Истории и сны о привидениях и книгах

Муж скептически на нее смотрел и качал кудрявой седой головой.

Я не понимала, как можно сойти с ума в таком месте. Это была маленькая деревушка, что выросла на скалах, рядом с дельтой реки, впадающей в океан. Здесь было ветрено и свободно. Пока не побываешь в таком месте, будешь думать, что оно бывает только в книжках. Но оно – есть.

Чего я никак не могла понять, так это низкой населенности деревни. Мне казалось, что каждый адекватный человек хочет жить прямо над океаном, купаться в нем вечером и ловить рыбу утром, выращивать олеандры и варить сны из мелкой гальки. Поэтому жители этой деревни казались мне самыми нормальными людьми планеты. Возможно, единственными уцелевшими. Даже этот хмурящийся мужчина, которого в безумии уличала жена.

– Вы же доктор, – умоляющими глазами смотрела она на меня.

Это было не совсем правдой. Я больше не практиковала психиатрию. Впрочем, это мастерство, скорее к сожалению, чем к счастью, никуда от тебя не девается. С другой стороны, мне ужасно не хотелось отсюда уезжать, и предлог остаться еще на какое-то время было очень заманчивым. Единственное местное кафе, где я успела заказать все меню и получить странные взгляды от хозяина в качестве десерта, уже закрылось. Сидеть на улице или на берегу было тоже неудобно – бесконечные порывы ветра радовали меня только тогда, когда я знала, где можно от них укрыться.

– Давайте вы мне расскажете, что случилось, – предложил я старушке.

– Пойдемте в дом, – кивнула она.

Мы вошли в уютный каменный дом с маленькими окнами и цветущим садом под ними. Старушка указала мне на дубовый стул и сделала чашку чая.

– Я ужасно за него волнуюсь, – сказала она. – Все было в совершенном порядке до этого лета. Он постепенно отходил от дел, больше отдыхал, помогал мне по дому и саду, писал письма детям.

– А кем ваш муж работал? – спросила я.

– Он чинил крыши. А теперь у него самого она поехала. Хоть мы всю жизнь жили рядом с океаном, был к воде равнодушен. Никакая морская романтика его не пленила. И тут вдруг месяц назад он ни с того ни с сего поехал в соседнюю деревню. Там раньше был порт, а теперь он почти заброшен. На каких-то старых парусниках нашел все эти канаты. Они висят на заднем дворе, я вам их покажу. Так вот, эти верёвки он притащил и теперь целыми днями их плетет.

– Вроде в этом нет ничего плохого, если у вашего мужа появилось новое хобби, – осторожно заметила я.

– Ах, если бы вы знали почему он это делает, какой бред несет! Я опасаюсь, что однажды обнаружу его болтающееся тело на одной из веревок. Доктор, умоляю, скажите ему, что он сошел с ума.

Я аккуратно согласилась поговорить с ее мужем. На заднем дворе, где я его нашла, действительно висели канаты разный толщины, завязанные самыми причудливыми узлами. Я не торопила мужчину. Он неспешно раскурил трубку, носом уловил направление ветра, выпустил по нему пар и начал говорить.

– Это началось с приезда этой девочки, внучки Петра. Она-то мне про все и рассказала. Хотя странные вещи творились тут задолго до ее приезда. Взять хотя бы Амелию. Она уже три года как умерла, от старости, как и положено, зато какой счастливой была до конца своих дней. Замуж так и не вышла, хотя у нее был жених, жил в соседней деревне. Они в молодости переписывались, каждый день Амелия на почту бегала, чтобы отправить свое письмо и получить его. И вдруг умирает жених, несчастный случай в порту. Амелия горюет, а письма ему продолжает носить. Мы ее не трогали, думали, пусть погорюет и само отпустит. Увидит, как письмо возвращается нераспечатанным, тогда до нее и дойдет, может, что случилось. И письма возвращались, невскрытые, конечно, а Амелия продолжала их писать. Так несколько лет прошло, и потом все прознали, что внутри всегда был ответ от ее жениха. И так полвека они переписывались – она с этого света, он с другого.

– Так что странные вещи тут не новость. Я вам не все могу рассказать, ведь люди живы еще, нехорошо секреты живых разбалтывать. Но эта девочка, внучка Петра, не пыталась что-то утаить. Наоборот, охотно рассказывала любому все, что видела. Другое дело, желающих слушать ее тут немного оказалось. Но я ничего не пропускал, хотя сначала тоже ей не верил.

Мужчина умолк и принялся пускать колечки дыма по непослушным местным ветрам. Я тоже молчала. Не было смысла впиваться в его рассказ уточняющими вопросами. По крайней мере, пока.

– Эта девочка здорово описывала всех жителей деревни – – повадки, привычки. Давала прозвища, такие точные, что по ним можно было догадаться, что за человек. Меня назвала Сгустком Дыма за то, что кудрявый и что курю. Но это ладно. Отто у нее оказался Вишневым Кирпичом, и если бы вы видели Отто, уже бы хохотали в три погибели. Я любил с ней в это играть – она называет кличку, а я угадываю человека.

– И все это было безобидно до одного описания. Я никак не мог его понять, хотя звучало оно знакомо. Рыжая Трепет в Круглых Очках. На ум приходила только соседка, но она пять лет как умерла, а больше никто не вспоминался. Оказалось, девочка ее и загадала. Я думаю – ну, может, фото видела, хотя она повадки очень точно рассказала. Я думаю – может, дед ее научил. Но я знаю Петра, не в его это духе. Я до последнего думал, что девчонка меня разыгрывает. Но нет. Выходит, она видит мертвых. Не всех, а только тех, что остались работать в деревне.

– Девчонка мне рассказала, как там у них все устроено. Оказалось, что жизнь материальная – что-то вроде школы. Или колледжа. Профессию мы тут получаем, короче. Показываем себя, кто во что горазд, а после смерти начинается настоящая работа. Не только на мир человеческий, конечно. На всех уровнях, разных уровнях, но здесь тоже важный узел оказался. Почти как морской. Кто тут остается – вяжут ветра, волнуют океаны, переплетают ночи. До людей, до нас то есть, дела им никакого нет. Главное, чтобы мы им не сильно мешали и карты не путали. Но из живых мало кто помнит о своем могуществе. Это, наверное, к лучшему.

– И тут я подумал так. А что я могу делать? Крыши чинить? Так я не хочу больше, начинялся. Значит, нужно освоить что-то новое, что здесь пригодится. Вязание узлов в посмертных профессиях очень нужно. Связанными должны быть многие вещи, такое дело. Хочется мне задержаться после смерти тут, пользу приносить деревне и Вселенной. Это не значит, что я буду эту самую смерть торопить. Зачем? Сама придет, как кошка. Вешаться я не собираюсь. Жена себе в голову дурь вбила.

– Я ей пытался все объяснить. А она про духов слушать ни в какую не хочет. Боится она их. Думает, раз они существуют, будут нам вредить. Но зачем им это надо? Глупость, короче. Но нервничает, вот на мне и срывается, запрещает узлы вязать. Я не могу взять в толк, как ей это мешает. Ну, доктор, вы мне скажите, кто из нас двоих сумасшедший?

Я задумалась. В принципе, в словах Сгустка Дыма не было ничего безумного. В конце концов, он не говорит, что сам видит духов. Он просто поверил девочке, внучке своего друга, а верить человек имеет право во что захочет.

– Вы нормальный, – сказала я со вздохом. – Пойдемте убеждать в этом вашу жену.

Наследство господина Т.

При беглом взгляде на поместье «Воробей» было бы сложно догадаться, что здесь жил богатый человек. Простой серый фасад и плоская крыша больше подходили детскому саду или тайной полиции. Но внутри все было иначе. В холле висели картины и гобелены с драконами, в уютной гостиной стояло фортепиано и полки с книгами, а винтовые лестницы с медными перилами вели на крышу – отличный пункт для астрономических наблюдений.

По завещанию господина Т. этот дом должен был достаться государству в составе половины его наследства, а другая половина должна была быть поровну разделена между четырьмя людьми. Но при одном условии: этим людям необходимо самим догадаться, почему господин Т. назначил их своими наследниками. Без исполнения этого условия в наследство не могли вступить ни они, ни государство.

Вот почему в субботнее утро посреди гостиной стоял высокий человек, туго утянутый в черный костюм, будто украденный с манекена ближайшего магазина одежды. Это был распорядитель завещанием и государственный служащий одновременно. Его звали Бренуа. В руках он держал толстую папку с потрепанным уголком.

Перед ним на простоватых, но удобных плетеных креслах расположились четверо.

У окна сидела женщина в темном длинном платье и накидке из плотного кружева. Звенящие браслеты украшали ее руки, в волосы были вплетены перья, а живые глаза на смуглом лице, казалось, видели вас на сквозь. Это была Грата, известная прорицательница и гадалка, которая однажды получила премию «за самое убедительное доказательство своих паранормальных способностей».

Рядом с ней сидела девушка лет тридцати, в однотонной поношенной рубашке и джинсах, в тяжелых ботинках и очках в огромной оправе. Вита была аспиранткой филологического факультета.

В кресле рядом с торшером был молодой человек с насмешливо-дерзким выражением лица, которое сразу выдавало в нем выходца их богатой и благополучной семьи. Его звали Оникс. Он небрежно вращал в пальцах дорогую перьевую ручку, которую от скуки достал из нагрудного кармана.

В тени, рядом с бюстом Конфуция, сидел мужчина, которому возраст уже позволил отойти от дел. На нем была поясная сумка, а шапка из разросшихся седых волос как нельзя лучше подходила к его имени – Лев. Он казался погруженный глубоко в себя, и Бренуа, пытавшийся привлечь внимание гостей, все время нервно поглядывал на этого сонного мужчину, как бы сомневаясь в том, что он способен воспринимать окружающий мир.

– Итак, леди и джентльмены, вам выпала честь вступить в наследство господина Т. Каждому из вас полагается одна восьмая часть его состояния, – формально повторял Бренуа все то, что гостям итак было известно из пригласительных писем. – Однако дело в том, что прежде вам придется догадаться, почему именно вас господин Т назначил наследником. Кто-нибудь из вас имел какие-либо дела с господином, состоял в дружеских иди деловых отношениях?

Бренуа оглядел присутствующих. Все они отрицательно покачали головами. Было очевидно, что для всех них это внезапное наследство – большая неожиданность.

– Как вы понимаете, ваши догадки также в интересах государства. Без них мы не сможем получить половину состояния господина Т, – Бенуа запнулся, будто хотел добавить: «А я – мой гонорар».

– А как вы узнаете, что мы угадали эту причину верно? – спросила Вита.

– Она записана здесь, – Бренуа достал из папки коричневый конверт. – Вскрыть можно будет только после того, как вы все выскажете ваши версии.

– Слушайте, – сказал Оникс, – почему бы вам просто не вскрыть это конверт прямо сейчас, зачитать, что там написано, и раздать всем наши денежки?

– Это противит воле покойного и условиям завещанию, – сухим тоном произнес Бренуа.

– Но никто же не узнает об этом! – воскликнула Грата.

– Во-первых, нас здесь пятеро, и только это количество людей превратит наш общий секрет в общественное достояние или повод для шантажа. Во-вторых, госпожа Грата, насколько мне известно, вы получили премию за самые убедительные паранормальные способности. Возможно, кто-нибудь из ваших коллег попробует узнать, используя свои силы, всю правду, которая происходила за этит стенами. Поэтому давайте поступать по закону.

– О! – воскликнул Оникс, обернувшись к Грате, – а вы можете вашим ясновидением прочитать, что там написано? – он указал пальцем на коричневый конверт.

– Нет, – отрезала Грата, – я специализируюсь на другом.

– Можно было бы хотя бы попытаться, – произнес Оникс, пожимая плечами.

– Итак, – продолжил Бренуа, убедившись, что никто из присутствующих ничего больше не хочет сказать. – До тех пор, пока вы не поделитесь вашими соображениями, вы можете спокойно распоряжаться этим домом. Мы будем всячески способствовать вашему мыслительному процессу и готовы предоставить вам гипнотерапевта и специалиста по работе с воспоминаниями. Кто-нибудь хочет воспользоваться их услугами?Все отрицательно помотали головами.

– Что же, надеюсь, завтра вы будете готовы поделиться мыслями. Иначе нам придется настаивать на работе с психологами, – сказал исполнитель завещания.

От этого заявления лица присутствующих потеряли невозмутимость. Брови Граты вздернулись, Оникс нахмурился, лицо Виты выражало ужас, а Лев еще сильнее склонил голову, как будто пытаясь сбежать от этого известия. Если раньше им казалось, что приглашение в дом – это возможность получить завещание, то теперь они поняли, что это – неизбежность. Они – не гости, а скорее заложники.

– Насколько я понимаю, сейчас никто из вас не готов признаться, чем вы заслужили милость господина Т., – с досадой в голосе произнес Бренуа, – в таком случае, я вернусь завтра. Возможно, за ночь вам удастся что-то вспомнить.

– Подождите! – воскликнула Вита, – но ведь мы даже не знаем, как этот господин Т. выглядит.