Укротитель тьмы. Part 1

– Надеюсь, это хотя бы частично улучшит твое положение, – слегка улыбнулась Громова, хотя глаза ее устало потускнели.

Чародей вымученно рассмеялся, подавив желание выхватить из рук Марты деньги в ту же самую секунду.

– Ну, аренду офиса это, конечно, все равно не покроет, зато хотя бы холодильник наполню нормально, – вспомнив слова Дейва, он нахмурился. – Это правда, что ты позвала меня сюда… ну, чтобы помочь с деньгами?

Марта неловко пожала плечами. Сразу было видно, что жест этот был ей не свойственен.

– Какая разница? В конечном же счете твои услуги все равно нам пригодились. – ответила она и сварливо добавила. – Я тоже надеюсь, что ты соглашаешься не только ради денег.

Ник от неожиданности чуть шелохнулся. Нет, конечно нет. То есть деньги были важной составляющей, потому что ему, как и простым людям, нужно было на что-то жить, но, естественно, дело было не только в этом.

– Не только.

Марта бросила него какой-то неясный долгий взгляд, от которого тягостно защемило в душе, но раньше, чем ощущение сумело оформиться в полноценную эмоцию, Громова смахнула рукой челку с лица.

– Все, иди давай. Не отвлекай меня, – проворчала она и направилась в кабинет.

Ник заставил себя не смотреть ей вслед, а, наоборот, двинулся в спальню. Ему тоже следовало поторопиться. Скоро сюда нагрянут спецы из Магикулума, профилирующиеся на расследовании убийств магов, а чародею совсем не хотелось с ними встречаться. Поэтому Ник, может быть с меньшей бережностью, чем следовало относиться к таким дорогим артефактам, покидал их обратно в сундук и понес вниз. На ходу чародей успел подумать, что, хотя бы в этом, судьба оказалась к нему благосклонна, и он додумался приехать сюда на машине. Ник не мог отделаться от мысли, что вид долговязого парня в кожаном плаще с тростью и сундуком в руках, мог быть превратно истолкован прохожими и пассажирами общественного транспорта.

3 глава.

К трем часам на дрогах уже начали образовываться пробки. В итоге, в угоду дорожному движению Нику пришлось отдать сорок минут жизни вместо положенных пятнадцати. Он нервно постукивал по рулю и постоянно возвращался мыслями к сундуку, что лежал в багажнике его Мини Купера. Наверное, маги из Цербериата, которые расследуют преступления, связанные со сверхъестественными существами, уже прибыли на место. А раз так, стоит им узнать, что чародей унес с места преступления сундук с потенциальными вещдоками, и по головке его не погладят. А тут еще извечная паранойя подливала масла в огонь в связи с чем, Ник весь извелся, толкаясь в пробках. Времени было в обрез, а ему следовало изучить артефакты до того, как стражи порядка от магов прознают о его участии в этом деле. В конечном счете, идея заехать на работу в офис и поговорить с Зариной о проклятой клиентке полетела ко всем чертям, и чародей направился прямиком домой.

Там он быстро припарковал машину у подъезда и с кряхтением полез за тяжеленым сундуком. В его жизни было мало дорогих вещей. Среди них кроме трости – плащ из настоящей добротной кожи и машина. Трехдверный аккуратный Мини Купер стал данью его мальчишескому максимализму, когда Ник еще совсем молодым человеком оказался на Земле. Тогда он бездумно спустил все подъемные деньги, что ему дали на обустройство в Калининграде, на машину. В итоге, на некоторое, причем довольно продолжительное время, Купер стал его домом, пока чародей не заработал достаточно для покупки настоящей квартиры. Но, видит Бог, он ни разу не пожалел о своем выборе. Ник всем сердцем любил эту васильковую машинку. Круглые фары, две продольные полосы на капоте и черная крыша придавали Куперу вид спортивного автомобиля, а некоторой своей старомодностью и аккуратностью машина идеально вписывалась в представления чародея о прекрасном, соответствуя его характеру. И с этим английским джентльменом они вместе повидали не мало бед. Но на то Ник и чародей, что после шести лет беспрерывных передряг, Купер все еще сиял, как новенький.

Ник затащил ящик с артефактами в квартиру, бросил его в кухне-гостиной и тут же побежал гулять с Бруно. Волкодав своим променадом легко слизнул еще сорок минут, поэтому у чародея только и осталось времени на то, чтобы подготовиться к выходу. Еще в квартире Нателлы у него созрел план, с чего стоит преступить к расследованию.

Нику необходимо было попасть в одно место за, так называемой, Рыбацкой Деревней, а поскольку таилось оно в глубине узеньких и темных дворов, даже с габаритами его Мини Купера делать там было нечего. В конечном счете, в семь часов чародей шагал по ветвистым улочкам старого города и даже здешняя часть реки называлась Старая Преголя. От нее несся сырой ветер, полный электричества. Другими словами, в воздухе пахло грозой. Ник сам родился в редкую для позднего октября грозу и верил, что с тех пор у него установились особые отношения с этим погодным феноменом.

Из-за плотных свинцовых облаков небо почернело раньше положенного, землю уже накрыла темнота, с каждой секундой перерождаясь в ночную. Вокруг насколько хватало глаз не было фонарей, и только свет из окон согбенных пятиэтажек освещал путь. Конечно, можно было выбрать другой путь через Рыбацкую Деревню, где было светло и чисто, а яркие ухоженные домики-самоделы, построенные в немецком стиле, поднимают настроение своей весёленькой расцветкой, но это место давно стало одной из главных достопримечательностей города, и страшно было помыслить, сколько же людей вышло сейчас туда на вечерний променад. А Ник не очень-то любил общество. Была бы его воля он ни за что не пошел бы и туда, куда сейчас направлялся, а остался с чашкой чая и книгой дома. Но черта с два ребята из полиции что-нибудь нароют без его помощи.

Пронизывающий ветер заставил Ника зябко запахнуть полы плаща, когда он остановился перед неказистым зданием с мутными квадратными оконцами. Теплый свет разливался лужами на бетоне под ними. Невзрачная табличка, представляющая собой обрисованный неоновой лентой красного цвета силуэт лошади, постоянно мигала и неприятно жужжала от перебоев энергии. В боку лошади вмещалась надпись маленькими горящими буквами "Лошадь в яблоках". Этот бар выглядел со стороны так, словно его выбросила на берег огромная волна истории прямиком из глубин злачных районов. Да и название было своеобразным: среди древних скандинавов лошадь считалась мистическим животным, проводником между миром живых и мертвых, а такая редкая масть пугала людей древности по всему земному шару. Уж очень боялись животное, которое в тумане словно исчезает и даже при ярком свете дня напоминает призрак нормального коня. Но волшебники знали толк в символах, и ничто не мешало самому цвету Калининградской магической элиты собираться здесь время от времени.

Ник дёрнул ручку. В животе скрутился неприятный тугой комок волнения.

Старинный вестибюль был слабо освещен канделябрами на стенах, а из-за того, что лакированное дерево скрадывало свет, не сразу можно было заметить гардеробную слева прямо за дверью. Ее наличие вообще могло не мало удивить того, кто пришел сюда в первый раз. За стойкой стоял мужчина в форменной одежде швейцара. Его глаза как у кошки на секунду забликовали, поймав шальной луч света. Было бы неправильно полагать, что охранять такое место поставят простого смертного.

– Ваш плащ, пожалуйста. – попросил портье ровным тоном.

Ник со скепсисом воззрился на него и начал перекладывать содержимое карманов плаща в брюки. Не все конечно, ведь карманы чародеев – это бездонная яма, а только самое важное: кошелек, ключи, парочку дорогих сердцу амулетов.

Швейцар наблюдал за его манипуляциями с явной неприязнью. Да и плевать. Он мог считать Ника параноиком, но даже в магическом сообществе никто не исключал существование мелких воришек и карманников.

– Поаккуратнее, пожалуйста. – холодно предупредил Ник, передавая свой плащ мужчине. – Это мой любимый.

И впрямь, чародей испытывал какую-то неизъяснимую тягу к верхней одежде с длинными полами. Может быть, сказывалась врожденная любовь к мантиям, закодированная в сознании любого мага на генетическом уровне, Ник не знал. Но, в любом случае, в его скромном гардеробе таких вещей было три: летний тканевый плащ-кардиган серого цвета с острыми ассиметричными краями и два черных кожаных плаща на более холодное время. Они отличались друг от друга только тем, что у одного был тканевый капюшон и шерстяная подкладка. Но, по правде говоря, при всей эргономичности зимнего варианта, больше всего Ник любил именно тот, который носил сейчас – кожаный, черный длинной до половины икры и без капюшона.

Для чародеев вообще огромное значение играет материал. Кожа, по мнению Ника, была самым лучшим из вариантов. Гладкая и непромокаемая, она почти не пачкалась, а плотная фактура хорошо сохраняла тепло и почти не рвалась. Черный цвет прекрасно скрывал владельца ночами, и в принципе не был марким, подходил подо все и отлично шел конкретно чародею. Днем, правда, он привлекал довольно много внимания, но Ник не имел ничего против.

Наконец, когда гардеробщик протянул ему жетон, Ник направился к двери напротив входа. За ней каждого посетителя ожидал разительный контраст с внешним фасадом здания. Вместо маленького помещения с низкими потолками и заплеванным полом, которые можно было предположить, глазам представал огромный зал с мягкими стенами.

«Лошадь в яблоках» был клубом для магов. Клубом, конечно, не в том представлении, какое первым приходит на ум молодёжи с подсвеченными танцполами и диско-шарами под потолком. Скорее, клубом по интересам. Сюда мог прийти любой маг и немножко отдохнуть, провести время в хорошей компании, найти новых друзей или посетовать на жизнь за стаканчиком грога.

Для этих целей у противоположной стены располагалась барная стойка из добротного дерева. По левой стене стояли игровые автоматы, которые веселым звеньканьем зазывали желающих. Справа были расставлены небольшие столики и кресла, где можно было перекусить или спокойно побеседовать. По воздуху из патефона плыла старомодная ненавязчивая музыка. Тусклый свет разливался по зале масляным невыразительным маревом, дабы не отпугивать тех созданий, что не переносили яркого освещения. На столах курились свечи с благовониями, вперемешку с дымом вонючих сигар. Сейчас это место скорее напоминало дом престарелых. Ник, окинув взглядом пространство, убедился, что средний возраст присутствующих можно было определить, как шестьдесят пять плюс. В прочем, это и неудивительно, маги что бывали здесь, остались еще со времен прусского Кенигсберга, овеянного мистической славой прошлого. Конечно, для магов это не цифра, но чародей, как самый зелёный, почувствовал себя неуютно.

Ожидаемо, на Ника тут же обратились взгляды многих и, как следствие, по залу пробежал шепоток, напоминающий отлив волны. Со всех сторон к чародею протянулись ауры колдунов и овеяли его своей ледяной неприязнью. Ник сжал зубы, постарался мысленно загнать нарастающее напряжение подальше и уверенно вошел в зал.

Именно поэтому он ненавидел это место. Здесь, среди своих, чародей чувствовал себя еще более чужим, чем среди обыкновенных людей. Мерзкие снобы.

Из-под полуопущенных ресниц чародей исследовал зал, то и дело натыкаясь на холодные взгляды присутствующих, пока, наконец, не увидел на другом конце комнаты три знакомые фигуры. На душе несколько полегчало. Хотя бы пришел не зря. Ник утрированно величаво прошествовал меж столиков, гордо подняв голову и помахивая тростью. В спину неслись неодобрительные замечания и презрительные взгляды, которые он, как чародей, от других магов ощущал сто крат сильнее.

Однако Нику удалось добраться до места, кажется даже не разу не проклятым, что уже можно было посчитать удачей. В уголке зала под тусклым канделябром стоял круглый стол, обитый красным сукном. За ним расположились три старушки. Ник так и не знал их истинного возраста, но на вид им было лет по семьдесят. В данный момент пожилые женщины играли в домино, хотя это больше походило на шахматный турнир на время. По крайней мере, они лупили черными фишками с белыми гнездами по столу, почти не переставая, да с такой силой, что те громко щелкали.

– Здравствуйте, дамы. – обратился Ник с полупоклоном к трем женщинам.

Они одновременно вскинули на него взгляды.

– О, Ник, – слабо улыбнулась Антонина Феофилактовна. – Ты уже знаешь, да?

Она обвела его взглядом. Ник инстинктивно коснулся искусственной лавандовой брошки на груди. Специально ради этого визита он переоделся во все черное, и теперь образ оттеняло только это фиолетовое украшение. Старушки были одеты также. Полненькая Аксинья Степановна Сенина, которая была похожа на живое воплощение колобка, сегодня по случаю траура одела черное платье и сменила платочек пестрой расцветки, постоянно покрывающий ее голову, на темный палантин. За то Глафира Ефимовна Грибанова почти не изменила себе – ее гардероб и так составляли исключительно тёмные оттенки. Глаза женщины под толстыми круглыми стеклами очков опухли от слез. Антонину Феофилактову Старикову Ник вообще не видел ни в чем ином, кроме как в вязаных кофточках кричащих цветов, поэтому сегодняшняя черная водолазка была непривычна глазу. У каждой на груди была приколота веточка живой лаванды. Многие сегодня в этом зале были одеты в том же стиле.

– Да, госпожа Старикова, приношу вам свои соболезнования. – тихо откликнулся Ник.

Дело было, конечно, в смерти Нателлы, а такой образ был своеобразным ритуалом, через который маги выражают почтение усопшему товарищу. Сверхъестественное общество в своей приверженности к обычаям и чопорностью их исполнения могло перещеголять даже английский двор. Именно на такой случай у чародея в шкатулке с безделицами лежала лавандовая брошь. Отыскать эти дивные цветы живыми в Калининграде было практически невозможно, а их отсутствие могли счесть за неуважение к усопшему.

– Это большая потеря для всех нас. – с тяжким вздохом кивнула Глафира Ефимовна и протерла глаза платочком, не снимая очков.

Место, где мог бы разместится четвертый игрок, пустовало. На той стороне стола стоял стакан, покрытый куском черного хлеба. Чародей почтительно склонил голову. Тоска с новой силой сдавило сердце тисками. Ник долго привыкал к людям, но уж если кто-то занимал некоторое место в его сердце, то его уход оставлял неизгладимый след.

– Присаживайся, – тихо пригласила его Аксинья Степановна.

Ник дипломатично забрал стул у другого стола и присел рядом с Глафирой, чтобы не нарушать прощального обряда. Эти три женщины были ближайшими подругами Нателлы, и если он что-то мог узнать о жизни и работе Кольцовой, то только от них. Но чародей знал: как бы ему не хотелось поскорее уйти, он не мог давить, а значит нужно было ждать подходящего момента.

– А ведь Наташка из нас самой молодой была, – горько покачала головой Аксинья, и платок несколько сбился, открывая русые не по возрасту волосы. – Не должно так быть, чтобы молодые вперед старых к праотцам отправлялись.

– Как мир изменился! Могла ли я подумать полвека назад, что в мирное время кого-нибудь станут так зверски убивать? – вклинилась Глафира, отложив фишки домино. – Я еще босоногой девчонкой до ночи игралась с подружками и разве могла подумать, чтобы такое… Тогда никто никого не боялся, все как-то по-доброму было…

– Да не в том дело, – чуть досадливо махнула рукой Старикова. – Везде есть люди и плохие, и хорошие. Только на грех специально не надо наводить, тем более в такое страшное время. Я всегда Нателке говорила, чтобы осторожнее была. Мало ли сейчас мерзавцев?

Завитые волосы длиной до плеч казались совсем белыми на контрасте с черным кашне на шее Антонины Феофилактовны.

Ник навострил уши, сложив руки на набалдашнике трости.

– Ты это имеешь ввиду, что она дома принимала? – спросила толстушка Сенина.

– А я ей, кстати, тоже говорила, чтобы денег не жалела, – поддакнула Глафира Ефимовна, – не обязательно же покупать офис, его же снять сейчас можно, правда ведь, Ник?

Чародей согласно кивнул и решил, что его время пришло.