас осознал, что до сих пор не знает имени своей спутницы.

– Сеня, – ответила девочка.

– Семён? – неудачно пошутил Тимоха.

– Дурак! – обиделась девочка. – Меня зовут Есения. Или ты никогда не слышал такого имени?

– Слышал, конечно. Прости, пожалуйста, я не хотел тебя обидеть, просто никак не могу прийти в себя.

– Я тоже. А, главное, непонятно, что это за челы, и куда делось всё?