Память воды. Апокриф гибридной эпохи. Книга вторая

– Тит, – хитро сощурившись, начал Пантера, – тебе не кажется, что наш ребенок, едва научившись ходить, хочет попасть в гладиаторы?

– Я не ребенок! – крикнул Бибул обиженно.

– Согласен, ты не ребенок, – сказал Пантера, – ты еще просто молокосос. Жалко, что мы не захватили с собой молока для тебя, – Пантера откровенно развлекался, – к сожалению, так и быть, придется тебе налить вина в свою чашу, как и всем.

Послышалось только шумное дыхание Бибула.

– Ты не понял? – удивился Пантера. – Я сказал налить вина, а повторять дважды я очень не люблю.

Бибул наклонил кувшин дрожащей рукой, проливая вино мимо чаш.

– Э! – сказал досадливо Пантера, перехватывая кувшин. – Наш мальчик, кажется, уже пьян, хоть он и Бибул[9 - Бибул (лат.) – пьяница, от «bibo» – «пить», «выпивать».].

– Я не пьян, – возразил Бибул.

Нижняя губа его еще больше вздулась.

– Вот так, Титус, – вздохнул Пантера, подмигивая Титу, – ну и пополнение мы получили! Нынешняя молодежь, оказывается, вовсе не умеет пить, а мечтает о гладиаторских боях.

– Надо сначала стать мужчиной, – согласился Тит.

– Ну, об этом мы вообще промолчим! – Пантера снова подмигнул Титу. – Знаешь ли ты, друг мой Титус, что свежеиспеченный новобранец нашего прославленного… гм, Второго легиона мечтает об арене цирка, притом до колик боясь женской юбки!

– Я не боюсь юбки! – крикнул Бибул, покраснев. – Ни юбки, ни рубахи.

– Откуда ты знаешь, Пантера? – удивился Тит.

– Ну, конечно, – Пантера наслаждался замешательством Бибула. – Юбки ты не боишься… Ты боишься той, на ком эта юбка.

– Никого я не боюсь! – снова крикнул Бибул. – Ни светловолосых, ни темноволосых, ни рыжих! – он посмотрел на ласково кивающего ему Пантеру и добавил: – Ни белокожих римлянок, ни загорелых иудеянок, ни смуглых савеянок.

– Запомни, Титус, – Пантера, казалось, не слышал, что сказал Тит, – запомни и расскажи своим внукам, что ты видел единственного девственника во всей славной римской армии, и где? Где, я спрашиваю тебя? В славном… гм, Втором легионе! Среди Пчелок[10 - Пчела – эмблема Второго легиона, поэтому всех его легионеров шутливо называют Пчелками.], представляешь? Жу-жу-жу!

Он замахал руками, изображая пчелу, и рассмеялся.

– Значит, ему предстоит научиться не только пить вино, но и скакать верхом в постели, – сказал Тит.

– А не сводить ли нам нашего невинного барашка в Медждель? – оживился Пантера. – А что? Отличная мысль! Там, по рассказам, живет одна очень горячая лошадка по имени Лия, которая не видит разницы между обрезанными рыбаками и необрезанными солдатами, потому что ассарии и у тех, и у других одинаковые. Она мигом обучит его верховой езде! А еще, говорят, дочка у нее – красавица! Имя, правда, забыл…

– Нет! – крикнул Бибул, отворачиваясь. – Отстаньте от меня. Жеребцы!

– Погоди, погоди, – сказал Пантера, и желтые его глаза сузились.

Что-то у него бегают глаза.

– Наверное, мне послышалось, – продолжал Пантера. – А ну-ка посмотри на меня! Я сказал: смотреть на меня! – у Пантеры зазвучали металлические командирские нотки в голосе, так что Бибул испуганно стал подниматься с камня, на котором сидел. – Не отворачиваться! А теперь быстро, Бибул, и главное, откровенно. Кто тебе сказал про смуглую савеянку?

Что со мной?

    Ничего. Я стал другой после Германии. После Эврисака.

Молчание плодит Эврисаков. Довольно. Я больше не буду молчать.

– Опять ты за свое, Пантера? – сказал Бибул. – Сколько можно? Провались ты со своей савеянкой! О ней все Пчелки знают!

– Я тебя давно предупреждал, сынок, – сказал Пантера, улыбаясь, – согласен, ведь предупреждал?

Бибул поднялся и нетвердой походкой пошел за скалу. Его вырвало.

– Савеянка? – удивился Тит. – Откуда?

– Э, весь легион знает, кроме тебя? – Пантера отшвырнул в сторону камешек. – Простая ты душа, Тит, за это тебя и люблю.

– А что лезть? – прогудел Тит. – Надо – скажешь…

– Да здесь же, рядом! – махнул рукой Пантера. – С этой скалы на западе видна гора. Вот за этой горой находится… о Бахус, вечно я путаю эти дурацкие названия… Разина? Зарина? Может быть, покажу как-нибудь. Ты хороший мальчик, ты не Бибул.

– Неважно, – сказал Тит. – Послушай, Пантера… Это…

Пантера ждал, хищно насторожившись.

Тит решился.

– Уголек?

– О боги, про это тоже весь легион жужжит?!

– Нет, – смутился Тит, – просто ты во сне часто повторяешь: уголек, уголек…

– Хватит! – зарычал Пантера.

Бибул вернулся и со стоном повалился на песок.

– Ты вовремя вспомнил о Бахусе, – невозмутимо сказал Тит.

Пантера помедлил, потом глянул на Тита и положил руку ему на плечо.

– Отличная мысль. Эй, девственник! Ты с нами?

Бибул не ответил.

– Барашек готов! – рассмеялся Пантера. – Ну что, Титус, давай выпьем, а потом искупаемся. Это место уж очень напоминает мне родную Кампанью.

– Идет, – согласился Тит, принимая от Пантеры чашу, – а то солнце что-то стало сильно припекать.

– Смена дозорных вечером, – сказал Пантера, – и нам с тобой полагается в это самое время пылить, спотыкаясь о камни, по дороге в эту… Юпитер и курица! В эту Низару. Ну что ты будешь делать с этими названиями… А мы, как видишь, преспокойно греемся на солнышке и потягиваем винишко… Времени у нас достаточно и искупаться, и допить вино, и составить компанию этому сосунку насчет поспать. А к вечеру, свежие и полные сил, мы вернемся к нашему любимому Луциусу Нигру сменять дозор и… Нет, я его все-таки обыграю в кости сегодня вечером!

– Гениальный план, – сказал Тит, – ты просто стратег, Пантера. За тебя!