Первый ученик

– Чего непонятного в слове «убирайся»?

– Я могу помочь.

– Я не просил о помощи.

– Послушай…

– Уходи! Или я выкину тебя отсюда!

Настя была упорной, иногда безрассудно упрямой, но она не была дурочкой. Она знала, когда можно настаивать, а когда – нет. Не тогда, когда его голос звенел от бешенства.

– Когда будешь готов говорить, просто позови, – тихо сказала девушка, закрывая за собой дверь.

Грош вернулся к экрану, с которого на него смотрели люди с потухшими глазами. Люди в инвалидных колясках, многие – с кислородными баллонами и скрюченными шишковатыми пальцами.

Картинки преследовали его всю ночь, не помог даже укол, смесь обезболивающего с успокоительным. Он забылся сном, в котором бежал по заваленным штрекам шахты, спасался от оглушающего камнепада, преследующего его по пятам. И вдруг оказывался сидящим в инвалидной коляске. Дрожащие пальцы не в силах были ухватить обод колеса и двинуться дальше, в мышцах не было силы, а дряхлеющее тело ломило от усилий, дыхание отдавало кислятиной. Звук раздавался все ближе и ближе. Каменные глыбы катились по коридору, словно мячи в кегельбане. Еще секунда и… он до последнего пытался сдвинуть с места застрявшую на неровном полу коляску. Пока его не завалило. Пока он не проснулся.

Грош до утра пялился в потолок, как никогда осознавая, что до отъезда из бункера осталось семь дней.

– Ты как? – спросил Леха.

– Думаешь, если ты спросишь в третий раз, а я в третий раз отвечу «нормально», то что-нибудь изменится?

– Блин, ну почему ты такой, – Игрок отставил кружку.

Они сидели в столовой. За соседним столом о чем-то спорили толстяк и Сухарев, через проход заканчивала обед сменившаяся с поста охраны пятерка солдат, Калес присоединился к ним спустя минуту. В дальнем конце зала, где столики были заняты через один, он увидел Маркелова и встретился взглядами с незнакомыми мужчинами и женщинами. Здесь мало кому было дело до временного жильца, раз знал свое место и не совался, куда не надо. Лисицына заняла столик в углу и сверлила его взглядом.

– Потому что, – ответил Грошев, поднимая ложку и совершенно не ощущая вкуса того, что ел.

– Тогда я знаю, что тебя развеселит, – Леха посмотрел на Гроша. – Ну или хотя бы отвлечет, – он встал и скомандовал: – Идем.

Игрок привел его в один из залов, где Максу бывать еще не доводилось. В первый момент парень даже подумал, что друг ошибся и их сейчас вежливо или не очень вежливо выставят за дверь. Помещение больше всего напоминало тронный зал, хотя как он мог судить, если видел нечто подобное пару раз по телевизору.

Зал был большой, просто огромный.

– Не дрейфь, – его толкнули в спину, и засмеявшийся Воронов вошел в зал.

Следом появились Сухарев и скупо улыбающаяся Лиса.

– Мы знаем, что ты тут никогда не был, – сказал Игрок. – Мы уговорили профа открыть зал для церемоний.

– Не совсем так, молодой человек. У нас инвентаризация, – раздался голос, и Грош увидел Дорогова и Цаплина с ноутбуком, стоящих чуть дальше, – но когда мы узнали, что вы не проходили посвящение, то решили заняться залом немного раньше, чем планировали.

– Посвящение?

– Точно, – толстяк остановился рядом с профессором.

Высокие потолки, отполированный до блеска пол, резные каменные колонны, которые не по силам обхватить руками одному человеку. Картины, портьеры. Постаменты и статуи. Слишком торжественно, слишком помпезно. Только трона с императором не хватает.

– Ты тогда сбежал из Академии, – тихо сказала Настя.

– Опять, – оглянулся Леха. – И пропустил посвящение в псионники.

– Почему-то меня это только радует.

– Да ладно, было весело, – отмахнулся Игрок. – Великий герцог даже речь толкнул.

– Он был пьян и сильно шатался, – вставила Настя.

– Потом мы поклялись служить и защищать, – Леха указал на постамент, где стояла каменная плита с высеченными словами.

Первая присяга воинов Керифонту. Макс почувствовал, как на него накатывает раздражение, ему было не дела ни до слов, ни до мертвецов, что их произносили.

– Першину вырвало на ботинки распорядителя, – вспомнила Лисицына.

– И веселье пошло по нарастающей, – буркнул Грош. – Где купель, в которой полагалось топиться? И каким узилищем перекрещивали?

– Что-то ты сегодня мрачнее обычного, – Леха остановился напротив постамента с помпезным кубком, увенчанным гербом Империи. Такой очень хорошо бы смотрелся в руках у капитана спортивной команды под вспышками фотокамер.

– Кстати об узилищах, – друг указал на кубок. – Угадай, кто это?

Макс промолчал, не ощущая даже малейшего всплеска любопытства. Ему вдруг нестерпимо захотелось оказаться подальше отсюда. От ничего не значащих слов и улыбок.

– Керифонт, – сказала девушка. – Этот, а не тот каменный истукан в пещере, подтверждено экспертами.

– Экспертами по пеплу? – уточнил Макс.

– Какой каменный истукан? – одновременно с ним спросил Воронов. Цаплин отрывался от ноутбука.

– Эээ, проф, ребята там на пещерку наткнулись, – замялся Игроков. – Давайте я потом расскажу.

Макс обошел кубок, не почувствовав никаких остатков энергии. Совсем. Не зная наверняка, что там закрыт пепел, он бы и не обернулся, сочтя кубок пустым.

– Раз исторический пепел не произвел впечатления, а что скажешь об этом, – друг указал на черную бархатную подушку, на которой лежал прозрачным минерал величиной с апельсин, только далеко не такой ровный.

– Камень Керифонта, – сказал Сухарев.

Настя улыбнулась, и тот покраснел. Воронов достал из кармана батончик и со вкусом откусил.

– Тот самый, – пояснил Игрок, будто существовал какой-то не тот.

Макс посмотрел на кристалл. Обычный мутный булыжник с трещиной посередине. Леха протянул подрагивающие пальцы и, прежде чем Грош понял, что тот намеревается сделать, положил их на камень. Сквозь тело парня прошла дрожь, глаза закатились, из горла вырвался хрип.

Цаплин со вздохом закрыл ноутбук, профессор покачал головой. Но прежде, чем Макс бросился к Игроку, тот рассмеялся и открыл глаза.

– Идиот, – констатировала Лиса.

Леха без всякого пиетета подхватил минерал и бросил его Грошеву. Макс машинально поймал. Камень был тяжелым и холодным. Но и только. Он мог подобрать такой где угодно и выдать за реликвию. Грош поднял кристалл и посмотрел на свет, трещина, идущая от края к центру, казалась слегка розоватой. Еще одно разочарование. Такое же недоразумение, как и легенда.