Слабосильный брат мой, неразумный брат мой

И он подмигнул тренеру.

Тир стоял, понуро опустив голову, сгорбив могучую спину, и уныло прислушивался к писку «капли» – наушника, пристегнутого к левому уху, бросая время от времени взоры на бесшумно вспыхивающий в углу раздевалки экран телевизора.

– Еще один заброс… – печально поднимая глаза, произнес он. ? 13:7. Знаешь что, Эми, ладно, не ходи. Смысла нет, да и времени осталось – чуть…

– Ну, ну, старый бегемот; – покачал головой нападающий. – Когда это «Ангелам» не хватало времени, а? Кончай ныть, лучше помоги мне заменить эти скорлупки!

Элфос, стиснув зубы и стараясь не стонать от боли, снял с помощью тренера и массажистов треснувший бронежилет, стянул через голову мокрую от пота и воды параластовую фуфайку, мельком глянул на громадный кровоподтек на груди, который Док тут же кинулся поливать какой-то пенистой струей из баллона, и начал вновь быстро одеваться.

По мере того как все новые и новые детали экипировки находили свое место на могучей фигуре атлета, стойка его становилась все тверже, а взгляд уверенней. Защелкнув последнюю застежку, Эми несколько раз передернул всем телом, удовлетворенно хмыкнул и, надевая на .ходу шлем и перчатки, двинулся к двери, ведущей на поле.

– Эми, – вслед ему негромко произнес тренер, – я забыл тебе сказать… Сегодня на стадионе присутствует сам Президент…

Широкая спина игрока слегка вздрогнула, но, так и не оглянувшись, он скрылся из виду.

Игра явно выдыхалась. «Ангелы», выбитые из колеи отсутствием своего главного бомбардира и солидной разницей в счете, играли вяло, но цепко, уйдя в глухую оборону и не позволяя «Бизонам», которые, как сытые волки, больше изображали атаку, чем атаковали на самом деле, стремились еще больше увеличить разрыв. Сверкающий в лужах прожекторов шар плавно перелетал от одного коричневого комбинезона к другому, лишь изредка, да и то ненадолго попадая в руки к белым, которые, особо не раздумывая, старались отбросить его как можно дальше на сторону противника.

Когда Эми появился на поле, его никто не заметил, так как внимание обеих команд, а с ними и телеоператоров было привлечено к зоне защиты «Смертоносных», но в этот момент «Ангелы» в очередной раз перехватили передачу «Бешеных», броском отчаянья вывели мяч за синюю линию, и он мягко приземлился прямо в руки Элфоса. Остолбенев от изумления, «Бизоны», даже не пытаясь рвануться вдогонку, тупо смотрели, как неизвестно откуда взявшийся нападающий неторопливо занес шар в их зачетную зону и, небрежно обронив его там, ленивой трусцой вернулся на свою половину поля, вызывающе толкнув плечом кого-то из замешкавшихся игроков противника.

Трибуны взревели механическими глотками динамиков, а стеклянные зрачки телекамер со всех концов бетонной чаши Стадиона впились в массивную фигуру левого полукрайнего «Ангелов», окруженного ликующей командой.

Но вновь взревела сирена – игра продолжалась. «Бизоны», разъяренные тем, что, казалось бы, завоеванная уже победа, а вместе с нею и Суперкубок, вдруг начинает ускользать из рук, очертя голову ринулись в атаку. Но и «Смертоносные» были теперь не те. Воодушевленные внезапным и таким счастливым возвращением капитана, они сражались с удесятеренной силой. Сверкающий металлической молнией шар чертил поле из конца в конец так, что глаз не успевал следить за ним. Но вот, когда до конца матча оставалось меньше двух минут, центральный нападающий «Бешеных Бизонов» ухитрился найти в обороне «Ангелов» крошечную брешь и в невероятном броске вколотил мяч в правую полузону белых… и за полторы минуты до конца матча, финального матча на Суперкубок Лиги регикрэтча, счет стал 14:11…

Напряжение на поле стало спадать, как спадает оболочка воздушного шара, проткнутого шилом. «Смертоносные» все еще бегали, суетились, но уже больше по инерции, непроизвольно торопя томительно тянущиеся последние секунды. Никто из них больше не верил в победу – чудес не бывает, во всяком случае двух чудес подряд… А жаль, черт возьми! Как красиво все могло бы получиться…

За двадцать восемь секунд до конца второго тайма Эми Элфос получил передачу, находясь в своей зоне защиты. Он остановился, поднял голову, поглядел на светящееся табло, на котором горело 14:11 и быстро дергались сменяющиеся цифры секундомера, пожирающие жалкие остатки надежды, вновь наклонил голову и бросился в атаку. Это было так непонятно и так страшно в своей неотвратимости, что некоторые из «Бизонов» даже не пытались его остановить, а те, кто попадался «Торпеде» на пути, отлетали от него, как кегли. У Элфоса не было противников на поле, он сражался только с секундами.

За девять секунд до финальной сирены, когда до заветного красного поля оставалось не более нескольких метров, вновь, во второй раз в этот день, пересеклись пути Эми и Пинстренча. Элфос видел стремительно несущегося ему наперерез защитника, уже различал под прозрачным забралом шлема его перекошенную от напряжения и ярости физиономию, слышал хриплое дыхание, вырывавшееся из его легких. В двух шагах от нападающего Оле-« Кувалда» взметнулся в воздух, но, когда его тяжелые ботинки уже почти коснулись головы и груди Эми, тот легко, как бы совсем без усилий, прыгнул высоко вверх, перелетел через нелепо растопырившееся в ударе тело защитника и, сделав сальто, прогнувшись, приземлился точно в центре ядовито-красного синтетического ковра.

глава третья

Вибрирующие водяные струи били по раскинувшемуся на нейлоновой сетке телу Элфоса, смывая засохший пот, пыль, разминая напряженные мышцы и снимая усталость. Горячая вода сменялась холодной и вновь горячей, но Эми ничего не замечал. После невероятного напряжения матча он впал в какое-то полусонное состояние, мысли текли вялые, сосредоточиться ни на чем не удавалось да и не хотелось, звуки доносились как сквозь стенку. Его поздравляли, тискали, колотили по плечам, по спине, но он сопротивлялся, только прикрывал руками внезапно занывшую грудь. Потом ему всунули в ладони ручки тяжеленной серебряной вазы, увенчанной золотым шаром, и он, прихрамывая, обежал с нею вокруг всего стадиона под вой, свист и улюлюканье пустых трибун. После этого его окружила назойливо крикливая толпа репортеров. Эми спрашивали, он отвечал, скалил зубы в улыбке, махал рукой в телеобъективы, моргал от вспышек фотоаппаратов. А в голове неотвязно билась одна мысль: «Только бы не упасть, только бы добраться живым до раздевалки…»

Напор воды несколько ослаб, она уже не впивалась в кожу тысячами иголок, а струилась по ней ласковыми ручейками. Эми приоткрыл глаза и прислушался. В радостном гомоне раздевалки глухо звучал чей-то незнакомый голос, перебиваемый голосом тренера. Тот что-то невнятно-объяснял, но голос настаивал! и Эми услышал неуверенные шаги, а затем осторожный стук в дверь душевой.

– Какого дьявола? – проворчал Элфос, закрывая глаза но дверь уже приоткрылась, и в щели показалась встревоженная физиономия тренера.

– В чем дело? – недовольно произнес Эми. – Дайте хоть помереть спокойно!

– Эми, – сдавленно просипел Тифос, – там к тебе пришли!

– Гони всех к чертовой матери!

– Эми, – так же непривычно тихо повторил тренер, – тебя желает видеть господин Президент!

В под трибунном переходе было прохладно, и Элфос невольно поежился, потрогав свои мокрые волосы. Двое сопровождавших его верзил, затянутых в белые с золотом мундиры Личной Охраны Президента двигались бесшумно, но так быстро, что у Эми вновь закололо в груди.

Наконец коридор, тускло освещенный неживым светом редких ламп, затянутых металлической сеткой, уперся в невысокую бронированную дверь, возле которой стоял, широко расставив ноги, охранник с автоматом.

Первый из сопровождающих сделал ему какой-то знак и часовой отодвинулся чуть в сторону. Стальная дверь за его спиной дрогнула и бесшумно отворилась. Следом за провожатым Элфос шагнул внутрь, и в ту же секунду броневая плита с глухим лязгом вернулась на место.

В комнате, где он очутился, было так накурено, что два мощных вентилятора, надсадно гудящие под потолком, с трудом разгребали синеватые пласты сигарного дыма. Эми невольно закашлялся – ему еще ни разу не приходилось видеть столько курящих сразу, табак уже давно стал огромной роскошью, доступной немногим, но усилием воли подавил кашель и выпрямился. Комната была битком набита высшими офицерами – генералами и адмиралами. В глазах рябило от множества звезд, орлов, дубовых и пальмовых ветвей, золотых нашивок и позументов. Эми еще сильнее вытянулся, горько сожалея, что на нем дурацкий купальный халат, а не привычный и уместный в данной ситуации мундир.

«У, шакалы, переодеться не дали… – огорченно подумал он. – Стою теперь в халате, как головастик паршивый…»

Горестные раздумья Элфоса прервало появление высокого, худощавого мужчины, который, несмотря на свой штатский черный костюм и галстук, выглядел куда значительней, чем большинство раззолоченных военных.

Вблизи Президент выглядел гораздо старше, чем на портретах и телеэкране, несмотря на черную, почти без проседи шевелюру и ослепительную улыбку, открывающую два ряда безукоризненных зубов. Многочисленные морщины густой сеткой покрывали его загорелое лицо, и только широко посаженные ярко-синие глаза глядели молодо и весело.

Эми напрягся и раскрыл рот, чтобы представиться главе государства, как положено по уставу, но Президент уже подошел вплотную и похлопал его по плечу тяжелой горячей рукой.

– Ну, заходи, заходи, герой! – пророкотал он своим знакомым всей стране мужественным голосом. – Очень рад познакомиться. Эми Элфос, если не ошибаюсь?

– Так точно, господин Президент! Младший стажер-гвардеец первого разряда!

– Молодец!– похвалил Президент, с видимым удовольствием оглядев Эми, и с пафосом обратился к почтительно смолкшим окружающим. – Вот такие крепкие парни и нужны нам, Надежда и Опора Нации! Только они смогут защитить наше дело, только они смогут высоко и гордо пронести над миром священное знамя справедливости!

Президент еще улыбнулся, но в его глазах уже появился грозовой блеск, и он вытянул руку вперед, как бы указывая на кого-то:

– Подлые и безжалостные враги, трусливо прячущиеся в своих унылых норах и всегда готовые исподтишка вонзить нам нож в спину, в бессильной ярости изрыгают потоки клеветы, нагло утверждая, что наша великая страна зашла в тупик, а могучая Нация вырождается! А? – внезапно обратился он к Эми: – Что ты ответишь на это, малыш?

Эми вздрогнул от неожиданности, но быстро нашелся и, твердо глядя чуть поверх головы Президента, произнес уставную фразу из Кодекса Непобедимых:

– Мы свернем всем им шею!

В комнате одобрительно загудели.

– Именно! – подхватил глава государства. – Именно так, сынок. Нация вырождается! Ну, нет! Как бы этого ни хотели наши враги, мы день ото дня становимся все сильнее и сплочённее! Нация – это одно громадное сердце, бьющееся ровно и точно, один гениальный мозг, создающий великие, небывалые открытия, одна могучая рука, защищающая страну и всегда готовая покарать любого врага. Кто мы? – он вскинул руки вверх, как бы в экстазе, но в то же время, не забыв повернуться лицом прямо к немигающему темному глазу телекамеры.

– Дети Нации! – проревели в едином порыве все присутствующие.

– В чем смысл нашей жизни?

– Сила, свобода и справедливость!.

Президент с шумом выдохнул и вновь повернулся к Эми.

– Сегодня твой великий день, малыш! Ты не просто завоевал для своей команды Кубок. Нации, ты сделал это, можно сказать, в одиночку! Все знают, я всегда болел за «Бешеных Бизонов», это моя команда, но сегодня я рад победе «Ангелов». Спору нет, «Бизоны» – отличная команда, но сегодня ее победил великий игрок! Это так, и вся страна видела это. Ведь главное не в том, что за команда владеет Суперкубком Лиги рэгикретча, а в том, что могучий дух Нации, дух многих и многих поколений наших героических предков жив и воплощен в наших молодых, могучих орлах, таких, как сержант Эми Элфос!

Эми удивленно моргнул и раскрыл рот, но Президент властным жестом остановил его.

– Да, да, ты не ослышался! Личным именным указом Президента, за особые заслуги, младшему стажеру первого разряда Эми Элфосу присваивается звание вице-сержанта!

Он, не глядя, протянул руку, и один из адъютантов вложил в нее большую кожаную папку.

– Ты заслужил это, мой мальчик! – Широко улыбаясь, Президент протянул папку застывшему, как монумент, игроку. – Первый шаг сделай! Надеюсь, сынок, когда-нибудь вручить тебе генеральскую звезду.

– Моя жизнь принадлежит Отечеству! – пересохшим горлом прохрипел Эми. – Я готов служить ему днем и ночью, везде и всюду, потом и кровью!