Беспризорники

– Жертвуют? А то леса вон у храма сколько уже стоят?

– Да, куда нам. Время-то какое. Им-то, кто приходит, кто бы самим-то пожертвовал. Может, когда молятся, об этом и просят.

Участковый лишь кивнул на слова Клавдии. Тут спорить было не о чем.

Артемий, краем уха услышав разговор возле входа, прервал молитву, обернулся в сторону раздающихся голосов. Узнав в пришедшем представителя власти, священник снова обратил лицо к иконе, закончил молитву, трижды перекрестился и, после поклона, поцеловал оклад в правый нижний угол, ближе к младенцу Иисусу.

И только после этого он направился приветствовать посетителя этой обители веры.

– Здравия желаю служителям РПЦ, – с улыбкой произнёс Бориско и протянул руку для приветствия подошедшему Артемию.

– То ли трубы последнего суда вострубили, то ли сошедшим ангелам начали форму с погонами выдавать, – хитро улыбаясь, ответил священник, принимая рукопожатие. – Редкая пташка в нашем саду, Олег Евгеньевич. Даже не верится. Может, глаза святой водой умыть? Не наваждение ли?

– Уж тогда сразу меня окропить, чтобы чёрта неверующего из стен церкви изгнать, – продолжил шутить участковый вслед за Артемием.

– Ну, скажите, тоже, – наигранно сдвинул брови священник. – Мы нашей милиции, которая теперь полиция, всегда рады. Вы, Олег Евгеньевич, уже выкладывайте, с благой или дурной вестью к нам пожаловали?

– То, что я к вам не молиться пришёл, это верно. И вопрос у меня к вам имеется.

– Слушаем вас внимательно, товарищ лейтенант.

Бориско полез в свою пластиковую папку и вытащил листы с ориентировками.

– Вот, поглядите, – протянул он одну распечатку священнику, а вторую Клавдии. – Вам эта личность не знакома? Не видели этого типа в течение последних трёх-четырёх дней. Из областного РУВД прислали. Очень его разыскивают. А направили в первую очередь к вам. Потому как все деяния этого преступника касаются исключительно лиц, причастных к церкви, а точнее – к духовенству.

Участковый произносил слова, а сам в это время пристально вглядывался в выражение лиц собеседников. Пытался уловить ход их мыслей, чтобы потом с большей долей вероятности угадать, были ли люди с ним откровенны. За годы службы он научился пользоваться таким приёмом, успех которого напрямую зависел от его проницательности.

Клавдия первой вернула листок участковому. Глаза были наивно и широко раскрыты, губы сложены бантиком, как у школьницы средних классов.

– Я тут таких не видала, – доложила она. – Я всех наших прихожан в лицо знаю. Новых в последнюю неделю не было.

– Ну, а вы, батюшка? – обратился Бориско к священнику. – Может, кто тревожил ваше спокойствие? Может, кто-то искал встречи с вами? Не здесь в храме, а где-нибудь на стороне? На улице, в магазине, на рынке, дома? Хоть где.

И в это мгновение участковый заметил, как какая-то тень промелькнула на лице священника. Вот оно – то, что могло подсказать об искренности. Или же наоборот, об её отсутствии.

Лейтенант впился глазами в лицо Артемия, ожидая ответа.

– Думаю, что нет, я не видел такого человека, – наконец, ответил Артемий. – Ко мне, конечно же, обращаются люди, разные, бывает. Но такого не было.

– Может, похожий на этого? – не отступал Бориско. – Вспомните, пожалуйста. Это очень важно.

Артемий ещё раз внимательно вгляделся в фоторобот, пожевал губы, погладил бороду и ответил снова:

– Нет, точно не видел. Не было такого…

– А что же он натворил-то? – спросила Клавдия.

– Действительно. Может, всё-таки приподнимете завесу тайны? За что разыскивается этот несчастный?

– Преступник – он и есть преступник, – печально и в то же время очень весомо произнёс лейтенант. – Это значит, он преступил закон. И поэтому разыскивается за своё преступление, чтобы предстать перед судом.

– Темните вы что-то, товарищ лейтенант, – покачал головой Артемий.

Участковый не собирался открывать собеседникам всей информации сразу. То ли не хотел пугать пожилую женщину, то ли решил сыграть в некую игру, правила которой были известны лишь ему одному.

– Мы можем с вами прогуляться? – наконец, спросил он у Артемия.

– Прогуляться? – не понял священник.

– Ну, да. Чтобы поговорить с глазу на глаз.

– Это прямо так необходимо?

– Так будет лучше для всех, – кивнул участковый. – Кое-что лучше знать только вам.

– О, господи, – всплеснула руками Клавдия. – Да я могу сама прогуляться. Разговаривайте, сколько влезет.

– Нет-нет, Клавдия, – поспешил остудить возмущение священник, – мы с товарищем лейтенантом пройдёмся вокруг храма.

– Да, – согласился Бориско, – лучше на улице. И свидетелей меньше.

В поддержку своих слов, обвёл вокруг себя рукой, указывая на иконы. Участковый, видимо, попытался таким образом пошутить. Но такой шутки никто не оценил.

Кашлянув в кулак, Бориско вышел из храма и, не оборачиваясь, спустился по лестнице из десятка ступеней. Следом за ним вышел священник. Обернувшись, он трижды перекрестился и трижды поклонился образу Иисуса, находившемуся над входом в храм. И только после этого сошёл вниз к лейтенанту.

– Что же за разговор? – сразу спросил Артемий.

– Пройдёмте, – несколько официально ответил Бориско, рукой указывая священнику направление их совместной прогулки.

– Хорошо, – с улыбкой произнёс Артемий и оба неспешно зашагали по утрамбованной песчаной дорожке вокруг здания храма.

По обыкновению, священник в любой беседе не стремился выказывать хоть какое-то беспокойство. Оставался рассудительным и сдержанным. Вот и сейчас, шагая рядышком, первым заговорил участковый.

– Судя по всему, уже как месяц открыт сезон охоты на священников.

– Это такая милицейская шутка? – глядя себе под ноги, не поднимая головы, спокойно спросил Артемий.

Бориско потряс в воздухе листом с ориентировкой и с усмешкой продолжил.

– Конечно, шутка, но только не моя. А того, кто уже четырежды в соседних с нашим районах совершил убийство священнослужителя православной церкви. И не просто убил, а совершил жестокий акт то ли ритуального убийства, то ли мести, то ли слепого, безумного подчинения чужой воле. Но раз убивает только священников, используя одно и то же орудие убийства, то его смело можно отнести к категории маниакальных преступников.

– Чем же убивает этот маниакальный преступник?

– Исключительно топором.

– По голове? – зачем-то решил уточнить Артемий.

– Да, – подтвердил Бориско, – исключительно по голове.