– За друзей! – откликнулся Пантера, поднимая чашу.
Они выпили и, отцепив мечи, принялись раздеваться. Гигант Тит обнажился первым, и Пантера невольно замедлил движения, бросая ревнивые взгляды на перекатывающиеся под кожей бывшего гладиатора бугры мышц. Наконец и он стянул с себя тунику, отшвырнул ее в сторону и пошел следом за Титом к воде. Тит не раздумывая бросился в воду, произведя неимоверный грохот и подняв водопад брызг, а затем мощными размашистыми гребками поплыл вперед. Отплыв от берега на четверть стадия, он развернулся и крикнул Пантере:
– Эй! В вашей Кампаньи умеют вот так?
– Сейчас ты увидишь, как умеет Пантера, – сказал вполголоса Пантера.
Он стремительно и бесшумно скользнул в воду, как меч в мешок с хлопком, и надолго скрылся под водой. Тит закружился на месте, высматривая его, а потом неожиданно ушел с головой в воду, показался снова, издал дикий вопль и снова исчез. Потом он вынырнул, словно пробка, и заработал руками, поднимая вокруг себя волны и пену. Рядом с ним на поверхности воды показалась голова Пантеры.
– Ну что, Титус, – сказал Пантера, отфыркиваясь, – а в вашей Фракии так умеют?
Несколько мгновений бывший гладиатор смотрел на Пантеру, ничего не понимая, потом расхохотался.
Приятели повернули к берегу. Тит мощными гребками опередил Пантеру и первым выбрался на берег.
– Как видишь, во Фракии тоже кое-что умеют, – довольно пробасил он, идя к скале и оглядываясь на Пантеру.
Пантера с блаженным стоном опустился на песок. Тит нашел удобный для сиденья камень, прогретый солнцем, наклонился и взял в охапку отброшенную при раздевании тунику Пантеры, чтобы отложить ее в сторону и сесть. Что-то металлическое выскользнуло из туники и лязгнуло о камень.
– Что это, о боги? – удивился Тит, взяв в руку массивный серебряный крест, увенчанный странным кольцом. – Ну и чудеса…
– Дай мне, – Пантера взял крест и повертел в руках, любуясь. – Занятная штучка, верно? Ты помнишь, Титус, я тебе рассказывал про Сепфорис?
– Да, – кивнул гигант, – ты говорил, что здесь тоже была небольшая заварушка.
– Верно, если можно назвать заварушкой три тысячи крестов с распятыми… Ну, вот. После Сепфориса нас маршем перевели сюда и поставили здесь гарнизоном. Так вот, я и нашел этот крест во время того марша.
– Шутишь! Где?
– Как раз у подножия горы, в окрестностях того самого… той самой… Рази… Зина… Убей меня, Тит! Никак не запомню… Этой Зираны.
– Странно, – покачал головой Тит, – он совсем не похож на иудейского бога.
– Ха! – сказал Пантера. – Насмешил. Они поклоняются одному плешивому старичку со скверным характером, который уже мало что может сам по причине дряхлости, но грозится прислать сюда своего божественного сына для наведения порядка. Они ждут его с основания Вечного города, если не раньше!
– Сына? – переспросил Тит, разливая вино по чашам.
– Подумай сам, – осклабился Пантера, – как старикашке родить наследника? Никак, если только какой-нибудь шустрый дух не поможет, – Пантера замахал руками, изображая духа.
Приятели дружно засмеялись.
– За шустрого духа! – пробасил Тит.
Они выпили.
– Так что эта штучка не отсюда, – продолжал Пантера, разглядывая крест.
– Не поймешь, что с ним делать, – сказал Тит.
– Да, только голову поломать, – согласился Пантера.
– Из серебра?
– Дело не в серебре, Титус, а в том, что этот крест стал моим талисманом.
– Каким образом?
– А вот каким, – Пантера снова наполнил чаши. – Ты помнишь бой с германцами? Ну, тот, решающий?
– Помню, – Тит ухмыльнулся, – они кишели, как краснобородки на нересте.
– Верно. Так вот, попав в Германию, я вначале повесил этот крест на грудь и в первой же стычке, там еще, на рубке леса, поймал стрелу – точнехонько в крест! А что такое германская стрела, ты прекрасно знаешь. Подумай, дружище, сидел бы я сейчас рядом с тобой, если бы эта стрела не попала в крест?
– Не знаю, что и сказать, – развел руками Тит.
– Я тоже так, как ты сейчас, развел руками, – ухмыльнулся Пантера, – а потом забыл про этот случай. Время идет…
– Что-то не то, – нахмурился Тит. – Я помню, ты, когда пошел на медведя, разделся, и креста на тебе никакого не было.
– Тьфу! – плюнул Пантера. – Ты дашь мне хоть слово сказать?
– Я налью, – сказал Тит.
– Ну, вот. Я и говорю… Надоело мне таскать эту тяжесть на шее, и я приспособил крест к поясу, у живота. И что ты думаешь? – Пантера замолчал выжидающе.
– Что? – простодушный Тит от любопытства даже подался вперед.
– В том бою я получаю стрелу в живот! – возгласил Пантера и похлопал себя для убедительности по животу. – Под щит! В кольчуге – дыра, туника – в клочья, стрела отлетает от меня кувырком на двадцать шагов, а я – вот, сижу с тобой, винишко попиваю.
– Да, – покрутил головой Тит, – тут хочешь, не хочешь, а поверишь.
– Вот я и поверил! – кивнул Пантера. – Не знаю, в какой земле сотворен этот чудный крестик с колечком сверху, но он действует, Титус! Действует! И мне наплевать, как он называется и какого бога изображает. Крест действует – значит, я буду верить в крест.
– Ну что ж, – Тит поднял свою чашу, – тогда за крест!
– За крест.
Приятели снова выпили.
– Ну что, разморило?
– Жарко, – вздохнул Тит.
– Ладно, фракиец. Видишь вон ту скалу в воде, в двух стадиях отсюда? Ты плывешь, а я ныряю. Кто быстрее туда и обратно?
– Ну, – начал Тит, поднимаясь с камня, – как бы тебе сказать…
– Шевелись, деревня! – Пантера грузно поднялся, отряхивая с себя песок. – Ставлю кувшин этого псевдосирийского пойла! Раз… Два… Три!