В глаза им бросилась табличка над крыльцом «Штаб по ГО и ЧС». Вот куда стоит зайти! Картина мужикам представилась не менее странная, чем всё в этом проклятом городке. За столом в белом комбинезоне, какой надевают грибники в начале весны, чтобы лучше было видно клещей, сидел грузный мужик. Мутные жёлто-зелёные глаза были широко открыты. Он так небрежно опирался на спинку кресла, что казался почти живым. Если б не чёрные пятна разложения и бурая, похожая на спёкшуюся рвоту лужа на столе, груди и шее. Этот, похоже, умер «от чего надо». Вот только подгнил и размером был немалым. Тащить такую тушу теперь…
Решили на поиски кого поменьше время не тратить. Расстелили тряпку, максимально осторожно сволокли на неё зловонный труп, свернули носилки и поспешили на воздух. На воздухе легче не стало. Из трупа что-то текло, оставляя на дороге чёрные капли. Вонь стояла несусветная. Пока допёрли мертвеца до института раза по три вывернулись наизнанку.
Доктор Сёма встретил на крыльце. Продышаться вышел, похвалил. В руках у него был чемоданчик, из кармана торчали зелёные перчатки. Хирург отогнал носильщиков от тела (к великой радости последних), достал из чемоданчика ножницы и распорол одежду. Следующим в руках оказался большой нож. Семён разрезал мертвеца от груди до лобка. Жуткая дыра напоминала букву Y. Не церемонился их «добрый доктор» с костями, выломал грудину одним куском, оторвал рёбра, ненужное швырнул в сторону. Засунул руку поглубже и рывком вытащил два буро-зелёных мешка лёгких. Повертел на свету, затем взял нож и напластал их кусками, как колбасу. Кусок вертел в пальцах, смотрел на просвет. Положил один в чемоданчик и ушёл внутрь института.
– А докторишка-то тот ещё мясник, да Олег? – к Алексею вернулась способность острить и ухмыляться.
– Да фу бля… Когда это кончится всё, вот скажи мне? Мы на море хотели уехать, а вместо этого таскаем трупы, колупаемся в тухлом мясе и рассматриваем следы бойни.
– Ты в трупе не колупался!
Олег искал глазами хоть кусочек пейзажа без следов кошмара. Где-то далеко раздалось не то мычание, не то рёв. Как бы мишутка не унюхал тут расчленёнку. Товарищи зашли внутрь. Доктора отыскали быстро, он согнулся над микроскопом.
–Чего, Сём?
– Того, Лёш… тут того…
В это время свет в аквариумах несколько раз нервно моргнул и погас.
– И хорошо! Эксперимент закончен. Вот что я тут нашёл, ребятки. Вы про пищевые цепочки слышали?
Олег с Алексеем дёрнули головами так, что это было похоже одновременно и на «да» и на «чего?».
– Так вот, живёт человек – царь природы и болеет, предположим, глистами, которые человека этого жрут. А глисты болеют грибком, который жрёт глистов, а грибок болеет бактериями, которые жрут его. Так вот здешние лбы изучали грибок и бактерий. Увлекательные существа – воздух им не нужен, после смерти носителя, и грибок и его паразит продолжают жить, делиться. И бактерии такие странные. Множатся кучами до тех пор, пока не начинают друг другом питаться. Каннибалы. В природе такое не редкость. Только вот что странно. Жрать друг дружку они начинают не с голодухи, а тогда, когда большая их часть делиться перестаёт. А почему перестаёт? Болеет похоже. А чем?
Олег с Алексеем помотали головами, мол, откуда знать, чем болезни болеют.
– А вот похоже размножаться они перестают. Потому что поражены вирусом. Умирают они, вот и не размножаются. Вирус их живо из статуса «подобные» переводит в статус «еда». И пока учёные над открытым грибком и его паразитом колдовали, вирус мутировал. Может сам, может случайно ему помогли. Обычные бактерии клетки главного носителя – человека как еду не воспринимали. Ну как бы в вот тебе в голову б не пришло сена пожевать или покрышку съесть. А вирус вырвался, в клетки тела внедрился и пометил их как «еду». Делятся клетки тела гораздо медленнее, чем у плесени. Бактерии их учуяли как больные и давай жрать. Так и сожрали всех, чей иммунитет не начал с вирусом бодаться. Паразит номер раз питался лёгочной тканью, а дальше по цепочке.
– Так это всё случайно?
– Выходит, что случайно. Кто-то из институтских первым подхватил. Может много лет назад, когда только-только выделили эту культуру-мультуру. Стали люди болеть. Но концентрация вируса маленькой была. До эпидемии не доходило. А вирус продолжал мутировать. Он жить хочет, адаптировался, агрессивней становился, контактировал с лекарствами. Бомбу они тут в институте заложили, а рванула она незнамо где. И понеслось.
Так понеслось, что теперь не поправить… Эксперимент окончен, последствия – сами видите.
Озираясь, Алексей, Олег и Семён вышли из института. Медведя не было – и то радость. Правда или версия правды никакого облегчения не принесла. Цепочка паразитов, недосмотр биологов, цепочка пищевая, цепочка случайностей. Наука – дело такое. Если где-то чего-то открыли, скоро по всему миру изучают. И как понять по всему миру эпидемия, или это только у нас, и скоро сюда войска зачистки прибудут от «дружественных» стран. Олег вспомнил расстрелянных. Может и поняли что-то учёные. Только поздно.
Уже почти на выходе из военного городка они услышали шум мотора. Миша? Из-за поворота вывернул маленький чёрный автомобильчик. Товарищи встали как вкопанные. Машина затормозила сразу, как водитель углядел живых. Дверца распахнулась, с водительского места вылез невероятно длинный человек. Автомобиль был ему чуть ли не по пояс. В мёртвой тишине пустой улицы послышалось звонкое:
– Ээээ? Вы кто, мужики?
От долговязого не исходило никакой угрозы. Напротив, он был маниакально дружелюбен, крепко жал руку, хлопал по плечу, шумно радовался и без конца двигался, будто в каждом его суставе было припрятано по пружине. Мужики от такого отвыкли, их угрюмая, молчаливая, саркастично-нецензурная компания сейчас была разбавлена кем-то ядерным и кислотным, отчего каждый внутри начинал пузырится, незнамо с чего. Вроде парень хороший, но бесит.
Длинного звали Стасом, про себя он рассказал, что работал в IT-компании, был настоящим фанатом Сталкера и гиком постапокалипсиса. Когда всё началось, он первым делом собрал карты схронов, добыл атласы генштаба и спёр из магазина снаряжения навигатор на перезаряжаемых батарейках с загруженными картами. Набил рюкзак снарягой и пошёл путешествовать.
– Теперь весь мир наш! – ликовал Стас и широко раскидывал руки, будто пытался обнять небо.
Половины слов компания не поняла. Но навигатор… Это ж надо какая штука полезная.
– Ааа, спутники не видит, но карты загружены в память, пофиг на спутник, координаты показывает, рельеф, дороги, что ещё надо.
Оказалось, Стас нашёл в лесу разбитый вертолёт, внутри был ящик размером с небольшую стиральную машину. Открыл, из ящика немного посветил белый луч, потом погас. Ещё он нашёл блокнот с координатами у одного из мёртвых военных в вертолёте. Забил их в навигатор и поехал до указанной точки. Так и оказался здесь.
– Повезлоо… – тихо выдавил из себя Алексей и коротко рассказал об их встрече с таким ящиком.
На вопрос «Что тут такое?» доктор Сёма взорвался словесным поносом, он будто нашёл свежие уши и излил в них всю свою замысловатую теорию о паразитах паразитов.
– Не сходится! – резюмировал Стас.
Вообще с доктором никто не спорил обычно, поэтому в ответ на возражение Семён только глазами захлопал.
– Не сходится история. Включайте логику! Почему вдруг неизвестной ранее плесенью и её паразитом занимается военный НИИ? Если б это было открытие нового микроорганизма, то корпели бы над чёрной плесенью лаборанты из какого-нибудь института микробиологии российской академии наук. Опять же эксперимент на кусках человеческого мяса… Знаете сколько гемора получить человеческий материал для исследований? Тут обоснование нужно ого-го, или кроликов с крысами пользуй. Ну и за дураков людей держать не надо. Они тут жуть жуткую исследуют, а про безопасность не подумали? Лаборатории за стеклом, за дезинфекцией? Нет! Стало быть, они точно знали, что эта штуковина не вреднее чайного гриба. Ну жрёт и жрёт… Бактериологическое оружие и всякие опасные штаммы так просто на поверхности не хранят. Может это биоутилизатор новый. Слыхали про бактерий, которых в сортиры кидают, и они говно до родниковой воды очищают?
Стас ухмылялся. Семён чувствовал себя дураком и злился, на себя и на умника. Олег думал о том, что опять ни черта не понятно. Алексей, похоже, не думал ни о чём. Он курил и смотрел в сторону парка, толи медведя ждал, толи размышлял о своей версии, которую никому не рассказывал. Дабы не показаться фантазёром-паникёром вроде Сёмы.
– Я б посмотрел, проводите?
Олег пожал плечами, можно ещё раз сходить, только темно там теперь, генератор – йок. И вот только подумал он о генераторе, как тишину разбил оглушительный хлопок. В ушах зазвенело. Со стороны института в небо поднялся столб чёрного дыма с коричневой пылью.
– Вовремя ушли… – Просипел док.
– Видимо там генератор не только на свет и тепло работал, может охлаждающая установка рванула или чего похуже, поехали, пока не потравились! – Стас покрутил на пальце автоключ.
Они кое-как влезли в маленькую машинку, набитую вещами, и двинули в сторону дома. Там новости были куда лучше. Павлик выздоравливал, Ильинична варила суп на тушёнке, Миша колол дрова. Они с Таней времени не теряли, натащили еды, лекарств, всяких полезных штук бытовых, топили баню. Идиллическая бытовуха. Новому человеку обрадовались. Расспрашивали о том, как оно ему было по пути сюда. Рассказывали свои истории.
Стас слушал увлеченно и непременно добавлял от себя, как бы он поступил. Было мерзко. Всё у него было нелогично и ошибочно. С его слов выходило, что поступали как дилетанты, как дети и вообще «валенки». Таня и Ильинична только ахали и повторяли «А ведь верно, как не догадались». Одна Алиса хмыкнула: «Позёр!» Ей новенький не понравился. Олег даже впервые за долгое время почувствовал близость с Алисой. После истории с неудавшимся суицидом он пытался её не замечать, ничего не просил делать, никаких одобряющих слов не говорил. Псинка и та больше заботы получала. Алиса, впрочем, сама старалась не отсвечивать. То ли из чувства вины, то ли, продолжая нянчить в голове мысль, что отныне она чужая в этой стае и находится тут только пока терпят.
Алиса старалась помогать, но делала всё медленно и неумело. К жизни вне цивилизации она была приспособлена едва ли не наравне с годовалым Павликом. Что до поисков истины в военном городке, тетрадей и мёртвых учёных – её это будто вовсе не тревожило. Гораздо больше её волновали грязные носки, запах пота от мужиков и однообразная еда «как в школьной столовке, только без котлет».
Алексей после первого возвращения из института неудачно пошутил, что надо бы во второй раз Алиску взять с собой и скормить медведю. Никто не заступился. Похоже, все в тайне думали, что идея не слишком плоха.
– Куда дальше поедем? – Стас не унимался.
Никто ничего толком ответить не мог. Таня коротко рассказала о планах на море и южное поселение.
– Вот вы сёдла! Весь мир открыт, а вы собираетесь деревню строить. Можно в Европу уехать, морем путешествовать, а они как совки, в Геленджик рвутся. – Стас смеялся вполне искренне, – Ты, Таня в Париже была?
– Неет… – Девушка опустила глаза и ковыряла язычок у кофты.
– А что, не хочешь? Или не жили хорошо, нечего и начинать? – долговязый уже открыто стебался.
Олег уже почти открыто бесился. Танюшка, такая тоненькая, большеглазая, ну что она видела: городок в провинции, школу, институт, подработку нянькой у обеспеченной семьи, которая ни в чём себе не отказывала, а на неё спихнула своего малыша. Она ж жизни не видела, а сейчас изо всех сил старается заменить мамочку осиротевшему ребёнку. Она насмотрелась на смерть. А этот гад её высмеивает за скромность и мечты о тёплом море и персике с дерева. Олег смотрел на съёжившуюся под напором хамских амбиций новичка Таню и хотел только одного – вытащить длинного на улицу и хорошенько ему всечь. А потом обнять девушку и пообещать ей Париж, Лондон и все города мира только потому, что она такая славная и добрая, и красивая.
Красивая! Первый раз Олег подумал так о ком-то живом, настоящем, находящемся рядом.
– Знаешь чо!!! – крикнул он на Стаса, но от недосыпа и сухого воздуха смешанного с дымком печи голос его сорвался и оказался не грубым и злым, а истерическим и визглявым.
– Да ладно, не грейся, поезжайте куда хотите, мне пофиг. Я не с вами, у меня свой план. Сейчас на Крым поверну, потом в сторону Европы, уж если где-то медицина разобралась с эпидемией, так только там или в штатах. Это если там вообще хоть кто-то болел. Мне кажется, это только Рашка вымерла.