Мерцание света жизни: опыт смены мировосприятия

Мерцание света жизни: опыт смены мировосприятия
Артемий Мержанин

Опираясь на события своей жизни, автор убедительно показывает избирательность нашей памяти, способной омрачить мировосприятие, наполнив его страхами, апатией и безысходностью, либо одарить нас позитивным взглядом, придающим сил и уверенности для преодоления любых жизненных проблем. В книге представлен уникальный опыт смены привычного мировосприятия, описанный в живой манере изложения.

Артемий Мержанин

Мерцание света жизни: опыт смены мировосприятия

Я не живу душой на свете,

Хотя реально в нем живу;

Но где мой край, где шири эти, –

Я вам навряд ли назову.

Игорь Северянин. Извне

Предисловие

Повседневное поведение, отношение к себе, окружающим людям и событиям во многом определяется нашими привычками, опирающимися на мысли, чувства и эмоции, характерные для предыдущих реакций на подобные ситуации, образы которых, наполненные соответствующими переживаниями, возникают в нашем сознании. При этом память весьма избирательна, поскольку руководствуясь нашим текущим настроем, эмоциями и преобладающими мыслями, подбирает из прошлого близкие этому состоянию случаи, создавая обманчивое впечатление возможности только единственно правильного варианта действий в данной ситуации. Постепенно формируется целый набор стереотипов поведения, включая почти автоматический режим восприятия и реагирования на схожие события, помещая нас в колею привычного отношения к себе и окружающему миру.

Подумайте, ведь в вашей жизни были поступки, резко отличающиеся от ежедневных шаблонов поведения, в которых вы проявляли свою доброту, сострадание, любовь, смелость и отвагу. Загляните в свою память, возможно, в вас скрывается гораздо более отважная и одухотворенная личность, которую вы только могли себе представить. Вспомните эти случаи, отдайте им главенствующую роль в вашей жизни, создав надежную точку опоры для своего восхождения к лучшему и более светлому мировосприятию.

Предложенное повествование раскрывает отдельные события жизни, обращая внимание на эмоции, чувства и связанные с ними мысли, помогая ощутить мое внутреннее состояние и особенности переживаний. Участники событий безымянны, обладая лишь родственной принадлежностью или близостью отношений, что дает вам возможность узнать в их поведении свою маму, брата, дедушку или друга, которые схожим образом повлияли на вашу жизнь. Мои переживания и мысли в какой-то ситуации могут оказаться близки вам, открывая дорогу уже вашим воспоминаниям.

Первая глава знакомит с событиями жизни, которые нашли постоянный приют в моей памяти. Приведенные во второй главе случаи, по большей части, вспомнились мне относительно недавно, заставив пересмотреть мое привычное отношение к своей жизни. Третья глава позволит вам почувствовать влияние пессимистичного мировосприятия на эмоциональное состояние, поведение, отношение к себе, людям и событиям. Четвертая глава раскроет иное миропонимание, показывая значение забытых событий в моей жизни. В заключительной главе представлен мой первый опыт на пути к позитивному мировосприятию, а также приведены образы родных и близких людей, наполнивших жизнь своим светом.

Приглашаю отправиться в небольшое путешествие по моей жизни, которое, надеюсь, не заставит вас скучать, а может даже вдохновит на поиск своих кладовых памяти, открывая дорогу сиянию всего лучшего в вас.

1. Предчувствие жизни

Вдали от огней города на природе или в сельской местности с самого детства меня привлекало ночное небо, усыпанное множеством разноцветных звезд, поражая своей глубиной и масштабом. Обычно, мое внимание было обращено на яркие звезды, медленно перемещающиеся спутники и высоко летящие самолеты, либо на мгновенно промелькнувшие метеоры. Но недавно я заметил, что меня стали интересовать мерцающие звезды, как будто в их переменчивом свете я хотел найти ответ на еще не заданный себе вопрос.

Всматриваясь в глубину ночного неба, я начал представлять, что передо мной вовсе не звезды, а живые светящиеся существа. Спокойные и целеустремленные – светили ярче всех, задумчивые и печальные – делились тусклым светом, а переливающие разными цветами мерцающие звезды ещё не выбрали свой путь, поэтому и были такими не постоянными, ожидающими цели, которая наполнила бы их пониманием своего предназначения, придав неповторимую яркость их сиянию.

Внутренняя потребность разгадать тайну жизни, выталкивающая за рамки обыденности, в не малой степени была разбужена ещё в детстве историями, которые рассказывал мне и моим двум братьям дедушка. Особенностью этих историй, в которых мы выступали главными героями, было переплетение знакомой нам реальности с необыкновенными событиями, чудесами и сказочными персонажами.

Начало повествования происходило в самой привычной обстановке. Мы сидим на скамейке в городском парке перед массивным многовековым дубом, тут дедушка тихим голосом, словно по секрету, говорит: «Нам надо будет уже скоро собираться в обратный путь, вечереет. Не хотел бы встретиться с лешим». Не обращая внимания на наш удивленный и вопрошающий взгляд, он продолжает: «Посмотрите на большое дупло этого дуба, именно оттуда он и появляется. Ему нравится запоздалых парковых гуляк незримо увлекать за собой в чащу дремучего леса, в котором давным-давно, будучи еще молодым, шумел своими ветвями и листьями этот дуб. Однажды мы с вами задержались здесь до сумерек, а когда пошли к выходу, то не смогли отыскать алею. Оглядевшись, мы поняли, что уже не в парке, а в каком-то таинственном лесу…». История всё больше нас захватывала, давая волю воображению.

Подобным образом мы узнавали о наших невероятных приключениях, когда кушали мороженное напротив обувного магазина (волшебный крем для ботинок, который делал их летающими), даже сидя дома в дождливый день, мы могли внезапно отправиться в удивительное путешествие через картину, которая висела на стене. Впитывая эти истории, я учился видеть за привычными вещами нечто большее, что наполняет их потаенным глубоким смыслом, позволяя заглянуть в живую ткань стремлений, открытий и новых возможностей. В это время, по всей видимости, в меня были заложены семена будущих творческих порывов.

Мое детство проходило под бдительной опекой мамы, заботой тети, периодических воспитательных затрещин отца, в соперничестве с моими двумя братьями, общении с дедушкой и бабушкой, почти ежегодными поездками на море, в безудержных играх и озорстве с соседскими детьми. Беззаботное посещение детского сада сменилось школьными заданиями, когда в самый неподходящий момент игры во дворе слышался мамин голос, доносящийся из окна нашей квартиры: «Срочно идите домой, вы еще уроки не сделали!».

В подростковом возрасте я обратил внимание на то, что у взрослых в узком кругу говорится и делается одно, а на суд других выносятся порой противоположные взгляды и действия. У меня возник внутренний протест такому поведению, но поскольку от меня требовали «на людях» вести себя подобающим образом, то я решил, что дома и во дворе со своей семьей и друзьями я буду собой, а во всех остальных случаях и с другими людьми буду «правильным». В тот момент я и представить не мог, какую клетку подготовил для своего сознания, оставив ключ от неё в своем детстве.

После этого создалось впечатление, что всей своей энергией я наполнил домашнюю и дворовую жизнь, а небольшим её остатком довольствовалось мое пребывание в школе или в гостях у родственников и знакомых. С друзьями во дворе я придумывал игры, вёл за собой их на покорение подвалов, чердаков и крыш, соседские абрикосы, яблоки, черешни и вишни не успевали созреть, как оказывались в наших животах. Незаметно для жителей дома, мне удалось в дворовом палисаднике организовать тайное рытье подземелья, в котором в полный рост смогли поместиться несколько человек, поставил там стол, сделал перископ, позволявший наблюдать из под земли обстановку во дворе. К ужасу соседей мы поджигали водосточные трубы, закрывали дымоходы в домах с печами, взрывали самодельную пиротехнику и запускали из металлических трубок, заполненных горючей смесью, деревянные ракеты.

Справедливости ради отмечу, что мы не всегда подобным образом проводили время. Под руководством старшего брата и, завсегдатая большинства приключений, моего младшего брата, мы вместе с детьми из нашего двора для жителей тринадцати квартирного дома устраивали спектакли, концерты, делая себе костюмы, выучивая свои номера, подготавливая декорации, освещение и звуковое сопровождение. Помимо этого, проводили сеансы летнего кинотеатра, используя сшитый из белых простыней экран и восьми миллиметровый проектор для показа фильмов.

В противоположность дворовой жизни, школа была вынужденным местом моего пребывания. Серые школьные будни как будто окутаны туманом и в памяти присутствуют в виде моей какой-то безрадостной тоскливой пассивности, тянущихся, почти однообразных уроков, периодических стычек с другими учениками. Успеваемость у меня была средняя, тройки и четверки были самыми распространенными оценками. Исключением послужил лицей, в который после собеседования я был зачислен, перейдя в одиннадцатый класс. В лицее школьные предметы вели преподаватели университета, что существенно отличало эти занятия от привычных школьных уроков. Поэтому итоговый аттестат о среднем (полном) общем образовании красовался сплошными пятерками.

Взросление неминуемо сокращало мою дворовую естественную жизнь, увеличивая время моего «правильного» и от того порой ненавистного поведения в школе, лицее, а потом и в университете, привычки которого к этому времени уже пустили свои корни, начиная всё сильнее сдерживать свободолюбивую часть моей личности. К моменту окончания университета я был почти всецело поглощен сомнительным удовольствием от своей правильной жизни, хорошего поведения и вообще от того, что я такой молодец, что получил диплом с отличием.

Ощущение недостатка жизненного опыта сковывало, не давая заняться поиском работы, согласно полученной специальности. Поэтому предложение о том, чтобы продолжить обучение в аспирантуре университета, было принято мной довольно быстро. Столкнувшись с необходимостью вести практические занятия по самым разным предметам, некоторых у меня даже не было во время учебы в университете, я испытывал сильный стресс, впервые примеряя на себя роль преподавателя перед своими почти ровесниками. Через четыре месяца такого стресса я был полностью обессилен, с трудом доработав до конца осеннего семестра. Возникло ощущение, что я не способен больше заниматься этой работой, поскольку не могу справиться с охватившим меня напряжением, страхом, неуверенностью в себе, чувством, что это не я, а кто-то другой за меня её выбрал. Всё это, как не странно, не заставило меня искать другую работу, а потребовало найти способ преодоления этого стресса.

Вспомнив, что в возрасте пятнадцати лет я с младшим братом изучал комплекс цигун для восстановления зрения, выполнение упражнений которого также улучшало и мое внутреннее состояние, решил сходить в зал, где мы занимались. К моему сожалению, своих прежних наставников я не нашёл, но встретил там улыбчивого мануального терапевта, который предложил научить меня выполнению комплекса тайцзи. Став посещать занятия, я познакомился с молодой супружеской парой и, эти два открытых и душевных человека, стали впоследствии моими близкими друзьями. Общение с ними позволяло мне временами преодолевать свою зажатость, особенно этому способствовали походы в горы, занятие танцами, посещение всевозможных курсов физического и около духовного развития.

Неоднократные попытки отыскать ответы на терзавшие меня изнутри вопросы, обратившись к книгам, последователям некоторых религиозных учений, мастерам восточных практик, в определенной степени расширяли мои взгляды, но не находили должного отклика в душе. Регулярная практика комплекса цигун улучшила мое состояние, сняла напряжение, позволив продолжить работу в университете. В течение многих лет месяцы практики раз за разом прерывались из-за нарастающего внутри какого-то безысходного отчаяния, внешних причин для которого я не находил. Казалось, что благодаря упражнениям, я могу смириться с любыми жизненными трудностями, но за этим расслабленным спокойствием я не мог разглядеть себя. Словно я был автомобиль без водителя, который в состоянии отправиться куда угодно, вот только не может понять, зачем ему это надо.

Ставшая привычной, деятельность преподавателя омрачалась необходимостью выполнять множество бумажных формальностей в виде рабочих программ, оценочных материалов и отчетов, никак не влияющих на качество учебного процесса, но отнимающих много времени и сил. Интуитивно понимая, что только творческие порывы способны изредка пробуждать во мне интерес к своей работе, я придумывал для студентов интересные практические задания в виде разных проектов, использовал свою систему учета и оценки их успеваемости, разрабатывая оригинальные методические пособия.

Постепенно я стал замечать, что обычная, не требующая особых усилий деятельность, давалась мне совсем не просто в плане эмоций, а такие довольно сложные вещи, как написание диссертации, руководство научными проектами, проведение научного семинара для преподавателей воспринимались мной с гораздо большим энтузиазмом, даже когда я не слишком представлял, как это сделать. Получалось, что мне гораздо проще впервые в жизни одному отправиться в другую страну без надлежащего опыта и знания языка, чем провести вечер с понравившейся мне девушкой в компании её родителей и бабушки, поскольку во втором случае психологическое напряжение было значительно выше, сковывая не только мои движения, мимику лица, но речь и мысли, лишая меня всякой уверенности в себе, а порой и адекватного поведения.

Присматривая за домом друзей, когда они летом уехали за границу, мне в течение месяца утром и вечером приходилось выгуливать их здоровенного пса, но невероятное ощущение свободной от родительского внимания жизни стоило того. Получив этот бесценный опыт, я покинул квартиру родителей и стал жить самостоятельно. Живя отдельно, моей излишней пунктуальности, приверженности порядку и предусмотрительности, которые я стал усердно проявлять, организовывая свой повседневный быт, позавидовал бы самый придирчивый аудитор. Наведение порядка в квартире, своевременное выполнение запланированных дел доставляло определенное удовольствие, создавая иллюзию контроля над обстоятельствами, но отсутствие спонтанности и более глубоких устремлений вызывало ощущение искусственности жизни.

Отважившись однажды впустить в свою заорганизованную жизнь девушку, мне пришлось расстаться с привычным порядком в квартире, приобретая навыки принятия решений с учетом потребностей и желаний своей спутницы. В первое время определиться с приоритетами было не просто, поскольку ее упорство и мой эгоизм в отстаивании своих интересов порой выталкивали наши отношения на грань разрыва, и только компромиссный выбор каждого из нас давал шанс их развитию. Истоки формирования характера моей будущей супруги стали понятны, когда я познакомился с ее родителями. Отец солидного вида, со взглядом из-под густых бровей, производил впечатление отставного генерала, но, несмотря на это, обладал по детски шутливым чувством юмора и довольно спокойным характером. Мать, чувствуя, что на ней держится большая часть домашнего хозяйства, отличалась вспыльчивым непреклонным характером, не упуская случая, чтобы напомнить мне, кто в ее доме хозяин.

Рождение ребенка поставило все наши планы в полную зависимость от этого кричащего комочка инстинктов. Наблюдая за тем, как взгляд сына наполняется все более осознанным любопытством, а его способности познавать окружающий мир расширяются с удивительной быстротой, я проникся глубокой привязанностью к этому родному существу, испытывая страх от одной только мысли, что с ним может что-то случиться. Предполагаю, что именно этот страх вынуждает родителей запрещать ребенку практически всё, что реально или только потенциально может угрожать его жизни и здоровью.

Внутренняя открытость и естественность поведения подрастающего сына постепенно сменялась всё частым и напористым утверждением главенства его «я», окончательно разрушив у меня иллюзию, что переходный возраст только у подростка. Сын стал требовать еще больше внимания и общения, вооружившись словом «почему», все меньше удовлетворяясь ответами: «так надо», «все так делают», «ты еще маленький, чтобы понять».

Прошло несколько лет, и я слышу, как супруга делает сыну замечание: «Ты не должен рассказывать своим дворовым приятелям о том, о чем мы с тобой беседовали дома. Тебя могут не так понять. Ты же не хочешь, чтобы они потом на тебя косо смотрели». Вдруг эти слова эхом отозвались во мне, отчетливо напоминая о принятом в подростковом возрасте решении, разорвавшем тогда меня на две части, поместив сознание в ловушку «правильности».

В этот момент я наиболее остро почувствовал внутреннюю разобщенность с самим собой, которая заставила меня снова погрузиться в книги по психологии, философии и духовным учениям, в поиске новых практик, способных открыть мой истинный жизненный путь. Я больше не хотел казаться кем-то, я желал быть собой, принимая полностью свою жизнь и себя, несмотря на то, что впитанная с детства привычка показывать окружающим, что ты «правильно» живешь, работаешь и даже отдыхаешь, всячески мешала честно посмотреть на себя, не прячась за статусом своей должности, какими-то достижениями или семейным положением.

Со временем я стал умело сочетать утреннюю зарядку, чтение священного писания и выполнение комплекса упражнений цигун с употреблением, как правило в выходные дни, крепких напитков в виде коньяка, виски или рома, которые служили надежным чистильщиком сознания от нежелательных мыслей. Когда стремление «почистить» сознание иногда затрагивало и рабочие дни, то впрессованная в меня «правильным» поведением функциональная устойчивость, по прежнему позволяла справляться как с домашними делами, так и с профессиональной деятельностью. Подобный образ жизни постепенно начинал меня выматывать, с одной стороны, помогая решать текущие задачи, а с другой, способствуя нарастанию напряжения от осознания своего нежелания так жить.

Наступил момент, когда я должен был решить, стоит ли тратить свое время и силы на работу, которая превратилась в рутину, не вызывая во мне никаких творческих порывов, на восточную практику, смысл которой таял вместе со спиртовыми парами в похмельное утро, делая мою жизнь каким-то тривиальным фарсом. Поэтому заключенный накануне трехлетний договор, а также более чем двадцатилетний стаж научно-педагогической деятельности не смогли удержать меня от подачи в отдел кадров заявления об увольнении по собственному желанию. Уволившись с работы, перестав выполнять упражнения, я стал терять свою самоидентификацию как в социальном, так и личностном плане, что вызвало сильное внутреннее желание увидеть настоящего себя.

Много лет, несмотря на довольно сильную близорукость, я старался не носить очков, используя их при крайней необходимости, объясняя это тем, что мышцы глаз должны работать. Поэтому, впервые в своей жизни надев линзы, я обратил внимание, что из зеркала на меня уставился кто-то с непривычно расширенными глазами, оплывшим круглым лицом, сутулыми плечами и неприлично выделяющимся животом. Меня охватила какая-то неприязнь и не желание больше смотреть на себя. Но стоило оглядеться вокруг, выйти на улицу, как меня захлестнул восторг от того, что я вижу всё в мелочах, казалось, я обрел нормальное зрение, которого у меня не было более тридцати лет.

Преодолевать неприятие своей внешности, я решил, записавшись в тренажерный зал, оплатив не только абонемент, но и занятия с тренером. Зеркальные стены помещений фитнес клуба, линзы в моих глазах, тело, олицетворяющее многолетний нездоровый образ жизни на фоне атлетических фигур тренера и занимающихся, вызвали во мне комплекс неполноценности. Деньги уплачены и обратной дороги нет, каждый раз, преодолевая свою неуверенность, я стал регулярно посещать занятия. По настоянию тренера ограничил себя во многих пищевых удовольствиях, сев на диету.

Отсутствие работы высвободило не так много свободного времени, как хотелось, поскольку большая его часть заполнилась школьной жизнью моего восьмилетнего сына и возросшими домашними обязанностями, которые я взял на себя, понимая, что сейчас в нашей семье только один кормилец, моя супруга. Оставшуюся часть своего времени я стал посвящать книгам-тренингам по развитию навыков общения, позитивного мышления, познания себя, к которым у меня пробудился неподдельный интерес. Постепенно стало появляться желание заглянуть в свое прошлое, в давно забытое естественное мировосприятие с искренними убеждениями и стремлениями, чтобы увидеть, услышать и почувствовать себя настоящего.

Религиозные учения и духовные практики приносят свои плоды только в том случае, если находят отклик в душе последователя, даря ему осознание истинного предназначения жизни, пробуждая в нем свет бескорыстной любви и всепрощения. Поскольку моя душа оказалось не восприимчива к опробованным практикам, то я решил к зарядке и тренировкам добавить утром и вечером спокойное сидение, которое я назвал «услышать себя в тишине». Спустя несколько месяцев безрезультатного, но усердного сидения, в моем сознании стали появляться образы событий, одни из которых были мною практически забыты, а те, что помнил, раскрывались удивительными деталями, открывающими новое понимание их роли в моей жизни.

2. Проблески света жизни

В детстве жизнь казалась увлекательной дорогой, которая как путеводная нить вьется по неизведанным местам, даря новые впечатления, открытия, постепенно раскрывая тайны и одаривая за стремления личными победами и достижениями. Представлялось, что ты будешь всегда помнить в мельчайших подробностях всё, что с тобою происходило на этом жизненном пути.

Возможно, вы убеждались, что память не показывает целиком весь пройденный путь, а раз за разом выхватывает из прошлого какие-то события, которые запечатлелись лишь потому, что резко выделялись из остального привычного течения жизни. Ими, как правило, становятся жизненные ситуации, врезавшиеся в память сильными эмоциональными переживаниями.

Регулярная практика «услышать себя в тишине» позволила вспомнить о десяти событиях, которые показали, что жизнь порой выходит за привычные рамки, давая почувствовать новые возможности и силы, к сожалению, редко своевременно осознаваемые мной, служащие проблесками иной реальности, нежели та, которой я ежедневно отдавал предпочтение.

Подобные события я назвал «проблесками света жизни», которую в эти моменты я наиболее ярко чувствовал всем своим существом на фоне слабо осознаваемой повседневной реальности. Я подумал, что сознание не зря хранит память об этих переживаниях, показывая в данных проблесках возможные грани другой жизни, которая в большей степени отражает меня настоящего.

В первом воспоминании мой возраст, по ощущаемому росту и неуверенной поступи, был в пределах от одного года до двух лет. Чувствую на себе тяжесть одежды и обуви, как неестественную преграду между мной и каким-то густым, наполненным целым букетом запахов теплым воздухом, земляной тропинкой под ногами, большими стеблями и листьями растений, окружающими меня в дворовом палисаднике. Умиротворенное и спокойное состояние внимательного наблюдения наполняет всего меня, радость вызывает каждая новая деталь окружающего мира, вот побежал по стеблю муравей, звук летящего жука, подул слабый ветерок. Ощущаю себя в безопасности, как будто я связан с каждой частицей окружающего пространства невидимыми нитями.