Память воды. Апокриф гибридной эпохи. Книга вторая

Шрамы змеятся по коре во все стороны, и она растрескивается; трещины разрастаются вширь и вглубь, так что, в конце концов (сосна продолжает расти), кора отваливается от ствола кусками, обнажая белеющую плоть – бесстыдно и горделиво вздыбленную мужскую плоть – символ владыки и повелителя.

Ноги странного исполина с женской – одной, но царственно-прекрасной – грудью и подавляющим своей мощью мужским естеством вросли глубоко в землю, а выше плеч клубятся белоснежные облака, и лица не видно, но увидеть его лицо крайне важно, тем более что он не может никуда сдвинуться со своего места.

Сын мой.

От этого голоса рушатся горы и беззвучно разевает рот петух на нижней ветке.

Красивая золотистая змейка шаловливо обвивается вокруг корня и ускользает в свое логово под землей.

Во что бы то ни стало наверх, успеть увидеть его лицо.

У подножия роется в земле, утробно похрюкивая, смердящая от грязи свинья, не обращая внимания на лестницу под ногами.

Скорей!

Осторожно, ступени шаткие.

Как далеко земля.

Ухватиться окрепнувшей, странно очужевшей рукой с холено выращенным ногтем на мизинце за нижнюю ветвь и осторожно подтянуться.

Еще.

Вспышки света сменяются тьмой, все колеблется, уплывает, качается и мельтешит перед глазами, руки тяжелеют, почему-то чем дальше, тем труднее, а ведь должно быть наоборот, ноги наливаются свинцом, не пошевелить ни рукой, ни ногой, грудь сдавлена.

Скорей!

Пространство сужено до ребер.

Ребра первыми воспринимают вибрации извне, грубые, почти отталкивающие.

Вибрации?

Тряска, выматывающая душу тряска.

Заунывная музыка, состоящая из неравных дробных ударов во множество мелких барабанов.

Музыка?

Стук копыт.

Стук копыт по каменистой дороге.

Стук копыт.

Глава четвертая Старая колыбель

Возвращаясь с очередного славно проведенного дежурства, Пантера и Тит издали услышали звуки труб и барабанный бой.

– Эге! – Тит остановился и прислушался. – Пантера, это не нас с тобой встречают с такой торжественностью?

Он засмеялся, довольный. Не дождавшись ответа от друга, оглянулся.

– Пантера!

Пантера стоял, рассматривая лошадиные яблоки.

– Пантера!

Тит озадаченно помедлил, потом снова рассмеялся.

– Жрецы могут толковать будущее по потрохам, – он подошел к Пантере, – а ты, видать, умеешь делать то же самое по дерьму.

– Яблоки совсем свежие, – задумчиво проговорил Пантера, – вот здесь. А здесь – уже подсохшие. Но вчера их не было. Значит, они утренние. Здесь прошло много лошадей, Тит, не будь я… впрочем, неважно.

– Ну и что? Перегоняли табун. Что тебе до этого?

– Табун? Лошадей?! Здесь, в нищей Иудее, кошка считается богатством, откуда у них табун лошадей?

– Здесь полно египтян, сирийцев, эллинов, – Тит не желал сдаваться. – Десятиградие[21 - Десятиградие – область в полуколене Манассином, на восточном берегу Ередана, где селились в основном иностранцы.] рядом. Знаешь, какие они лошадники?

– Знаешь, как мне хочется приложить кулак к твоему уху за твое ослиное упрямство! – обозлился Пантера. – Посмотри на следы, лошадник! Разве так ходит табун? Правильными рядами, по пять в ряд?

– Сдаюсь, – засмеялся Тит. – Правильными рядами по пять в ряд ты меня доконал. Тогда что это?

– Это не табун, – Пантера покачал головой. – Это регулярная римская кавалерия на походном марше. Утром они прошли по направлению к нашему лагерю, а только что вернулись обратно.

– Нет, тебе точно надо было идти в оракулы, – Тит покрутил шишковатой головой. – Может, ты скажешь еще, зачем они приходили? И еще – какой они были масти? И главное – сколько среди них кобыл и сколько жеребцов?

– Не знаю, – медленно сказал Пантера, не откликаясь на шутку, – но когда собирают легион в полном составе в мирное время, мне это не нравится. Прибавим шагу.

Друзья поспешили в лагерь, прошли ворота, миновали форум и вскоре уже пробирались по главной улице между правильными рядами палаток к расположению их декурии. До них донесся женский смех из одной палатки, а немного погодя – высокие пьяные голоса из другой.

– Пантера, ты хоть что-нибудь понимаешь? – Тит еле успевал за Пантерой.

Они подошли к своей палатке. Навстречу им вышел Луций Нигр.

– Наконец-то! – он недовольно оглядел подошедших.

– Послушай, старина… – начал Пантера.

– Старина? – Луций Нигр побагровел. – А ну, контубернал, доложить как положено!

Желтые глаза Пантеры сузились, вспыхнув.

– Пантера! Это… Командир! – Тит заволновался, почувствовав неладное. – Ну, это… контубернал Пантера и солдат Тит… в общем… закончили обход территории… это… за время дежурства, значит… никаких происшествий…

– Вот так, – медленно протянул Луций Нигр, – а то распустились, понимаешь!