Дырявые часы

По дороге к кабинету главврача Жиль удивился: в коридоре играл маленький мальчик. Ребёнок сидел на корточках перед креслами для пациентов и внимательно что-то рассматривал, бурча и издавая непонятные звуки, похожие на птичьи. Ивон приблизился и увидел аккуратно разложенные перья.

– Ты чего здесь? Не потерялся? – спросил он, озираясь.

Мальчик резко пригнул голову и руками загородил свои «игрушки».

– Да не волнуйся, я ничего не заберу у тебя. С чего ты так испугался?

– Папа… – заговорил мальчик.

– Что папа? – улыбнулся Жиль, а найдёныш будто ещё сильней скукожился – но всё-таки ответил:

– Он отнимает у меня друзей.

– О как! – Присел с ним рядом Ивон. – А разве можно отнять друзей, малыш?

– Нет! – вдохновлённо обернулся мальчик. – Но он всё равно отнимает!.. Вот!

Он быстро начал приводить в порядок перья, и, распрямляя их, показывал во всей красе и гладил «по головке». Тут-то Ивон и сообразил, что фантазия детей не знает границ и что мальчик видит вовсе не перья, а целых, красивых и разнохарактерных птиц. Вскоре Жиль уже узнал их всех по именам, и не хватало только одного.

– Ну? А этот, последний?

– Этот… м-м-м… – замялся мальчик. – Этот… – Андрэ.

– А чем он отличается от остальных, этот Андрэ? Чего он не со всеми?

– Я… я точно не знаю, но все говорят, что он не умеет жить. Не умеет, как все. Он… он хотел бы… но все… говорят… – Тут мальчик как-то странно скорчился и беспорядочно засучил руками.

– Может, все ошибаются. Расскажи мне о нём. Как, кстати, тебя зовут?

– Меня зовут Андрэ.

– Вот как… – сбился Ивон.

– Но!.. но!.. – запротестовал мальчик, – это не я! Не я! Понятно?! У нас просто одинаковое имя.

– Да, да, – отклонился назад Ивон, – не волнуйся ты так! Я понял: он не ты.

– Он не я… – уже тише вторил Андрэ. – Его… просто не любит папа…

– Угу… а с чего он так взял, Андрэ этот?

– Потому что его папа другим улыбается, а ему нет. Потому что его папа постоянно оставляет его одного. Потому что его папа… – опять нарастала нервная интонация.

– …А чего не помочь совёнку? Стань ты ему другом.

– Я не могу.

– Да почему же! Конечно можешь!

– Папа говорит, что я могу играть только с маленькими детьми. А они глупые – я не хочу с ними играть. А большие говорят: я глупый. Они не хотят играть со мной, – всплеснул руками Андрэ, видимо изображая жест отца. – А потом вообще отнимает моих друзей, ведь ему стыдно за меня. Все дружат с людьми, а у меня есть только совы.

– А почему совы, Андрэ?

– Совы?.. Ну потому что я их обожаю! – сладко-сладко улыбнулся мальчик и обнял невидимых друзей.

Не зная, чем ещё развеселить мальчишку, Жиль вздохнул, но маленький незнакомец сразу всё уловил и насторожился:

– Вы зря со мной разговариваете. Папе будет стыдно, если он меня увидит с вами.

Дверь кабинета резко открылась, и показался Кабо:

– Вовсе не будет мне стыдно, Андрэ! – Потрепал он сына по голове, и тот просто засветился от удовольствия. Жиль сразу понял, что мальчику не привычен этот жест. Феликс пожал руку Ивону и пригласил войти в кабинет, но тот сделал вид, что говорит с совёнком:

– Ну а мама? Мама-то небось любит Андрэ?

– Совсем. Совсем не любит, – отвечало пёстрое бурое «перо».

Феликс нахмурился, скрестил руки и оглянулся по сторонам.

– Ну не может быть! – добродушно настаивал Жиль.

– Это может быть! – как-то зло блеснули глаза мальчика. – Она просто оставила Андрэ в чужом гнезде, а сама улетела. Далеко-далеко. Лишь бы её никто не нашёл и не сказал, что она плохая.

– Да… – встрял Кабо, нервно застучав носком ботинка по полу. – В принципе так оно и есть…

– Откуда тебе знать! – закричал мальчик. – Ты запрещаешь мне играть с Андрэ! Он не мог тебе рассказать!

– Хорошо-хорошо, будь по-твоему. Я просто так сказал. Вечером заедем в кафе, а пока играй на здоровье со своим Андрэ. Ну давай, беги… – И Кабо сам зашёл в кабинет, не дожидаясь Жиля, которому пришлось наскоро попрощаться с мальчиком и шмыгнуть следом.

– Простите, – бросил Кабо, не оборачиваясь. – Он болен. Не везде наука опередила болезни, что-то так и остаётся с нами навсегда… Выглядит он на семь-восемь, а ему уже двенадцать. Я бы и раньше вас пригласил, да просто думал: это он опять сам с собой говорит. Там ещё няня резко приболела… то да сё… Ещё раз извините, в общем.

– Да ладно, нормальный пацан. Смышлёный! – честно сказал своё мнение Жиль, и Феликс «понимающе» покивал, хотя всё понял по-своему.

– Спасибо… – ни к селу поблагодарил главврач, продолжая прятать взгляд. – Так зачем пожаловали?

– Как! Жену с дочкой увидеть! Расцеловать, наговориться!

– Ну-ну! Куда расцеловать! Я же прямо дал знать, что нельзя! – выпрямился Кабо, ощутив себя в своей тарелке.

– Не сообщили! – уверенно соврал Жиль.

– Странно… – прищурился Феликс. – Ну да пусть. Если это всё – поезжайте домой. Все ваши пожелания здоровья передадим, коли уж у мадам Фисьюре телефон сел.

– Мсье Кабо. Врач вы высшей пробы! Вы мне дочь подарили, сроду вас не забуду и, если узнаю, когда ваш день рожденья, буду каждый год вам здоровья желать. Доживёте до двухсот лет! Это вам! – Он протянул подарочную коробку под коньяк. По весу было видно: не пустую.

– Благодарю. Но что вам моё здоровье, лучше бы жену вашу поберегли!

– Десять минут, и не было меня тут!