Беспризорники

Незнакомец переступил порог калитки, остановившись рядом со сторожем. Он абсолютно никак не отреагировал на всю тираду слов приветствия. Его глаза скрывали солнцезащитные очки, несмотря на угасающий день и приближающиеся сумерки.

– Готов проводить, – ещё раз зачем-то повторил Захар, откровенно не зная, что ещё сказать незнакомцу.

– Хорошо, – наконец-то отозвался тот. – Веди меня в храм. Надеюсь, всё уже готово.

– Думаю, что готово. – Сторож захромал в сторону здания церкви, то и дело оглядываясь, чтобы убедиться, что гость следует за ним. – Говорю же, ждали. Можно сказать, давно ждали. Уж не чуда, так провидения точно. Слава тебе, господи!

Захар перекрестился, глядя на кресты облезлых маковок церкви, и улыбнулся через плечо своему ведомому. Тот молча кивнул.

– Вот сюда, – указал Захар на двери церкви, когда они подошли к ней вплотную, – по лесенке вверх, а там вам Клавдия покажет. Мне-то тут нужно быть. Я сторож. Двор сторожу. И ворота вот сегодня. Чтобы у вас всё гладко прошло. Я же понимаю, как это важно. У ворот буду стоять. Охранять буду…

– Хорошо, – перебил сторожа гость. – Это очень хорошо. Охранять надо. И если заметишь, что что-то не так, дай знать.

– Что-то не так? – переспросил Захар, не совсем понимая человека в чёрном костюме.

– Именно! – кивнул тот. – Что-то не так. Если это произойдёт, то ты это почувствуешь, – настойчиво повторил гость, словно это были слова какого-нибудь заклинания.

– Ну, ладно, – несколько смутившись, согласился сторож. – Буду на чеку.

Незнакомец снова молча кивнул и начал подниматься по лестнице к дверям церкви. Захар видел, как мужчина скрылся за дверьми. Постоял ещё какое-то время в глубокой задумчивости. Он никак не мог решить для себя, – какой он, этот их гость, этот богатый и щедрый человек? Добрый он или злой? Может ли он смеяться? Может ли сострадать?

Наверное, для Захара это навсегда останется загадкой.

Но сторож понимал главное: гость появился не для того, чтобы нравиться или не нравиться, быть понятым или стать чьим-то другом. Глядя на ветхое, недоремонтированное здание церкви, Захар понимал всю наивность любых вопросов.

В таких непростых раздумьях Захар не спеша пошёл обратно к воротам. В любом случае, он выполнит наказ Артемия: предупредить каждого пришедшего, что сегодня службы не будет из-за чрезвычайной, архиважной ситуации. А лучше просто никого не пускать и разворачивать без каких-либо разъяснений. Всем и каждому проповедь не прочтёшь и благую весть не донесёшь. Нельзя – и всё!

Подойдя к калитке ворот, Захар поднял взгляд и увидел, как впритык к внедорожнику припарковался городской рейсовый автобус. Пассажиров в салоне не было. И это не удивительно, ведь девятый маршрут здесь никогда не ходил. За рулём сидел уже знакомый Захару шофёр, коренастый мужичок с холодным, бегающим взглядом.

Водитель спрыгнул на мокрую брусчатку, хлопнул дверцей и уверенной поступью двинулся к калитке. С непроницаемым выражением лица, он не просто шёл по направлению к Захару, а как будто вбивал каждым шагом железный костыль в деревянную железнодорожную шпалу.

Сторож хотел было остановить его заготовленной фразой о невозможности встречи с настоятелем, но водитель и не думал о чём-либо спрашивать. Он вообще не обратил на Захара ни малейшего внимания. Курчавый крепыш бесстрастно прошагал мимо сторожа по направлению к дверям храма.

– Эй, минутку, мужчина! – не выдержал и громко крикнул в спину шофёру Захар.

Тот даже не обернулся, продолжая идти заданным курсом.

И только тут сторож заметил в руке этого наглого незнакомца топорик небольшого размера. Такими обычно обзаводятся туристы и рыболовы. Очень полезная штука где-нибудь в лесу, на берегу речки или озера. Пригодится, чтобы сучьев нарубить для костра. Вообще, вдали от цивилизации, топор – вещь неоценимая.

Но не в церковь же идти с топором!

Внутри у Захара всё похолодело. Он вспомнил визит участкового, его предупреждения, его листок с ориентировкой. Но личность на той бумажке совсем не походила на этого водителя-убийцу.

– Стой, гад! Не смей! Убью! – громко, что было мочи, заорал сторож.

Но человек уже подходил к лестнице храма, собираясь подняться и войти внутрь. Нужно было что-то срочно предпринимать. И Захар в ту же секунду сообразил, что ему нужно делать.

Он так быстро, насколько позволяла хромая нога, рванул в сторону хозяйственного домика. Там, в его сторожевой каморке, за старым, просиженным и пролёжанным диваном, была припрятана охотничья двустволка. Всегда вычищенная и смазанная, заряженная и готовая для прямого назначения – защиты матушки-церкви.

А сейчас нужно было срочно защищать Артемия. И другого варианта защиты Захар в данной ситуации не видел.

Когда участковый Бориско подходил к воротам храма, он попросту не поверил своим глазам. Рядом с огромным чёрным внедорожником стоял автобус девятого маршрута. Простое совпадение? Забавное стечение обстоятельств?

Снова в голове участкового пронеслась мысль о странности, о невероятности всего происходящего.

Ну, ничего. Сейчас он во всём разберётся.

Бориско обошёл автобус, убедился, что он пуст, и, переступив порог калитки, оказался в церковном дворике. И именно в этот момент участковый увидел, как от хозяйственного домика к храму, невзирая на свою хромоту, нёсся сторож Захар. Он что-то громко и зло выкрикивал, а в руках при этом сжимал двуствольное охотничье ружьё.

Картина для Бориско была шокирующая. Участковый решил не окликать Захара, чтобы не спугнуть. Ведь неспроста же старик бежал с ружьём в храм. Лучше посмотреть, что происходит внутри и уже тогда решать, какие действия лучше всего предпринять.

Бориско хлопнул ладошкой себя по боку и тут же вспомнил, что табельный пистолет оставил в сейфе. Вот же незадача. Ну, а кто ж знал?

– Голова моя садовая. Это точно от усталости, – раздражённо буркнул он себе под нос и прибавил шагу.

Что бы сейчас не происходило в стенах храма, он должен успеть. О своих обязанностях, как представитель власти, и о своём долге он помнил всегда.

– Только б никого не убили, – причитал Бориско, уже взбегая по лестнице храма, – только б никого…

И словно в ответ на его опасения, за дверью раздался грохот выстрела, а навстречу выбежала старушка Клавдия.

– Убивают! – с безумным взглядом, хриплым голосом прокричала она.

Клавдия попыталась было вцепиться в отворот форменной куртки, но участковый решительно отстранил её и ринулся в раскрытую дверь храма.

Как и договаривались, в храме посторонних не было. Только у самого входа сидела старушка Клавдия и издалека, с нескрываемым любопытством наблюдала за происходящим.

– Возможно, с моей стороны глупо было бы спрашивать, – говорил Артемий, заканчивая последние приготовления к обряду крещения, – но всё же: знаешь ли ты «Символ веры»?

– Знаю, священник, – ответил Анатолий.

– Это хорошо, – кивнул Артемий, – но не нужно меня так называть. Можешь просто звать меня по имени. Так будет лучше.

– Я согласен, – и немного о чём-то подумав, добавил, – Артемий.

– Прекрасно. Всё готово. С божьей помощью начнём. Благослови нас, господи.

Артемий перекрестился на образ богородицы и начал обряд с чина оглашения. Как и положено, – чтобы подготовить к воцерквлению.

– О имени Твоём, Господи Боже Истины, и Единородного Твоего Сына, и Святаго Твоего Духа, возлагаю руку мою на раба Твоего, сподобльшагося прибегнути ко Святому Имени Твоему, и под кровом крил Твоих сохранитися…

И вдруг, неожиданно, раздался оглушительный звук хлопающей двери со стороны главного входа. Напор воздуха от хлопка был такой силы, что язычки пламени на свечах беспокойно заметались из стороны в сторону. Лампадки под ближайшими иконами еле заметно закачались.

В ту же секунду заголосила Клавдия.

– Помогите! Убивают! Убивают!

Анатолий и Артемий обернулись на шум и увидели, как старушка присела возле дверей, прикрыв голову руками, словно пытаясь защититься, а по направлению к ним шагал коренастый, невысокого роста, курчавый мужчина. Его лицо было абсолютно беспристрастным. А в правой руке он нёс небольшой туристический топорик.