Маленькая консьержка большого дома

Раздалось шуршание и из-за спины Саиды появились два небольших, аккуратных крыла. Такие Вера видела в каком-то спектакле. Консьержка взмахнула ими и взлетела. Недолго повисела в воздухе. Мягко приземлилась. Крылья сложились и исчезли. Когда вернулся дар речи Вера спросила:

– Вот так, значит? А на спину можно посмотреть?

Саида вздохнула и повернулась спиной. Вера осторожно приподняла футболку. Острые лопатки на крылья не тянули. Кожа на спине – ровная, чистая – ни шрамика или родинки. Глаза обманывать не могли, а вот мозг… Может это – оптическая иллюзия или самовнушение. Хочется видеть ангела – и на тебе, ангел. Ага, консьержка – ангел. Не смешите мои тапки.

– Согласна, твои тапки ничем не проймешь. Ну не улице же мне торчать. Тем более, что там другие ангелы есть. А так – удобно. И люди кругом. То, что надо.

– Кому надо? – машинально спросила Вера

– И мне, и вам.

Саида согрела чайник, налила в бокал фруктового чая и подала его Вере.

Та принюхалась. Никаких посторонних запахов. Глотнула – чай как чай. По телу разлилось тепло и неожиданно для себя Вера решительно воскликнула:

– А вот, давай, отправляй в прошлое.

– Ну – другой разговор. Значит так. Выбираешь день и час. Побудешь там, то, что хотела сделаешь и назад. Здесь ничего не изменится, никто ничего не заметит. В общем, банальная процедура.

– В смысле – банальная – изумилась Вера – я что ли, не одна такая.

– Да ты не представляешь сколько их – желающих по времени погонять. И заканчивается по-разному. Кто-то опыт получил – сидит, помалкивает. Кого-то в дурку определять приходится. Кто-то начинает фантастические книжки строчить. Люди ж разные.

– Я в дурку не хочу!

– Не хочешь, не попадешь. Меньше слов – больше дела. Называй день и час.

– А… даже не знаю. Ну, допустим… Когда я училась в девятом классе… Э-э-э. двадцать второе апреля.

– Ох ты! Сакральная дата октябрят. Ну ладно! Время?

– М-м-м. Восемь двадцать утра.

Стены закружились. Вера оказалась посреди какого-то бешеного волчка. Дыхание перехватило. Она закрыла глаза и стала куда-то проваливаться. «Сейчас потеряю сознание» – мелькнуло в голове. И вдруг голос – издалека, вначале еле слышный. Постепенно он нарастал. Ребёнок читал стихи. Вера успокоилась и открыла глаза. Небольшой холл, из окон – яркие лучи. Со всех сторон – дети.

– Кто он был? Вождь,

Земной Вожатый народных воль,

Кем изменен путь человечества?

Кем сжаты в один поток волны времен? -

Писклявый голос неприятно звенел в ушах. Вера огляделась. Узнала холл перед кабинетом географии на втором этаже. Напротив, две пигалицы в пионерских галстуках держали самодельный плакат. Вера прищурилась и прочла: «Дело Ленина будет жить!». «Э, да это линейка в честь его дня рождения». Довольная, она стала крутить головой, отыскивая своих. Вздрогнула от неожиданности, когда стоявший рядом белобрысый шкет завопил:

– Мир новый – общий океан

Растет из бурь октябрьских

Ленин на рубеже как великан.

Земля! Зеленая планета!

Ничтожный шар в семье планет! -

«Почему же ничтожный?» – изумилась Вера. Но шкет был неумолим.

–Твое величье – имя это,

Меж слав твоих – прекрасней нет! -

Белобрысый смолк так же неожиданно, как и начал. Повисла тишина, которую нарушил крик с улицы: «Да я ж тебя, щас! А ну, пошёл отсюда, мать твою за ногу!». Вера прыснула, но все остальные будто ничего не слышали. Откуда-то прилетел шёпот: «Ахметова, Ахметова, продолжай!» Фамилия была знакома. Шёпот не унимался: «Ахметова, «Он умер, был одно мгновенье! Он умер… Ахметова!». Отчитавший своё, белобрыс двинул её локтем в бок. Вера похолодела: «Чёрт! Ахметова – это ж я!». Впервые за тридцать лет к ней обращались по девичьей фамилии. «А что читать-то?» – окинула она растерянным взглядом линейку. Пауза затянулась, комсомольцы и пионеры задвигались, принимая положение «Вольно». Кто-то недовольно бурчал. И опять: «Ахметова, «Он умер, был одно мгновенье!». Она глубоко вдохнула и выдала:

– Ленин всегда живой,

Ленин всегда с тобой

В горе, надежде и радости…-

Иссякнув, замолчала. «Слава тебе, Господи!» – продолжил шёпот – «Сидоркин, ты – следующий». Невысокий черноволосый толстячок в здоровенных очках грянул неожиданно густым баритоном:

– Проходит ночь.

И над землей всё шире заря встает, светла.

Не умер он: повсюду в этом мире живут его дела…-

Свистопляска продолжалась минут пятнадцать. В конце выступила завуч по воспитательной работе – Сауле Ильясовна. Она же – автор праздничного монтажа и хозяйка направляющего шёпота. Завуч восторженно поздравила всех с «этим прекрасным днем». Оказалось, что «сама природа радуется и празднует», а все присутствующие – «не просто дети, но наследники идей Владимира Ильича».

Достаточно было одной фразы: «Все свободны! Марш – по классам!» как стройные, четкие ряды линейки расползлись подобно куче муравьев, на которую брызнули водой.

Сзади кто-то больно дёрнул Веру за волосы. «Ай!» – она обернулась. Динка, лучшая подруга. В школьной форме, с длиннющей косой. Под мышкой – кожаная папка, раздутая учебниками до невероятных размеров.

– Ахметова – позорница! Переволновалась что ли? – глаза озорно улыбались. – Пошли в класс, сейчас получишь от наших. Химичка умотала на какое-то торжественное собрание. Математик – заболел. Так что два урока – гуляем. Саулеша просила в нашем кабинете пересидеть. Скинемся, кого-нибудь за пончиками пошлём – лафа!

Кабинет химии был просторным, с окнами на всю стену с одной стороны и шкафами для верхней одежды и сменки – напротив. Рядом с черной школьной доской – небольшая дверь в подсобку. Ободранные парты, кривоногие стулья. В простенках между шкафами – стенды. На одном под названием «Миру –мир!» – приклеенные газетные статьи. «Америка Рейгана – Америка для богатых!». Вера уселась за свою парту. Класс был в полном сборе. Ей стало тепло и уютно. Равномерный гул, в котором иногда выделялся чей-то смешок привел её в умилительно-блаженное состояние. В углу возникла Саида и постучала пальцем по кисти левой руки, напоминая, что времени маловато. «И как же я поведаю этой ленинской смене о том, что дальше будет? – ужаснулась Вера – они же не поверят, заклюют. А то и отправят куда надо. Как провокаторшу. Что делать-то? Так, о социальных катаклизмах помолчу, буду вещать только о личном».

– Слушайте – Вера призывно подняла руку. – Пока у нас есть время, могу погадать по руке на будущее. Что будет через много лет.

– О, Ахметова, да ты никак Кассандрой Приамовной заделалась. – съехидничал Юрка Семёнов, главный балагур класса

– Семёнов, с каких это пор ты стал древних греков читать – притворно удивилась его соседка по парте Натка. Они терпеть не могли другу друга и часто цапались.

– С тех самых как у тебя мозги отсохли – парировал Юрка и тут же схлопотал учебником по макушке.

– Ребята, я серьёзно! Интересно будет, не пожалеете – взмолилась Вера

– А на фига мне будущее через много лет? Этого никто знать не может. Ты мне скажи, что я по городской контрольной получу. Меня это интересует – отозвался с задней парты Саня Пермитин, сидевший в девятом второй год.