Легенда Три-Четыре

Легенда Три-Четыре
Артём Яковлев

Катастрофические события в космосе вблизи Марса происходят, когда наша экспедиция только начинала обустраивать свою жизнь на поверхности планеты. Год 2156. Роскосмос.

Артём Яковлев

Легенда Три-Четыре

Точка в пространстве

В этой крохотной точке, занимающей всего пять миллионов квадратных миль кипящей и скручивающейся жгутами поверхности, назревал прорыв. Пытаясь его удержать, здешнее магнитное поле также росло, приближаясь к безграничному значению. И поднимавшийся под поверхностью жар, в невозможности излучать, усиливался. В точке множились силы пытающиеся и вырваться, и сдержать. На последних секундах магнитная поверхность выгнулась и плотный свёрнутый рукав плазмы развернулся, пробив магнитный запрет, раскручиваясь метнул избыток энергии прочь.

Солнце тихонько чихнуло и задышало облегчённо…

Глава 1. Спуск на планету

Марс. События в атмосфере. Павел

«Зою», до входа в атмосферу казавшуюся уютной, рывками трясёт и раскачивает. Над нами ступеньками распахивается огромный тормозной парашют. После трёх с половиной месяцев жизни в невесомости наша шестёрка собирается хлебнуть всех благ гравитации на одной из самых лёгких среди гравитационно твёрдых планет. И интеллект-модератор тяжёлого пилотируемого устройства ждёт момент начала запуска движков, готовится раскручивать турбины.

– Внимание, высота пять тысяч. Ждём отстрел. Ух, как будет весело! – штурман Вовчик не дремлет, острит, чтобы первопроходцы ненароком не заскучали.

Торможение атмосферой этой планеты настолько же сильное, как и при спуске на Землю. По крайней мере сила, с какой вдавливает тебя в ложемент, почти как там. Только скорость спуска больше и даже огромный парашют в этих условиях мягкой посадки не обеспечит!

Экипаж молчит и ожидание немного затягивается. Парашют полностью распахнулся давно и скорость снижались.

Небольшой перекос, лёгкий треск пиропатронов, подрывающих натянутые райзеры, парашют отстрелян, снова невесомость.

Как должно происходить формирование всех операций по посадке известно точно, многократно проигрывалось на симуляторе, но сейчас что-то пошло не совсем так.

Выход к точке орбиты был безупречен, тормозной импульс прошёл в нужное время и длился требуемые секунды. Скорость снизилась до двух и «Зоя» сошла с орбиты как по нотам!

Но парашют отстрелился позже и движки не запустились в тот же момент. Они должны были заработать сразу, но не заработали, время ожидания перевалило допустимое отклонение. При этом «Зоя» в потоке газа стала закручиваться. Началась корректировка и это был самый неприятный момент. Несколько раз хорошо сработали активные фиксаторы в шлеме. Кто-то из экипажа вякнул, но этим звуковое оформление и ограничилось.

Всё восстановилось на последней секунде, когда с рёвом запустились тормозные бустеры. Теперь чётко зафиксирован низ, ускорение стабильно прижимает к креслу. С крайнего тыла серьёзным голосом Вовчик сообщил:

– Спускаемся. Небольшой перелёт, поэтому дросселирование минимальное, но до точки всё равно не дотягиваем.

Голос капитана:

– Сколько не дотягиваем?

– Ушли километров на двадцать, сможем компенсировать процентов семьдесят, не больше.

– Вашу ж мать! – выругался капитан.

– Надо говорить: «Пи-ип»! – ангельски рекомендует капитану Вовчик, он в своём амплуа.

Это он включил шутку чтобы ослабить удар! Только зря. Все понимают: ещё до посадки всё пошло по худшему сценарию. Такси здесь не бывает и такое расстояние придётся мерить шагами. И тащить туда же по неведомым путям шестнадцатитонный корабль. Других способов соединить взлётную ступень с пилотируемой кабиной ещё не придумали.

Даже через амортизирующие и гасящие звук структуры рёв турбин режет уши. Но это так, как и должно быть. Тяжесть максимальная. Уже ничего не изменить.

– Высота две сто. Скорость снижения в средних значениях. Сядем через четыре минуты. Точка внизу ровная. Ветер ноль пять, на небе ни облачка. – Вовчик в своей роли, про облака – шутка.

Облака в этих краях настолько редкие, что увидеть здесь – мечта любого. Климат на планете исследован лишь фрагментарно, до целого не хватает пары-тройки поколений наблюдателей. А в возможном ухудшении видимости чаще виновны не лёгкие облачка?, а тяжкие пылевые бури, в конце зимы они на несколько месяцев скроют поверхность и в полумраке станут заваливать всё сухой пылью. Что лишит не только возможности безопасной посадки, но и надежду хоть какое-то время существовать на поверхности.

Впрочем, волноваться преждевременно, до ближайшего шторма более девяти месяцев по земному календарю. За это время экипаж должен отработать программу по полной и Громовержец-4.1 вернёт их в уже обжитую часть Вселенной.

Земля. Центр Управления Полётом

Из пресс-секретариата Роскосмоса Марина Корнилова:

– Всем доброго времени! Накануне опубликована информация: спускаемый аппарат «Зоя» должен в это время осуществить посадку в расчётном районе, но из-за десятиминутной задержки сигнала, для нас с вами корабль всё ещё спускается в атмосфере. Сеанс связи с экипажем был прерван из-за нахождения аппарата в облаке плазмы. Информации не будет ещё минуты две-три. После торможения в верхних слоях должен раскрыться парашют и будем ждать доклад о прохождении этой сложной и опасной фазы полёта. Картинка в высоком качестве будет готова только к вечеру, а видеосвязь начнёт работать в лучшем случае дня через два, когда будут выведены, отработаны и запущены все звенья системы связи. А пока наш корреспондент в студии Ижевска передала фрагменты интервью научного консультанта проекта, доктора технических наук Виктора Алексеевича Симака.

Корреспондент:

– Добрый день, Виктор Алексеевич. Поясните пожалуйста для наших зрителей, почему мы не можем именно сейчас осуществить прямую видеосвязь с кораблём, как например с базой на Луне или между абонентами на разных континентах матери-планеты.

– М-м, да, вопрос понял! Про то, чего не знаю, говорить не буду, но и на Земле не всё так просто, как кажется. Самый простой случай когда связь идёт только через один-два транслятора, расположенных, как правило, на расстоянии горизонта. В случае с континентами трансляторов могут быть десятки и расстояния сотни, тысячи километров. А связь между двумя точками, находящимися в беспрерывном движении по многочисленным траекториям в глубоком космосе…

– Исчисляется сотнями?.. – предположила корреспондент.

– Нет же! – яростно возразил Симак. – Связь между двумя точками в космосе вынуждена балансировать на грани неизбежного обрыва. В данном случае количество единиц роли не играет, важна единичная мощность дальнего передатчика, площадь зеркала приёмника и взаимная безупречность ориентации и позиционирования. Требуемыми параметрами на орбите Земли обладают не более сорока семи станций, и только девять станций сейчас находятся вблизи Марса. Это нацеленная антенна самого «Зевса-4.1» и ещё до конца не выведенные на целевые орбиты трансляторы ФиТ, готовые объединится в единую интерференционную сеть с большой базой. Единственный прямой канал Земля-Марс-Земля в состоянии поддерживать общение двадцать часов в неделю из Евпатории, но только не сейчас…

– То есть сейчас в Евпатории станция не готова к связи?

– Евпатория готова и ждёт, Марс почти в зените, но он не готов. Пока не произойдёт посадка и экипаж «Зои» не развернёт антенный комплекс, связаться с ними даже через Зевса не сможем. Пока доступны лишь короткие сообщения…

– Тогда, внимание! – перебила подключившись к беседе из пресс-секретариата Марина Корнилова. – Я зачитаю последние короткие сообщения, полученные до входа в атмосферу Марса. Их ещё не успели получить все заинтересованные стороны. Они сейчас как горячие блинчики, самые свежие и самые вкусные!..

Марс. Посадка. Павел

– До касания двадцать секунд. Всем приготовиться, принять контраварийное положение. – голос капитана звучал ожидаемо спокойно. – Бортинженер, поднять давление в кабине и контролировать герметичность.

Это уже ко мне.

Переместил движок на две позиции вперёд и проконтролировал реальное поднятие давления в кабине. Пяти секунд хватило. В случае небольшого удара высокое давление не позволит смяться обшивке, а такое смятие сделало бы возвращение к «Зевсу-4.1» уже трудно- или даже вовсе невыполнимым.

Для экипажа мои игры с давлением незаметны, все надёжно капсулированы в лёгких рабочих скафандрах.

По датчикам высоты, за три секунды до момента касания, турбины взвыли, поднялась тяга и тяжесть ударно возросла в разы. Всё кончилось лёгким толчком просевших амортизаторов и сипящим стравливанием остатков жидкостей из систем двигателя.

– Есть посадка! – штурман проинформировал серьёзным голосом.

Надолго такой серьёзности не хватает, и Вовчик остался при своём. Так же безразлично сообщил:

– Этот повод надо озвучить, братцы!

И мы все, включая Тефтельку и капитана, рявкнули: