Саги зала щитов. Кюна волчица. Книга первая

– Ага ещё как! Покуда за тобой родич концы подчищала. – гневно сведённые брови превратили задетый шрамом глаз Хортдоттир в узкую щелочку что пригвоздила Адульва к земле. – Коли взялся руки чужой кровью обагрять, то доводи дело до конца не оставляя следов а уж тем паче свидетелей.

– Какой такой кровью? Не слышал про такое, я весь вчерашний день ровно как и ночь здесь провёл. – попытался придать себе невозмутимый вид маленький ярл. Но чтобы не произошло с этим чудным ребёнком, во время его странного сна, как бы сильно он не изменился, одно оставалось неизменным, не умел он лгать. Тем более под пристальным взором названной тётки.

– Значит не ты ночью, как тать чужую курицу уволочивший, по Лёствёртским закоулкам хоронился? И уж точно не ты кинжалом подружки своей. – Сольвейг кивнула в сторону помощницы смерти. – Приметным таким глазёнки Олаву выколупывал. Уж не знаю, каким сейдом вы вернули девчонке зрение, но я рада за неё! Вот только почему не добил а? Тебя крысёныш спрашиваю, не озаботься этим я, доживи клятый пропойца до утра во, ославил бы род наш, язык, то у него на месте был! – выпалила чуть не криком кровавая кройщица, чей суровый вид переняла и жрица Хель, тоже уставившись на мальчика многозначительно подняв бровь.

– Хватит с меня тайн и недомолвок, все поведаете!

– Долгим рассказ выйдет. – чуть не в унисон ответила вестница скорби вместе с маленьким родичем Сольвейг, двинувшись к избушке.

Семьдесят воинов и дев щита оружных и облаченных в брони, прибиваемые тяжестью ломящихся припасом дорожных мешков жавших меж лопаток разношерстные плащи, довольно скалились улыбками. Одна четвертая фьордфьелькского хирда за компанию с десятком берсерков возглавляемых манбьёрном Агвидом и восемью бывалыми охотниками, набранными лично кюной, выступили в путь. Покидая родное городище третьего дня после судьбоносного разговора Сольвейг и ныне советника Вагни. Под громкие напутственные крики остальных жителей отряженный правительницей отряд проходил через врата, устремляясь навстречу славе, добычи и пению дочерей Одина дев битв. Полнясь ожиданием небывалого приключения замышленного неистовой правительницей.

Впереди легко и непринужденно, словно избавившись от невиданной ноши возглавив длинную лыжную колонну, волочившую пару добротных груженых саней, бежала, торя новую лыжню Сольвейг. Цепкий взор голубых глаз взирающих из-под костяной личины клёпанного шелома, углядел Адульва и вестницу скорби со своей зверюгой вышедших из подлеска на развилку дорог ныне санных путей начинающуюся чуть по одаль врат городища. Названый племянник приветственно поднял руку, а помощница смерти чуть одобрительно кивнула, более меж ними не-было тайн, что не могло не радовать сердце Хортдоттир, ровно отбивающее ритм под кольчужно-кожаной бранёй покрытой плащом волчьего меха.

Переведя взгляд, кровавая кройщица оглядела высившиеся в дали заснеженные предгорья, местами поросшие лесами вдоль который и пройдёт большая часть пути. Давно пора опробовать в настоящем деле справные клинки близнецы с волчьими оголовками, чья тяжесть оттягивала с обоих боков пояс. Истинное её правление зародилось именно сегодня, когда все до единого фьордфьёлькцы поддержали казавшийся сумасшествием план.

Но, как и любое храбро затеянное людскими умами дело, вершиться оно в первую очередь волею Асов, да трёх норн, что ткут свои полотнища у корней Игдрасиля, плюя на замыслы смертных. Отряд, возглавляемый Сольвейг, не прошел и половину намеченного за день пути, палаточным лагерям встав в одном из ущелий крепкими скальными стенами хоронясь от непогоды. Зима хоть и теряющая хватку сумела всё же в очередной раз порадовать своим неугомонным злым нравом, и уже ближе к полудню погожий денёк обратился в сущий кошмар, навеянный сильной метелью с сырым снегом, начисто лишив отряд способности перемещаться. Но это была лишь первая спица вставленная пряхой Верданди, второй оказалась бурая шкура шатуна, что порвал одного из разведчиков.

Охотник, умчавшийся далеко вперёд волею Сольвейг дабы разведать дорогу. Даже и не заметил из-за бьющего в глаза снега с порывистым ветром, как на его пути оказался истощавший и объятый бешенством медведь неведомо кем пробуждённый от спячки, моментом заломавший растерявшегося охотника. Зверя подняли на копья, подоспевшие на крик лествертцы, но парню это уже не помогло, бурый почти в труху переломал тому рёбра с плечами, да сорвал кожу с большей части головы и лица.

– Дальше сегодня не пойдем, ищите место для лагеря. – перекрикивая бурю, повелела своему отряду Сольвейг, вкладывая в руку охотника оброненное в самом начале неравной схватки копьё и делая остальное потребное дабы не тянуть его мук. Позже в своей палатке поставленной в одном из ущелий выбранных отрядом, под тусклым светом небольшого костра вслушиваясь в бешеный рёв метели негодовавшей снаружи. Она тщательно вычистит шкуру, дабы положить вместе с воином в небольшом вырытом за ночь кургане. Мясо пополнит их запас, а бурая шуба послужит хорошей накидкой её, Сольвейг хирдману в чертоге Одина.

Зима ярилась пораженческим гневом до самого утра до первых лучей солнца. А насилу выбравшиеся из занесённых снегом палаток люди щуря глаза от слепившего под лаской ока богов белоснежного покрывала, собрались у тяжким трудом вырытой полости средь скал.

Кровавая кройщица обагрив своей же кровью оружие разведчика под одобрительные кивки лёствёртских хирдманов и дев щита накрыла павшего шкурой медведя поверх которой, шепча напутствие положила первый валун. Справив свою заботу вождя, Хортдоттир уступив место прочим, молча со стороны, наблюдала, как над могилой силами фьордфьёлькцев быстро возникает, камениста насыпь.

Её поход ещё толком не успел начаться, а уже первые потери, чем интересно прогневила Асов. Требы ведь знатные принесла на славище, боги охотно приняли кровь девяти бычков. Или случайность? Нет не случайность её промах надобно было при первых дуновениях зарождающейся непогодицы вставать лагерем, а она не послушав совета охотников решила урвать ещё пару лиг. Урвала! Впредь наукой будет, как отец говаривал, не спеши ни на бабе, ни в чужом доме! Себя осрамишь да Локи потешишь.

Всю горечь правды его слов она ощутила именно сейчас. Мудр не только тот, кто умеет складно говорить да храбро действовать, но и тот, кто умеет слушать чужого совет.

– Есть разговор кюна. – нарушил её задумчивость Агвид. – Отойдём. – кивнул сокрытой медвежьей мордой головой берсерк чуть в сторону.

– Стряслось чего? – спросила кюна, когда оказалась чуть по одаль от общей толчеи отряда, готовящего завтрак да потихоньку сворачивающего лагерь.

– И, да, и нет. – Агвид как-то неуверенно начел теребить свою длинную проплетённую бороду, предстоящий разговор явно не вдохновлял честного манбьёрна. – Тут вот ведь какое дело, тебе ведь Льёт не рассказывал про наши порядки не вводил в таинства братства?

– Да как-то не успел. – злобно ощетинилась рыжеволосая воительница, чьё настроение опосля глупой потери было подстать вчерашней погоде.

– Сейчас конечно не время и не место приобщать тебя Сольвейг к традициям братства, но скажу главное. У избранников Скади издревле принято как? Что трофеи это святое право коие зиждиться на победе. А Льёт которому ты так сноровисто головёнку открутила был вожаком ульфхендаров. Победа над ним даёт тебе право на главенство среди волчьей стаи, но главенство это может оспорить любой ульфхендар.

– Сразу тебя осажу. – подняла руку кровавая кройщица. – Мне и даром не нужны никакие права, что дают власть над берсерками, ярловских забот до края пенных полей! Меня обманом втянули в ваше братство, прокляли почитай. Не гневись Агвид. – чуть сбавила Сольвейг тон, видя как хмуро сошлись брови под медвежьей мордой. – Я служу Одину, а не Скади и если кто-то попытается бросить мне вызов или порушить планы, развалю на полы и вся недолга. – последние её слова были сказаны чуть громче чем следовало и донеслись до остального отряда.

Услыхав краем уха, про вызов. К кюне и манбьёрну подошла Баребра, могучая воительница смерила Агвида пронзительным взором, покрепче перехватив рукоять молота закинутого на сокрытое кольчугой и меховой накидкой плечо. Следом за молотобойщицей забросив дымящие костры, бьющие по ноздрям запахами завтраков, подошли и остальные, с шумным ворчанием беря в кольцо обоих предводителей, что лёствёртских хирдманов да дев щита что берсерков.

– Что за разлад брякни вам Тюр по голове для прозрения. Такое дело умыслили, а уже изначально склочничать вознамерились. Негоже было берсерков с собой брать вот разлад, и вышел, сами управились бы, валькирий потешив без всяких та звериных Сейдов. Вечно от них морока, не про тебя будет сказано кройщица ты справная рубака и кюна, даже хоть и Скади обласканная – влез Фридмунд оседевший уже к сороковой зиме ветеран чуть-ли не с целым футархом рун посреди рассечённого лба.

Война этого в длинном кожаном хоуберке со множеством проклёпанных металлических пластин, да пробующем остроту своей секиры большим пальцем. Любили и уважали в хирде, а к словам прислушивались, причем даже отец Сольвейг Хорт ещё при жизни своей не раз, ходивший с ним в налёты на западные берега, не гнушался совета Фридмунда, справного воя и отличного кормщика. Поползли толки, благо поднятая рука предводительницы оборвала начинающий возрастать ком подозрений и готовящихся вырваться хульных слов.

– Чего раскудахтались, будто куры нового петуха углядевшие. Я чай вам не девочка сома разберусь невместно лезть, не поняв, что стряслось, есть общий враг Игван, Секонунги к коим в гости идти вознамерились, неча грызню меж своих устраивать.

Слова ветерана камнем упали на сердце манбьёрна опять, то же самое, всюду и везде. Агвид глянул сквозь ряды на одного ульфхендара Торольва, причину нынешнего волнения. Вечно серо-шкурым не иметься, будто свербит в их пёсьем заду. Но он не собирался упускать такую возможность для братства Скади. И портить отношения с фьордфьелькцам лишаясь новых угодий. Тем более по прихоти одного волка жаждущего подняться среди прочих.

– Торольв иди и скажи кюне всё что думаешь. – на выкрик Агвида из кучки берсерков вышел хорошо сложенный парень чье, словно плетённое канатами мышц и жил тело, едва покрытое серого волчьего меха шкурой, пестрило витиеватыми татуировки.

– Я Торольв и по закону нашего братства и Асиньи собираюсь вызвать тебя на бой за главенство в стае. – под негодующее шипение лёствёртцев берсерк откинул назад капюшон волчью морду знак ульфхендара. Открывая худоё посечённое лицо и длинные соломенного цвета волосы на ровно наполовину выбритой голове. – Но кто же в походе будет чинить препятствия общему делу. Вот справим налёт на Эгировы ребра тогда и усластим взор Скади славной грызнёй. – его взор был тверд в уверенности своей победы но и законы чести парень чтил, а это всегда достойно для человека будь он другом или врагом. Решила про себя Сольвейг.

– Я приму твой вызов хоть на когтях хоть на клинках едва воротимся пусть даже и, не принимая обед вашего братства.

– Ты приняла его, когда давала клятву великой Асиньи. – гневно бросил удаляющийся ульфхендар через плечо. – Будь ныне любезна, уважать наши законы, традиции и обряды.

– А ты пёс смерь свой тон, пока не содрала шкуру.

Кровавая кройщица в очередной раз чуть поддалась зависти. Пред ней, будь она хоть трижды кюной! Так толчея ни в раз не расступиться. Как раздался в стороны отряд, запруживающий сослужившее приютом от непогоды ущелье, пропуская вестницу скорби верхом на своём чёрном волке с белым узором на боку. На жрице Хель была чёрной дубленой кожи кираса под меховой накидкой и кожаные штаны. Посреди груди наискось бежал ремень со множеством метательных кинжалов, служивший попутно ножнами дивного клинка когтистой гарды что выглядывал из-за правого плеча.

– Я вот тоже решила развеяться да поддержать твоё начинание сильномогучая кюна. Пустишь в отряд свой? – все видели как судорожно взглотнул ульфхендар Торольв, под взором помощницы смерти и как выдохнул, едва она перевела белёсые свои очи на кюну.

Вот только одной ли Сольвейг показалось тем мигом, что это была не просьба, а скорее приказ, ведали одни лишь Асы. Но как не странно присутствие вестницы скорби многократно укрепило веру кюны в успех затеваемого дела.

2 Глава

Эгира рёбра

Лучший запас на дорогу для странника.

Смысла запас и ума.

Всюду дороже он всяких сокровищ.

И надёжно поддержит в беде.

Какая же вонь! Невольно морщила нос Вивека всецело соглашаясь с возмущённо фыркающим конём, низкорослой, но крепкой северной пароды. Ярл Твайтфьёлька неспешно ехала средь ущелья Хородрин, теряясь в догадках, чем вызван отвратно бьющий по ноздрям смог.

Чуть грубоватое местами посеченное на зависть любому хирдману волевое лицо Вивеки, как и пристало вождю было гордо приподнято высясь точённым подбородком. Светлые едва тронутые сединой волосы, хитро переплетенные на манер гребня десятками кос ниспадали на спину. На дорогой соболиных шкурок плащ, схваченный замысловатыми золотыми фибулами в марку весом каждая. Плащ покрывал дубленую кожу кирасы, а широкий пояс множества ремней был сдобрен, парой петлей в коих чуть непоседливо болтались парочка малых боевых топоров.

Хоть правительницу лесной округи, именно так величали Твайтфьельк, и окружало около трёх десятков конных хирдманов отборных хольдов ражих заправских рубак лучших из её дружины снаряженных, будто в сечу, а не на посольство. Все как один с мечами и щитами, выкрашенными в чёрно синие цвета ярловства, в чешуе ламеляров с заброшенными за спины луками, при длинных окованных копьях, притороченных к седлам. Но сама Вивека всегда была на стороже и готова к любым выходкам норн, не их, ли замыслом награжденная от рождения именем звучащим не иначе как война. Позади растянувшейся узостью ущелья конной процессии пересекающей единственный наземный путь в Фьёрдфьёльк запряженная тройкой лошадей скрипела полозьями о тут и там торчащие из-под снега валуны большая санная упряжь с богатыми дарами новому союзнику.

Много зим Вивека хотела заключить этот союз, вынашивая планы объединения с могучим соседним ярловством, да не находилось случая. Лёствёрту огороженному от прочих стеною Саркнара и мощью Хирда с малых усов ратившего по фьордам частых морских находчиков. Не нужны были союзники, он сам был силой способной надломать хребет многим. В отличие от её ярловства со всех сторон окруженного завистливыми соседушками коим плюнь да долетит до вожделенной новой землицы. Спасали извечная грызня ярлов меж собой все глядевших как бы другому больше не перепало. Да Торст под боком, мало кто наберется храбрости, влезь отрытой войною, в леса над коими простёрла длань Асинья Скади, чей волею резвятся берсерки в своём кровавом логове у самых предгорий.

Да, вот уже как двадцать зим минуло с той поры, когда будучи еще совсем молодой Вивека закрепила за собой право на власть, взяв её силой. Да, она не чураясь крови держала свои угодья в ежовых рукавицах нерушимых законов взятых от мудрости щуров, оберегая себя и своих людей от нападок прочих. Но её позиции были слабы, все видели в ней женщину, славную достойную, кто оспорит даже грозную, но женщину. И потому не проходило ни одной зимы дабы не появлялись сваты или того лучше дальние родичи её первого и последнего муженька. Много кто хотел потереться задом о твайтфьёлькское высокое ярловское кресло. Всех отваживала, когда добром когда кровью.

Но северные земли суровы, как и ветра, несущиеся с Ньёрда вотчины окружившей неугомонные острова, прибежище некогда бежавшего народа, одному не устоять. Маленькая сосенка хоть и выросшая на прибрежных камнях своей волею, не устоит одна, только прочие деревья, сплетаясь меж собой корнями, смогут удержать её. И прошлый Тинг, не далее трёх лун назад. В очередной раз это доказал. Хоть и величалась она Ярлом, но её слов не слышали, как и не смотрели в её сторону прочие властители. Будущий конунг Скёльд и тот побрезговал советом женщины, предложившей на нападки Игвана конунга, ударить первыми всеми силами покуда не запылало их конунгство да округи. За его глупость дорого расплатился Фьордфьёльк, большой кровью расплатился.

Но Асы, меж которых добрая половина женщин не смотрит предвзято, как сейчас думала хозяйка Твайтфьёлька. Именно волею богов она, следуя наитию, подошла тогда к ярлу Руагору, предложив свою помощь фьордфьёльку в случае войны. Редко очень редко она уважала кого, обособливо прочих ярлов, но Руагор оказался достоин такой чести в её глазах. Старый вождь принял её предложение, плюя на прочих предрассудки. Мудр оказался старый ветеран, один из самых влиятельных в конунгстве даже не побрезговав, уважил поклоном на глазах у всех, еще прежде клятвы над очагом под взорами предков, закрепляя союз, которого она так долго и страстно желала.

Была правда ещё одна причина, по которой Вивека так страстно желала этого союза. Сущий кошмар длинных светлых волос и серо стальных глаз одиннадцати зим отроду, под немее грозным, чем у матери именем Вигдис, дерущий в ужасе всех слуг Вивекенного ярлова подворья. Дочка что своим нравом переплёвывала любого мальчишку уже с ранних зим начала радовать материнское сердце несокрушимой волей, идущей под руку с медвежьим упрямством. А её тяга к воинской сноровке следы которой мог показать любой хирдман или дева щита что души не чаяли в взбалмошном ребёнке воодушевила даже её Форинга (копьё рока) воеводу Ансгара Эрикссана что самолично стал уделять обучению наследнице ярла львиную долю своего времени.