Моя прабабушка была рекой

– Не… Мать не пустит. Надо с Дюнькой сидеть.

Лёшка закатил глаза, и Лера сконфуженно улыбнулась, дёрнув плечом.

– А мы страшилки рассказываем, – сказала хитро Леська.

Вся ватага ребят знала, что Лера самая большая любительница страшилок.

– Посиди пять минут, никуда не денется твой Дюнька.

– Ну… Ладно.

Поставив вонючее ведро подальше в траву, Лера уселась на карусель, и та качнулась с тихим скрипом. Деревянные сиденья давным-давно кто-то выломал, и от железа тянуло холодом даже сквозь шорты.

– Ну и? Кто первый рассказывать будет? – поинтересовался Тимур, самый младший в их шайке.

Лёшка откашлялся:

– Короче. Слышали байку о золоте с терриконов?

– Не-е-е-ет… – в едином порыве выдохнула компания, во все глаза уставившись на него.

– Ну, в общем, говорят, что в одном из терриконов спрятано золото скифов. Но в каком именно – об этом никто не знает. Но можно тот террикон отличить от остальных – правда, для этого придётся подняться на него. Помните каменных баб, что возле краеведческого стоят? Так вот, на вершине заветного террикона такие же бабы. В кружок собрались, молчат… Охраняют… Если какой-то человек поднимется в полнолуние на этот террикон, они оживут и набросятся на него! Тут самое главное – до рассвета продержаться, чтоб первые лучи солнца осветили макушку террикона. Тогда бабы снова окаменеют, а перед человеком откроется проход, который ведёт в самые глубины террикона, а потом ещё ниже, под землю! И вот там, в пещере, в километрах под землёй лежит древнее золото скифов.

Все немного посидели в тишине, воображая себе несметные богатства, скрытые где-то внизу: тусклый блеск старых кольчуг, крепкие щиты, зазубренные мечи, покрытые засохшей кровью давно павших воинов, горы золотых монет и, конечно же, сверкающие изумруды, рубины, бриллианты и много чего ещё.

Лера не сдержала алчного вздоха. Эх, ей бы хоть капельку, хоть кусочек от этих сокровищ… Всего горсточку монет и, так уж и быть, пару-тройку драгоценных камней. Было когда-то у Леры своё собственное, взаправдашнее золото: серьги с голубыми блестящими камешками и два кольца, что достались в наследство от бабушки, – да только мама их давным-давно сдала в ломбард.

– Лёш, а что такое скифов? – тихонько спросил Тимур, Лёшкин младший брат.

Его слова будто стряхнули со всех оцепенение: расставшись с грёзой наяву, мальчишки и девчонки ёрзали, избегая смотреть друг на друга.

– Дома глянешь в большой советской, – буркнул Лёшка.

Тимур обиженно надулся.

Лера хлопнула в ладоши:

– Что дальше рассказывать будем?

– Может, о Добром Шубине? – предложила Леся.

– Да ну, – протянула Маринка, – все это сто раз слышали. Скукота. Ты б ещё чёрную руку вспомнила или гроб на колёсиках.

Все дружно засмеялись.

– Ага, а под пальмой Мерцалова гномик живёт!

Последовал новый взрыв хохота.

– О, а давайте я расскажу! – Давид, мелкий, смуглый пацан, потянул руку вверх, как примерный ученик во время урока, и затараторил:

– Мы когда на Бирюзова жили, там, типа, был канализационный люк один, так про него все пацаны говорят, что из него, типа, в полнолуние слышатся стоны всех людей, типа, кого фашисты бросили в ту шахту, как её, ну эту…

– 4/4-бис, что ли? – недоверчиво уточнила Лера.

Об этой жуткой шахте им часто рассказывали в школе на 9 Мая. Хочешь не хочешь, а запомнишь.

Давид просиял:

– Да, эта самая! Они ж туда, типа, всех людей живьём кидали, в курсах? И детей, ну там, пионеров, типа, всяких, и стариков, и даже младенцев!

– А я чёт не понял, причём тут вообще какой-то канализационный люк к той шахте? – спросил раздражённо Лёшка. – Шахта у чёрта на рогах.

Давид развёл руками:

– Дык они, типа, между собой соединяются!

– Да как так?

– А я знаю? За что купил, за то и продаю.

– Ну да, – ухмыльнулась Лера. – Что называется, не любо – не слушай, а врать не мешай.

Снова все рассмеялись.

– Расскажите про Чёрного шахтера! – попросил кто-то.

– Нет, лучше про призрак старого Юза!

– Ерунда всё это, – заявила решительно Маринка, громко хлопнув себя по ноге. – Ща я вам такое расскажу – штанишки обделаете.

– Если опять о гигантских крысах-мутантах из недостроенного метро, то я домой, – мрачно сказал Антон.

– Да не будет никаких крыс. Короче! Жили-были…

– Умерли-похоронили, – хихикнул Тимур, получил от Лёшки заслуженный подзатыльник, ойкнул и затих.

Маринка недовольно шмыгнула вечно заложенным носом и начала сначала:

– Так вот! Жили-были мать и дочка. Они друг друга любили больше жизни. Папа погиб на войне, дедушки с бабушками тоже умерли, от старости. И в целом мире у них больше никого не было. Но однажды девочка сильно заболела. Мама всё делала, чтобы её вылечить, продала всё, что могла продать, почти не ела и не пила, чтобы покупать дочке лекарства, но та всё равно умерла. Врачи не смогли её вылечить. А мама от горя с ума сошла. Сначала она не хотела хоронить свою дочку, кричала, хотела её трупик обмазать воском, чтобы дочка её как живая оставалась рядом.

– Как восковая кукла в музее! – выдохнул Давид.

– Да, как кукла, – зловеще сказала Маринка. – Тогда мать посадили в психушку и стали там колоть лекарствами и бить током, и после этого она вышла оттуда тихая-тихая и смирная, только ещё больше сумасшедшая. Она начала собирать кукол, самых красивых, разных размеров, и весь свой дом ими обставила. На каждом шагу были куклы, куклы!

– Зачем? – спросила Лера, покрываясь мурашками.

– Она решила, что дух её дочери остался на земле и не хотела, чтобы девочка заскучала. Мать думала, что призрак будет играть с куклами. И иногда по ночам она слышала, как её дочка смеётся, а наутро все куклы были разбросаны. Но однажды маленькой мёртвой девочке надоели все куклы! И тогда… – Выдержав паузу, Марина понизила голос: – Тогда её мама вместо кукол начала собирать детей. На улице она высматривала беспризорников, заманивала их в свой дом конфетами и мультиками, обещала подарить приставку. Дети шли к ней, а она убивала их мясницким ножом! Варила их мясо и съедала, а из костей делала кукол, чтобы её дочка с ними играла. И скоро весь её дом был набит призраками детей. Они вопили и плакали, но не могли упокоиться с миром.