Сорока и Чайник

– Всё как договаривались. Нам нет смысла тебя обманывать. Сколько лет вместе работаем.

Мужичок напряжённо смотрел на деньги, потом на Борея. Облизнул губы, переступил с ноги на ногу. Потом судорожно заглянул за спины братьев Зюйд. Жадность боролась с осторожностью.

– Ладно, давай сюда, – сказала жадность, хватая купюры. – Разгружаем.

Оружие было убрано. Моряки закрепили трап и, по указанию Хмари, вернулись в рубку, чтобы, если что, сразу дать задний ход и отчалить. Тяжело ступая, на палубу баркаса вышли две большие темные фигуры. На голову выше самого высокого человека и раза в два шире Фёдора в плечах, они медленно и с какой-то жуткой неотвратимостью двинулись вперед. Големы. Младший из Зюйдов присвистнул. Фёдор и сам раньше не видел вблизи эти механизмы, поэтому с интересом наблюдал, как те, легко подняв сразу несколько ящиков, спускаются по трапу и идут к грузовику. Пирс ожесточенно скрипел под их широкими ногами.

– Ересь, – презрительно произнес старший Зюйд и сплюнул в воду. – Не люблю я эти колдовские штуки.

– Это не колдовство, балда, – сказал ему младший. – Это глиняные автоматоны просто.

– Керамические, – поправил его Борей, не оборачиваясь следя за разгрузкой. – Зюйд, помоги грузить ящики в кузов.

– Угу, – недовольно пробурчал старший.

Хмарь закончил пересчитывать банкноты под фонарем, а потом встал рядом с Бореем, нервно вглядываясь то в черные волны моря, то на темный пляж. Борей с монтировкой подходил к каждому ящику, вскрывал крышку, светил внутрь фонарем.

– Как договаривались, – проскрипел Хмарь, когда големы отнесли последние ящики. – Все в порядке?

– Двенадцать ящиков “солнечного”, десять с “сундуком”, два ящика с кронфилдского арсенала, – перечислял Борей. – Все правильно. Лео спрашивал, когда сможешь винтовки привезти?

Хмарь ничего не ответил, развернулся и, не прощаясь, быстро пошел к баркасу.

– Отчаливаем! – негромко крикнул он.

Фёдор забрался с младшим Зюйдом в кузов и помог расставить ящики. Старший Зюйд и Борей забрались в кабину. Котел грозно забулькал, грузовик чихнул и медленно двинулся прочь с пляжа. Младший Зюйд затянул крепче полог и, раскачиваясь на ухабах, с третьей попытки зажег фонарь. Потом с интересом полез по ящикам.

– Ух ты! Сорока, гляди, пушки! – Зюйд достал из продолговатого синего ящика с надписью “Southfield Arsenal” длинный револьвер, завернутый в промасленную бумагу. – Шикарно!

Фёдор держался за борт и не проявлял особого интереса. Он узнал армейские ящики еще тогда, когда големы проносили их мимо.

– Так! А тут у нас что? – Зюйд полез в другой ящик. А потом воскликнул: – Ух ты, ягер!

Он достал из ящика тряпицу и развернул ее. В его руках был сгусток теплого оранжевого света.

– Сорока, гляди, тут ягер.

Фёдор отрицательно покачал головой. Это название ни о чем ему не говорило.

– Ну ягер. Солнечный. Желтун. Не слышал?

– Желтун слышал, жуткая дрянь, от которой плавятся мозги и светятся глаза.

– Сам ты дрянь, – обиделся Зюйд. – Ягер это вещь. Черт, я бы себе забрал, но Лео мне голову оторвет. Жаль-то как.

Он расстроенно завернул всё в тряпку. Грустно вздохнул и сделал вид, что кладет сверток назад в ящик, сунув руку в карман. Потом осторожно глянул на Фёдора. Но тот отвернулся и как будто не обратил внимания.

– Тэ-экс, а тут что у нас? – полез Зюйд в другой ящик. Потом скривился: – Тут хун. Вот это точно дрянь. Только психи и кальмары его и пользуют. Сорока, слышал про хун? Ну или “сундук”? Говорят, его пчелы из трупов делают.

– Пчелы? – слегка удивился Фёдор.

– Ну, не наши пчёлы, а кто там у них в Каганате водятся?

– Понятия не имею.

– Брешут, наверное. Но я бы не стал такое принимать. Гадость.

Зюйд кинул конвертик Фёдору. В бумаге оказалась тёмно-зелёная масса, похожая на тесто. Она пахла так же, как пирожки, которые Фёдор покупал в Восточном квартале у торговцев из Жиньшэ.

– Его едят?

– Кого? – не понял Зюйд.

– Ну, хун. “Сундук”.

– А-а. Нет. Ты что. Курят, и понемногу. Едят только те, у кого совсем с головой непорядок. Это и не дурь вовсе. Скорее экспресс-паровоз в психушку. Причем без удовольствия. Бессмысленная и дорогая ерунда.

Фёдор кивнул и перекинул конвертик назад Зюйду.

– Положи на место.

Наконец Зюйд угомонился и сел на скамейку. Грузовик мерно пыхал паром, ямы кончились, и дальше ехали по ровной дороге.

Фёдор начал засыпать. Ночь, мерная работа двигателя, легкое покачивание паромобиля.

– Сорока, а Сорока? – снова оживился Зюйд.

Фёдор решил не отвечать. Он уже почти заснул.

– Сорока, эй. Не спи на посту.

– Ну, что тебе? – устало ответил ему Фёдор.

– Не, ну ты видел големов? Вот ведь звери! Жуткая вещь.

– Автоматоны и автоматоны. Только из керамики.

– Ну, не скажи. Железки как-то попривычнее. Я слышал, големов часто на кораблях используют.

– Они воды не боятся, – ответил Фёдор, закрывая глаза и пытаясь поймать дремоту.

– А! Ну да! Логично.

– И огня тоже. Поэтому их кочегарами ставят.

– А ты откуда всё знаешь? А, Сорока?

Ответить Фёдор не успел. Раздался полицейский свисток, и грузовик, заскрипев тормозами, начал останавливаться. Сон мгновенно отступил. Фёдор привстал, не понимая, что делать. Бежать? Прятаться?