Легенда Три-Четыре

– Да, почти восемь. – ответил Фернандес. – За это время они должны уже дойти до базового лагеря и начать работы по обустройству…

– Что вы понимаете под работами по обустройству?

– Очень много работ попадают под такое определение: развёртывание жилого модуля, подключение систем энергообеспечения, снабжения, связи…

– Интернет, служба доставки… – не преминула пошутить Корнилова.

– Вы смеётесь! До интернета ли сейчас ребятам на Марсе! Своя цивилизация там появятся нескоро, а связь с другими телами дело долгое и тонкое.

– А где же на снимке космонавты? – корреспондент перевела тему обратно к изображению.

– Даже если форсировать увеличение, людей не различить. Зато можно разобрать следы их деятельности. На левой части изображения, видите, здесь, появилась светящаяся запятая – это вероятно жилой модуль экспедиции, «Вигвам» из серии «Колония». Вигвам – это не шутка, так назвали жилой модуль для этой экспедиции. На дневных снимках это место пустое, серое. Жилой модуль сделан чёрным, чтобы накапливать днём солнечное тепло. Он и теперь теплее окружающей поверхности, поэтому светлый. А вот тут, видите, маленький блик и тепловые следы вокруг. Я предполагаю, там ведутся работы с энергоблоком. Разобрать на этом снимке трудно. У нас на низкие орбиты выведены восемь микроспутников связи и наблюдения, но пока они не объединятся в сеть, получить чёткое изображение нельзя. Когда спутники выйдут на свои координаты, произойдёт объединение в систему… Впрочем, об этом говорить рано. Мы надеемся ещё на снимки с китайского спутника Хуосинь…

– Надеетесь, что разрешение выше?

– Не могу сказать, не знаю! Людей, скорее всего, с такого расстояния и при таком освещении никакая фотоника не различит. Да нам этого и не надо. Пока нет связи, достаточно видеть динамику изменений, которые они вносят в ландшафт.

Марс. База Южный Компас. Павел

У меня спина почувствовала холод едва распахнулся люк скафандра. Станция была ещё необжитой, не согретой, несмотря на работающие нагреватели и вентиляцию, снизу на стенках белел иней. Мы втроём были выжаты как лимоны. Капитан, выйдя из скафандра, лёг на пол, закрыл глаза и улыбнулся:

– Мы молодцы!

Но несмотря на усталость, когда уже вышли из скаф-отсека, капитан принялся руководить. Его стойкости можно завидовать!

Кузяева капитан заставил вернуться проверять зарядку и состояние скафандров, меня погнал обеспечить связь, а сам пошёл проверять состояние жилой части станции.

Я протопал через начавшую согреваться кают-компанию в по-прежнему ледяной агрегатный отсек. Здесь, за гудящим кислородным генератором и тихо шипящей вентстанцией была стойка связи. При наддуве стен и кислороде внутри, автоматика обязана запустить связной комплекс, выведенный на верхнюю часть обшивки. Обязана, но не запустила. Связь жилого модуля с окрестным миром отсутствовала.

Когда мы были в скафандрах, связь была, но докладывать о каждом шаге на Землю капитан не желал. И вот пришла пора связаться с Землёй, а автоматика не сработала.

Страшного ничего, пока нет нужды консультироваться. Всё проходит в штатном порядке и до полного обустройства далеко. Но поставить в известность Центр именно сейчас стоило.

Нашёл в памяти айти-экзекьютера тест и запустил. Через минуту неисправность была чётко определена: ошибка связи с антенным куполом на крыше. Стал проверять весь жгут кабелей. Одна из четырёх оптических линий дала отражённый сигнал. Обрыв. Кроме прочего, там шла информация с датчиков температуры купола. Она, эта температура, не определялась. Видно, путь сюда выдался трудным, два года назад такой же тест на космодроме прошёл успешно.

Запустил перестройку тракта. Через три минуты всё было улажено, резервная линия приняла все каналы дефектной. Температура антенного кластера определилась как минус тридцать пять по Цельсию. Это даже ниже допустимых тридцати трёх, и зимняя смазка стала вязкой, поэтому ИИ тут же включил нагрев. Это единственная функция блока, завязанная с агрегатным отсеком, так как вся энергетика управляется отсюда. Нагрев пошёл и через десять минут запустилось сканирование.

«Зевс-4.1» был в преддверии ухода за северо-восточный горизонт, а два ФиТа номера 5 и 4 почти в зените, но поскольку целевой орбиты не достигли, обращаться к ним не стал. Китайский низкоорбитальный «Огневая звезда – 7.127» выходил из-за горизонта, с его интерфейса пришёл запрос: «Помощь требуется?». Здесь, вдали от Земли, все мы были одним целым. Под свою ответственность скинул: «Спасибо, нет», на что благоразумный спутник пожелал: «Удачи!»

У люка в агрегатный нашёл связную гарнитуру, повесил на ухо, включил и сказал:

– Капитан, связь есть!

Это послышалось на всей базе, даже здесь сквозь переборку и шум оборудования. Вскоре пришёл спокойный ответ капитана:

– Паша, иди обедать! – и он добавил. – Только оставь гарнитуру там и выключи. Здесь даже твоё дыхание с сердцебиением слышно.

– Хо-хорошо, что не слышно как зубы лязгают. – ответил, передёрнув плечами, отключил и снял гарнитуру.

Холод уже стал доставать. В лёгком комбинезоне здесь долго не протянешь. Агрегатный отсек имеет отопление только через переборку, то есть не отапливается вообще. Когда вернулся в тепло соседнего отсека и более тёплую часть кают-компании – кухонный угол, встающий из-за стола Вовчик хлопнул по спине:

– Вместе с тобой это разогревать надо. На!

Вовчик был серьёзен. Вероятно, устал. Он сунул мне нераскрытый и холодный пищевой пакет из кладовой и добавил:

– Этикетки нет. По-моему должна быть манная каша с клубникой.

Я хмыкнул: каша с клубникой… Клубника с манкой была поощрительным десертом и попадала в меню не каждый день, тогда как пюре во всех видах оставило мозоли на языке и всём остальном. Привычно зарядил пакет горячей водой, встряхнул, вставил в термопод и дождался сигнала.

Да, а вместо обетованной манки с клубникой в пакете оказалось надоевшее пюре с овощами. Вовчик всё-таки опять шутил.

Дичь на вертеле с дымком виделась только в очень счастливых снах. Здесь, на планете, такое может случиться только через миллионы лет. Ито в лучшем случае. Сейчас планета – мёртвая пустыня.

Сидеть за столом в условиях даже такой гравитации лучше, чем парить вокруг кухонного узла в невесомости. В обеденный комплект теперь могут попасть столовые приборы, бывшие запретными в невесомости. Ножи, вилки, тарелки… Стоит здесь выпустить ложку из руки, она не будет летать по кабине и тормозясь и разгоняясь столкновениями на своём пути, а легко сыщется внизу.

На станции прозвучал усталый голос капитана:

– Внимание, колонисты! Всем, кто справился, готовиться ко сну и спать. Жить с этого момента начинаем по новому времени. Кончился первый сол, завтра встаём в десять вечера по Москве. Спокойной ночи, друзья!

Вот так, теперь многое станет у нас инопланетным. Кроме времени. Которое будет отсчитываться по Земле, корректируясь местными условиями восхода и заката.

Инопланетные причёски тоже будут. Весь полёт мужчины брили головы. Теперь четыре месяца впереди на отращивание сбритого, используя при этом почти забытые расчёски и шампуни. Впрочем, возможность шампуней предполагала добычу в достаточных масштабах воды в ближайшее время.

Коротко стриженная Тефтелька всегда носила на голове, скрывающую волосы, синюю шапочку, подписанную белыми буквами «РОСКОСМОС». Мы почти забыли, что светлые волосы у неё тёплого жёлтого оттенка.

Жилой модуль больше пятнадцати метров в длину, но при заполнении экипажем, кажется маленьким.

Бытовая часть модуля имеет четыре независимых отсека. Один общий – так называемую кают-компанию, где можно обсуждать различные вопросы, работать, питаться, там частично была кухня с аварийным запасом продуктов, можно было также проводить такое важное мероприятие, как связь с Землёй.

Второй отсек был личной каютой капитана Трофимова, третий – Тефтельки, единственной женщины в экипаже. В четвёртом помещались остальные четверо.

Земля. Центр Управления

В Москве апрельский полдень. На улице солнечно, немного прохладно, голуби, прогуливаясь по газону обходят тонкий лёд на лужах. Пять Цельсия. Помещения в Филях подогреты до двадцати трёх в плюсе. Там сейчас жарко.

Информационный отдел, получив сообщение Трофимова об отдыхе экипажа, специально извещать об этом СМИшников посчитал лишним, записав в бюллетене: «Экипаж отдыхает». А сотрудники Центра занялись своими делами, стараясь игнорировать путающихся под ногами репортёров с порхающей вокруг аппаратурой.

– Чем вы сейчас заняты? – обозреватель интернет-издания «Немыслимая Суть» Павлюков спросил у сидящего без видимых занятий с планшетом на коленях сотрудника в синем жилете «роскосмоса», без бейджика с именем и должностью.

– Бездельничаю! – буркнул ведущий специалист по связи проекта «АресИнтерСвязь» Самшитов. – У меня перерыв. – это он чтобы только репортёр отстал. На самом деле ведущий следил и ждал главного события на данный момент. Ждал ассоциации всей околомарсианской спутниковой системы в единую сеть Земля-Марс, которая позволит безотрывно связываться в любой момент времени с «марсианами».

Жаль, что спутниковую систему не удалось запустить раньше посадки пилотируемого челнока. Историческое событие прошло без контроля Земли. Всё осталось где-то в памяти передового отряда. Тем ценнее будет это всё, когда вернутся.

– А что у вас за цифры на планшете? – продолжал стоять над душой Павлюков. Он считал себя качественным обозревателем и не мог сорвать начавшуюся беседу своей пассивностью. При активной работе респондент должен открыться, довериться ему как собственному хроникёру.

– Цифры? Я так общаюсь со своим кругом.

Павлюков широко распахнул глаза: