Железобетонный детектив

– Вот это я понимаю. Прикинь, я пью часто, со многими. Но не так много хороших людей, в основном люди здесь дерьмо, и ничего с этим не поделаешь, приходится мириться, и еще надо держать ухо востро, – скривился электрик.

– Почему столь категорично?

– А никогда не знаешь, от кого и что ждать. Да ты посмотри вокруг, одни химики да жулики и алкоголики. Ну, ладно, среди них иногда есть нормальные. Но крыс столько, прикинь. Да вот взять хотя бы ту сволочь, которая Нину Петровну. Придушил бы эту гниду вот этими руками! – руки у Эдуарда были жилистые сильные.

– Слушай, Эдуард, а может мы с тобой восстановим картину? – предложил я, когда Кротов во второй раз наливал водку.

– Сейчас хлопнем и я все тебе восстановлю, прикинь, – поднял руку Эдуард.

– Милиция не спешит, может мы сами во всем разберемся?

– Да, мы сами с усами. Вот смотри, как все было. В тот день прикинь я носился как угорелый. Ливень шел, сырость, часть электрики вышла из строя. Крыша-то протекает, а этому мешку, который только о своем кармане думает все по барабану, сколько раз говорил – летом крышу стелить надо, все ему по боку.

– Да, ливняк в тот день был сильный, особенно под утро. Многие тогда вымокли. А ты что видел?

– Что я видел? Видел, как Нина Петровна сходняк собрала. Прикинь. Я немного постоял, послушал – что толку, что мы сделаем против директора, против этого могущественного хорька, сотрет в порошок каждого, кто у него на пути. Сожрет и не подавится. Потом я слинял, мы посидели с дружбаном из цеха, выпили. Пару раз я еще забегал в цех, кое-что починил. А потом, как снег на голову, нет больше Нины Петровны. Да как это так, я просто в шоке, – глаза Эдуарда округлились.

– То есть получается, что в момент, когда ее убивали, никого рядом не оказалось и никто потом не видел этого невменяемого человека?

– Да где ж ты человека-то видишь? Это сделал урод самый настоящий. Сделал свое черное дело и притих, сидит на дне и выжидает, гадёныш. Прикинь, – Эдуард раскраснелся, расстегнул ворот рубахи.

– После того, как ты выпивал, что-то слышал, может куда-то ходил, что-то видел?

– Да говорил же я тебе, что сидел ровно, на попе, бухал я…

– Тоже мне бухарь, все так говорят, а потом выясняется, что железное алиби, а по факту… – вырвалось у меня, к тому времени изрядно захмелел и в каждом видел преступника.

– Не понял, ты что меня подозреваешь? Прикинь, ты хочешь сказать, что я это сделал, – Кротов схватил меня за грудки, потряс и замахнулся.

Я успел немного уклониться и удар прилетел прямо в ухо. Крепкий, звонкий удар. Мы сцепились. Эдуард грозился мне вдолбить намертво, что он не преступник и за такое морду бьют.

– Сейчас никто не может ни в чем быть уверенным, слишком мало доказательств, – ответил, смахивая кровь с губы.

Я еще пытался что-то разложить по полочкам, выстраивал свои предположения, но меня уже не слушали.

В конце Эдуард все же дал мне в морду для убедительности и громко добавил:

– Прикинь наконец, дурень, что я в тот день нажрался конкретно и уснул.

– Обоснуй, – требовательно заявил я, еле сдерживая себя, чтобы не дать ему в ответ.

– Два человека видели – диспетчер и начальник цеха, когда начальника вызвали ночью на завод. Это я еще помню. Дальше смутно уже, но все же помню, что еще полиция пыталась меня допросить, но я что-то гаркнул или промычал. Даже напугал их. Прикинь. Послал их куда-то далеко. Дальше не помню, вырубило меня напрочь. Прикинь уснул так, что домкратом не поднять.

– Эдуард, ну нельзя же столько бухать!

После этих слов завязалась легкая драка, которая переросла в настоящий мордобой. Мы изорвали на себе одежду, физиономии потеряли привлекательность.

Дверь скрипнула и вошел Игорь, невысокий и плотный слесарь лет сорока пяти, по совместительству председатель профкома.

– Хорош, ребята. Живо остановились, – Игорь принялся нас разнимать.

– Пшел вон, пес, – огрызнулся Кротов.

– А ты вообще молчи, сядь и сиди. Вечно с кем-то сцепится. Кротов, было бы удивительно, если бы ты ничего не натворил за смену. Постоянно чем-то отличаешься и не в лучшую сторону. Пьешь, буянишь, дерешься, задиристый, вдобавок еще и лентяй, – Игорь с силой его оттянул от меня и пытался усадить на стул.

– Скажи этому упертому следопыту, что я в тот день нажрался и уснул, а то он меня прикинь уже в убийцы записал, падла. А ты, Алексей, наглая скотина, – возмущался Эдуард с перекошенным лицом.

– За скотину ответишь, – я полез с кулаками.

– Садись! И ты хорош. Вот уж не думал, что и ты туда же, удивил ты меня, я ж думал, что ты вообще не пьешь, оказывается тот еще драчун, – Игорь толкнул меня на лавку.

– Какой я драчун, хотели поговорить, разобраться, тут вон как оно вышло, – помотал головой я.

– Ладно, зла я на тебя не держу, оба погорячились и оба неправы, ну ты тоже за базаром следи. Прикинь нехорошо вышло, – высказал мне Кротов.

– Хлопцы, давайте не будем сейчас выяснять отношения. Все мы прекрасно понимаем, что никто из нас этого не делал. Поверьте, я уж людей знаю, искать надо того, кто скрывался в тот день, – Игорь посмотрел на меня, затем на Эдуарда.

Здесь мы уже немного успокоились, и они оба как-то странно посмотрели на меня.

– В чем дело? – я остановился и начал себя ощупывать.

– Ты посмотри на себя в зеркало, – вскинул брови Игорь.

Глянул в мутный огрызок на столе и в самом деле видок был не самый презентабельный. Ухо распухло и стало разноцветным.

Давай я сейчас тряпку намочу, приложи к уху. Если станет хуже, ты это, утром в поликлинику сходи, – Игорь присмотрелся к моему уху и покачал головой.

– Послушай, Алексей, ты лучше присмотрись к Барсуку. Прикинь. Пользы для дела будет больше. Да и я с ним так осторожно потолкую, может что и нарою. И ты Игорь тоже по своим каналам пошурши, а теперь надо расходиться, здесь не любят сходняки. Прикинь. Сразу директору кто-то настучит, – шмыгнул носом Эдуард и потер лицо рукавом.

– Не понял. Что нельзя и поговорить? Да и кому какое дело, кто и с кем разговаривает? – удивился я.

– Это тебе так кажется, что никому ни до кого нет дела. У директора везде свои глаза и уши.

– Прямо агентурная сеть какая-то, – мотнул головой я, боль отдавала в ухо.

– Расходимся мужики, больше трех не собираться, – первым вышел Игорь.

– Прямо как при Сталине, – усмехнулся я.

– А ты, что жил при нем? – подмигнул Эдуард.

Ночью не спалось. Ухо ныло и не давало покоя, в голове калейдоскоп мыслей. К утру боль только усилилась. Посмотрел на себя в зеркало и выдохнул, но в поликлинику все же решил не идти. Само пройдет. К врачам обращаться не любил. Скрыть распухшее ухо не мог, маскировать только людей смешить. Решил, что скажу хулиганы напали по дороге.

Версию Кротова перепроверил не раз. Друг, с которым он выпивал в ту ночь все подтвердил, даже бутылку нашел и продемонстрировал, когда и как пили, о чем говорили. Диспетчер и начальник цеха тоже оба подтвердили, что Кротов в тот день находился в горизонтальном положении и в этот раз явно перебрал со спиртным. Думали, что не выживет, собрались было даже скорую вызывать. Но, увидев, что все обошлось, не стали тревожить медиков. Больше вопросов относительно Эдуарда у меня не оставалось.

Прав Эдуард, подумал я, не совершал Кротов преступления. Кротов по времени не вписывался. Не смог бы при всем желании этого сделать. Я просчитал все его передвижения, разложил по времени, составил схему. У него не было даже минуты, чтобы уединиться с Копыловой, не пересекались они так, чтобы оставались наедине хотя бы две-три минуты. Что самое существенное – в тот момент, когда было совершено преступление, Эдуард лежал и спал глубоким сном. Пьяный вдрызг. Поговорил со многими, ни один человек, с кем я разговаривал, не высказал ни малейшего сомнения. Все без исключения считали, что Эдуард здесь ни при чём, в таком состоянии, когда ты не в силах пошевелить пальцем не совершают преступлений. Со спокойной совестью вычеркнул из списка Кротова.

Ухо начало постепенно приходить в норму. Голова почти не болела. Еще раз все пересмотрел с Кротовым, просчитал.