Дама с букетом гвоздик

– Бедный ребенок. Это просто ужасно, – пробормотал он, перечитав телеграмму. – Я не хотел, чтобы для нее именно так все кончалось!

Почти сразу же, словно забыв о том, что он ее гость, Мэдден поспешно попрощался с Кэтрин.

Глава 6

Нэнси появилась на Керзон-стрит в десять часов утра в воскресенье. Она провела в пути всю ночь, свернувшись калачиком в углу купе третьего класса, маленькая, одинокая, безутешная. Все прочие остались, чтобы с комфортом вернуться днем, но она чувствовала, что должна немедленно уехать. Провал спектакля, на который она возлагала столько надежд, ужасно расстроил ее. Пока поезд мчался сквозь темноту, на бледном лице Нэнси застыло выражение подлинного разочарования. Ее веселая маска легкомысленности, в которой она обычно представала перед миром, исчезла. Тем, кто судил о Нэнси по ее неизменно яркой внешности, стоило бы увидеть ее в те минуты. На самом деле она выглядела очень несчастным маленьким ребенком.

И все же, еще не доехав до Лондона, она взяла себя в руки. Нэнси могла, по ее собственному выражению, выпадать в осадок, но ни за что не показала бы этого. Она привела в порядок свое лицо, немного подпорченное вагонной пылью и, возможно, случайной слезой. А позже, в квартире на Керзон-стрит, она не обошлась без маленького драматического выхода, двинувшись с протянутыми руками к Кэтрин, которая сидела в темном шелковом халате перед подносом с припозднившимся утренним кофе и горячими тостами.

– Кэтрин, дорогая! – воскликнула она, как будто с их последней встречи прошла целая вечность. – Как приятно снова тебя видеть! – Она прильнула щекой к щеке Кэтрин, откинула в сторону подушку, села рядом на диван и лучезарно улыбнулась. – Мне было чертовски скверно на севере.

Кэтрин деловито пододвинула поближе поднос:

– Только позавтракай и все мне расскажи.

– Дорогая! – Нэнси театрально передернула плечами. – Я не могу съесть ни кусочка. Я невероятно расстроена.

– Что? Ты ничего не ела с утра?

– Ничего-ничего! Только омлет или что-то в этом роде, тосты и апельсиновый сок… О, я забыла.

При таких потрясениях и обидах на весь свет ей было не до диеты.

– Мне пришлось лететь к тебе, просто лететь, чтобы все рассказать.

– Ты, конечно, виделась с Крисом.

– Да, – кивнула Нэнси. – Он был милым, удивительно милым – встретил меня на вокзале, отвез на Джон-стрит. Но я хотела увидеть тебя, Кэтрин. Я хотела поговорить с тобой наедине.

– Хорошо, – успокаивающим тоном произнесла Кэтрин. С непринужденным видом она налила в чашку кофе, добавила сахара и сливок и поставила перед потерянной Нэнси. – На самом деле я ожидала, что ты заглянешь. Но тебе не стоит терзаться насчет этой постановки.

– «Постановки»! – воскликнула Нэнси с гримасой отвращения. – Если бы это была постановка! И все же я не знаю. Возможно, это все-таки постановка или могло бы быть постановкой, если бы эта женщина, Рентон, не убила ее. Она разделала ее и выложила на плиту, как куски баранины. Эта Рентон безнадежна. Она не может играть. Она никогда не умела играть. И в любом случае она слишком стара. О, если бы только мне дали эту роль, Кэтрин! Хотя, извини, я была довольно хороша в своей собственной, я словно прожила в ней. По крайней мере, я дала этому мерзкому спектаклю шанс. О Кэтрин! Мне так хотелось блеснуть в Вест-Энде. Сейчас как раз тот момент в моей карьере, когда мне это не помешало бы.

В приступе досады Нэнси внезапно подняла чашку кофе и осушила ее.

Подавив улыбку, Кэтрин изучала свою племянницу. Несмотря на тяготы ночного пути на поезде, она никогда еще не выглядела так привлекательно, как теперь, под наплывом эмоций, отчасти вызванных реальностью, а отчасти игрой, что Нэнси не слишком любила признавать. Да, не было никаких сомнений, решила Кэтрин, что сейчас Нэнси получала удовольствие от собственных драматических эффектов. И конечно, они ей очень подходили.

– Да, пожалуй, жаль, что так вышло, – наконец сказала Кэтрин. – Но разве все это так уж важно?

– Конечно важно, – возмущенно выпрямилась Нэнси. – Что за идиотский вопрос, Кэтрин!

– Я просто подумала о нашем друге Мэддене, – мягко ответила Кэтрин.

– Дорогая, – запротестовала Нэнси. – Я понимаю, что ты имеешь в виду, и все такое. Я обожаю Криса. Но я обожаю и театр. И у меня перед собой есть какие-то обязательства, перед артистом во мне. Ты же знаешь, как я прекрасно справляюсь с любой ролью, я действительно очень быстро все схватываю. А теперь этот крах в самый важный момент! О, я знала, что это глупая постановка. Она заслуживала провала. Но в провальной ситуации оказалась я сама, и я не могла от нее убежать. Это было бы трусостью.

Она вскочила и принялась расхаживать по комнате:

– О нет, нет, Кэтрин, дорогая. Это было бы полным разочарованием. Я хочу выйти замуж за Криса, но я также должна добиться успеха. Я должна доказать себе, что я могу. О, мне нужен, нужен, нужен успех!

– Понятно, – сказала Кэтрин.

Последовала пауза. Нэнси, застывшая на месте, обернулась с новым выражением лица.

– Вот единственное, что мы можем с этим поделать, – пробормотала она теперь в иной, но не менее привлекательной манере, устремив на Кэтрин ясный и простодушный взгляд и сохраняя театральную позу в стиле Дузе, Терри[15 - Эллен Терри (1847–1928) – английская театральная актриса, прославившаяся ролями в пьесах Шекспира.] и Бернар одновременно. – Ты должна мне помочь.

– Но как, Нэнси?

– Дорогая, не смотри на меня так, будто я сошла с ума. Ты знаешь как.

– Ты имеешь в виду, что хочешь попасть в другую постановку?

– Вот именно! – Нэнси расслабилась, вздохнула и, оказавшись рядом с пианино, села и взяла медленный, убедительный аккорд. – В данном конкретном случае, Кэтрин, – мягко заметила она, – ты можешь очень аккуратно вмешаться. Ты умеешь быть такой совершенно простой, так замечательно притягивать к себе, влиять на людей – в частности, на Сэма Бертрама.

– При чем тут Бертрам?

– При том, – Нэнси взяла другой аккорд, – что Бертрам везет в Нью-Йорк «Дилемму» – свой новый спектакль, да будет тебе известно, Кэтрин. При том, что Бертрам еще не определил состав. При том, что Бертрам собирается отдать мне действительно хорошую роль.

– О нет, Нэнси, это невозможно, – быстро проговорила Кэтрин. – Я не могу просить его.

– Ты должна, дорогая, – сказала Нэнси, нажав на правую педаль, продлевающую звучание струн. – Если только ты не хочешь, чтобы я была разбита и несчастна всю оставшуюся жизнь.

– Нет, но на самом деле… – запротестовала было Кэтрин.

– Ты должна, – повторила Нэнси. – В «Дилемме» есть роль, которая просто взывает ко мне. Небольшая, но правильная, просто абсолютно правильная. Я могла бы воскрешать мертвых с помощью этой роли, дорогая. Но это еще не все. Я хочу поехать с тобой в Америку. Я хочу поехать с Крисом. Он должен вернуться, дорогая, вернуться к своим делам. Он хочет, чтобы я поехала с ним и там вышла за него замуж. Разве ты не видишь, как было бы замечательно, если бы ты устроила меня в спектакль Бертрама? Короче, мы едем все вместе и проводим там божественное время.

Все еще ошеломленная, Кэтрин смотрела на Нэнси, осознавая, как ловко эта запутавшаяся умная маленькая племянница разыграла ее с помощью, казалось бы, несочетаемых хитрости и простосердечия. Поневоле в глазах Кэтрин заплясали веселые искорки.

– Похоже, ты все очень тщательно спланировала.

– Ну конечно, дорогая.

– Из этого вовсе не следует, что Бертрама так же легко уговорить, как меня.

– Но ты попроси его! – воскликнула Нэнси.

Повисла пауза, в течение которой выражение лица Кэтрин смягчилось еще больше.

– Хорошо, – сказала она наконец.

– Ты моя дорогая!

С последним прогремевшим аккордом Нэнси встала из-за пианино и обвила руками шею Кэтрин:

– О, не сомневалась, что ты согласишься. Я рассчитывала на тебя. Я так счастлива! Знаю: если ты берешься за дело, можно считать, что оно уже сделано.

Она отстранилась, глядя на Кэтрин с искренней любовью и благодарностью, снова обняла ее, затем перевела взгляд на крошечные платиновые часики на своем запястье. На ее лице сразу же отобразилось сожаление.

– А теперь мне надо лететь. Я обещала встретиться с Крисом в одиннадцать. Он такой милый, что я терпеть не могу заставлять его ждать. Сходи сегодня к Бертраму, Кэтрин, хорошо? Или завтра, если он не в городе. До свидания, дорогая, и огромное спасибо.