Беларусь. XX век, железный век. Взгляд из окна своего дома

Беларусь. XX век, железный век. Взгляд из окна своего дома
Артур Андреевич Прокопчук

События ХХ века в Беларуси глазами членов одной семьи. Пути беларуской семьи от революционных дней 1917 года до послевоенного времени. Пятидесятые годы, годы восстановления разрушенного дома, возрождение отечества…

Беларусь. XX век, железный век

Взгляд из окна своего дома

Артур Андреевич Прокопчук

© Артур Андреевич Прокопчук, 2018

ISBN 978-5-4493-6238-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПОСВЯЩАЮ ПАМЯТИ ЛЕОНИДА МОРЯКОВА

ПИСАТЕЛЮ И ЖУРНАЛИСТУ, ИСТОРИКУ И

ЭНЦИКЛОПЕДИСТУ,

ЧЛЕНУ СОЮЗА БЕЛАРУСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ,

ЧЛЕНУ МЕЖДУНАРОДНОГО ПЕН-КЛУБА,

ГОДЫ ЖИЗНИ ОТДАВШЕГО

СВОЕЙ «РАДЗIМЕ» – БЕЛАРУСИ

ЛЕОНИДУ МОРЯКОВУ

ОН ВЕРНУЛ В БЕЛАРУСКУЮ ИСТОРИЮ

ИМЕНА ТЫСЯЧ И ТЫСЯЧ

РЕПРЕССИРОВАННЫХ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТЬЮ

Вступление

Десять столетий промелькнуло, 1000 лет истории, год за годом, пронеслось перед моим мысленным взором. Я, как мог, как понимал, описал этот исторический пласт в двух книгах – «Полоцк-Лiтва-Rzechpospolita-Беларусь, это наше…». Осталось ещё одно, самое трагичное и жестокое, двадцатое столетие – «железный век», таким этот век мне кажется. Мне нужно ещё время, чтобы осмыслить, понять его. А пока я хочу подвести итог своим размышлениям, ещё раз вспомнить о том, что давно ушло, но что заставляет меня всякий раз мучительно сопереживать тем героям, о которых я постарался напомнить своим соотечественникам.

Мне было по пути с войском Великого Миндовга в его походах и сражениях с тевтонским орденом. Я восхищался мудростью Гедимина и боевыми подвигами Ольгерда и Витовта. Я сам на время стал участником Грюнвальдского сражения. Я завидовал высокой культурной среде семьи Радзивиллов, которая вырастила много поколений талантов, сделала возможной появление собственных героев Великого княжества. В этом средоточии культуры, корнями связанной с европейской цивилизацией, появились герои, чьи имена заставляют нас гордиться ими, нашими соотечественниками. Первые среди равных, эти имена входят в мировую культуру. Они соперничали с достижениями лучших представителей своего времени. Плоды их просветительства были увековечены в Первой европейской феодальной Конституции – Статутах Великого Княжества. Их трудами было создано Первое федеративное государство, союз народов – Реч Посполита (Rzecz Pospolita польск. яз.), новое политическое образование в Европе, в составе которого было «Великое княжество литовское, русское и жамойтское» и Польская корона. Это могучее объединение остановило на 500 лет вторжение на наши земли Немецкие ордена и их отряды, подмявшие под себя за несколько столетий почти все прибалтийские, западно-славянские княжества, захватившие их земли, вытеснившие из своих вотчин славянские народы.

Но у истории есть свои планы и пути её, как пути Господни, неисповедимы. Разорвано было, разделено на несколько частей, могучее некогда государство нескольких народов. Исчезли в историческом тумане, на двести с лишним лет, и части оставшейся в прошлом великой страны и её население, которому стали присваивать другие имена, ценности. В этом вселенском сражении за территории, земли и богатства, целый народ, или население, как кому удобно, литвины или беларусы, были лишены сначала своих земель, потом религии, а потом и языка.

Постановление Конфедерации Сословий Речи Посполитой (1696 год), запретило делопроизводство на старобеларуском языке. Это был первый удар по самобытной культуре складывающейся нации. Потом, через столетие, исчезло и все государство Великое Княжество Литовское, разделенное между Россией и западными империями, исчезло как и ее партнер по федерации, по Речи Посполитой, древняя Польша.

Три раздела территорий Речи Посполитой (1772, 1793 и 1795) стёрли с карты её название. Из истории исчезло древнее национальное образование – литвины.

Третий удар агрессивная восточное государство нанесло запретом на старобеларуский язык, что произошло после полной оккупации территорий Великого княжества Российской империей (1795). Но это было еще не последнее политическое насилие над населением страны.

В XIX-ом веке в состав расползающейся по всем континентам Российской империи, народ, нация, население, как кому удобнее, Великого княжества вступило под официальным прикрытием нового названия своих территорий – Северо-западный (Западный) край.

«Советская Историческая Энциклопедия забавно делит окраины Российской империи на колонии и „не колонии“. Кавказ и Средняя Азия – колонии, Западный край – нет. Возможно, потому, что цивилизационно он стоял выше метрополии. Так, парламент – сейм, государственный совет – в ВКЛ появился в XV веке, а в Российской империи только в XIX. Даже такая мелочь, как современный григорианский календарь: Минск на него перешел в 1582 (при Стефане Батории), а Москва – в 1918 году» [1].

Запрет на язык, на доступ к архивам, к «Литовским метрикам», стал делом государственной важности для России и был узаконен «Указом» Николая I-го в 1840 году, когда были запрещены любые упоминания в делопроизводстве терминов «белорус, белоруссия» (в той старой русской орфографии).

Запреты на старобеларуский язык оставили в забвении шесть столетий истории, документированной «Литовскими метриками», архивными материалами Великого Княжества Литовского (ВКЛ), вывезенными из Вильни, Гродно, Полоцка и Минска в Москву и Петербург. Эти архивы, собранные стараниями княжеского рода Радзивиллов в Несвиже (Минская обл. Беларусь), включали почти 600 томов документов, начиная с ХIV века, написанными на старобеларуском языке – официальном языке делопроизводства княжества.

Вначале исчезли литвины, в новом государстве, в Российской империи им придумали и новое имя – «белорусы». Понимая, что этого недостаточно, чтобы погрузить в забвение прошлое, историю народа, империя начала бороться за души жителей этого «северо-западного края», так они начали называть территории Великого княжества литовского. После запрета на язык, одного из древнейших славянских языков, запретили все, что с этим языком было связано – школы на родном языке, печать, книги, литературу. Последний удар империя нанесла с помощью своей послушной церкви по религии населения, по униатству (1840 год). Были закрыты все униатские церкви, где богослужение шло на «родной мове».

После народного восстания в 1863 году под началом Кастуся Калиновского в Польше и Литве-Беларуси было запрещено и всякое книгопечатание на беларуском языке (1867 год), были закрыты многие типографии («друкарни» бел. яз.).

Уничтожалась методически самая распространённая в Великом княжестве религия – Униатство, по разным оценкам охватившая около трех четвертей населения. Это было уже концом катастрофы. Причем борьба с униатством, с униатами-беларусами приняла самые жестокие формы. В Российской империи не стало ни литвинов, ни беларусов: католики, а потом и недобитые униаты, причислялись к полякам, жамойты стали «литовцами» (бывшие летувисы), славяне, исповедующие православие в ВКЛ и в Польше, зачислялись в «русский народ».

Екатерина II, как порядочная немка, еще некоторое время мучилась с формулой, вроде «литвин-беларусец». Николай I-ый «резанул по живому» и бывшие к этому времени, хотя бы в документах, Великое Княжество литовское, как и Польская корона, некогда могучее федеративное государство нескольких народов, включающее и литвин, и жамойтов (современных литовцев), и поляков и многих других, Реч Посполита, исчезли из истории.

Однако Статут Великого Княжества Литовского 1588 года, связанный с именем великого литвина Льва Сапеги, содержащий 488 статей, по свидетельству многих историков «Первая феодальная конституция в Европе», дожил до 1840 года. Статут был отменен специальным указом Николая I, а некоторые его положения сохраняли силу на территории бывшего княжества вплоть до 1917 года. Кстати, впервые в европейской истории, в этом документе был изложен основополагающий принцип разделения властей (Великий Князь – исполнительная власть, Трибунал ВКЛ и нижестоящие суды – судебная, Сейм – законодательная).

И все-таки сто лет XIX-го века не прошли бесследно для нации, как бы её не называли, литвины, беларусы или, как говорят специалисты-культурологи, новым словом «тутэйшие» (здешние в пер. с бел. яз.), которое было ограниченно принято на Пинских землях княжества.

Беларуский язык оставался (и остается до сих пор) разговорным языком для крестьян и части мелкой шляхты (дворянство ВКЛ). Местная шляхта владела беларуским, но после введения обязательного делопроизводства на одном языке, чаще использовала польский язык. До запретов 1840-х годов беларуский язык продолжал оставаться языком литургии в самой распространенной на территории княжества христианской конфессии – униатстве.

«Вместе с тем этот период сыграл очень важную роль в формировании беларуского самосознания, в ответ на репрессии российских властей стало оформляться собственно беларуское национал-патриотическое движение… Речь идет о появлении национальной беларуской идеи как таковой, вне ее связи с польской… Среди ее последователей были прежде всего те, кто не ассоциировал себя больше с польской национальной идеей, кто осознавал свое, отличное от поляков или русских происхождение. Социально носители беларуской национальной идеи происходили из разных слоев, – в частности, из мелкой и средней шляхты, это были хорошо образованные люди, нередко выходцы из Виленского Университета, уникального учебного заведения, наполненного духом свободомыслия и патриотизма (не только беларуского)» [2].

И в этих сложных условиях литвины, беларуская земля, дала свету выдающихся людей – Адама Мицкевича, Станислава Монюшко, Федора Достоевского, Михала Клеофаса Агинского, Игнация Дамейко, Михаила Глинку, Иосифа Гашкевича, Ивана Черского, Францышка Богушевича, Дунина-Марцинкевича и многих других.

«Одним из важных проявлений всплеска национального пробуждения в тот период было и развитие литературы, где в первую очередь, выделяют Адама Мицкевича, Яна Чачота, Яна Барщевского и Викентия Дунина-Марцинкевича. Особое место при этом – в плане раскрытия идеи белорускости – принадлежит В. Дунину-Марцинкевичу» [2]. Кто из них по карьерным соображениям, кто в силу других обстоятельств, например, семейных традиций, выбирал себе другой язык, польский или русский, для выучки и дальнейшего продвижения «по службе». Многих из них соблазнил Петербург, часть литераторов стали двуязычными. Филологи русской школы находили все новые обозначения для языка исчезнувшего государства (ВКЛ).

Созревала медленно, новая культура, росло сопротивление имперской стратегии поглощения народа, три восстания (1794, 1830 и 1863 г.г.) оставили незабываемый след в народе, память в умах подрастающих поколений, несмотря на колоссальные жертвы. Эти восстания не смогли освободить Литву и Польшу, но, в итоге, посеяли ростки растущего самосознания народа. Жертвы не были напрасными.

Вызревала в беларуской среде идея о «беларуской нации», о самостоятельности народа после уничтожения царизма. В демократическом подполье Петербурга, в среде революционеров-народовольцев готовились, в «Народной воле», акции уничтожения царя. Беларуский шляхтич Игнатий Гриневицкий, студент Петербургского Технологического института, осуществил теракт в столице Российской империи. На весь мир прозвучал взрыв на набережной Екатерининского канала, был убит Александр II.

Именно, в Петербурге стал тогда выходить первый, нелегальный журнал «Гомон – Белорусское соцiально-революцiонное обозренiе» (1884 год), а позже было образовано на основах товарищества («суполка» – бел. яз.) легальное издательство «Загляне сонца i у наше ваконца» (1906 год). В этом же году стала выходить на латинице и кириллице ПЕРВАЯ беларуская газета «Наша доля».

До Первой мировой войны издательство в Петербурге успело выпустить более 100 тысяч экземпляров беларуских книг и брошюр. В начале ХХ века возрождению традиций беларуской культуры во многом способствовало все расширяющееся национальное движение, стала регулярно печататься в Вильне (совр. Вильнюс) общебеларуская газета «Наша Нiва». Расцветал талант будущих классиков современной беларуской литературы – Янки Купалы, Якуба Коласа, Максима Богдановича, Цётки и др.

Остановимся мы перед описанием двадцатого, «железного века», сделаем вдох и погрузимся в пучину страшного потока событий, которые наполнили все это столетие, начавшееся, на переломе столетий, массовым исходом из беларуских земель крестьянского сословия.

В конце ХIX века, обескровленная после трех антироссийских, антицарских восстаний (1795, 1830—1831, 1863 гг.), нация остановилась в ожидании XX-го столетия, как перед прыжком в воду.

Ко второй половине ХIX столетия уже не существовало ни Великого Княжества Литовского (ВКЛ), ни Польши, ни беларусов, ни литвин. Лучшие национальные представители Великого княжества покинули пределы края, эмигрировали в Европу и другие страны.

Не все эмигранты на чужой земле служили своему отечеству. Часть их растворялась в новой нации и навсегда исчезла для Беларуси. В лучшем случае, упорным трудом для новой родины они прославляли и край своего происхождения.

Но мы должны помнить их имена, их вклад в мировую культуру, науку, искусства. Такие имена, как Тадеуш Костюшко, Гийом Апполинер (Костровицкий) или Адам Мицкевич, Михаил Клеофас Агинский или Станислав Монюшко, являются гордостью мировой культуры.

В здании конгресса США стоит бюст Тадеуша Костюшки, национального героя Польши, США и Беларуси, почётного гражданина Франции, а в Вашингтоне ему поставлен памятник.