Звери не меняют свой облик

– Нам нужно серьёзно поговорить, Василий Михайлович. Понимаете, Василий Михайлович, люди наверху ставят решительный вопрос: сможем ли мы, хоть когда-нибудь, изменять генетически человека, стоит ли заниматься нашими исследованиями или же это фантастика и не более того… – Он продолжал по инерции тыкать в эмблему и бесконечно повторять «Василий Михайлович». А Глазков не слушал ЗЛ – в нём росло негодование: «Вон оно что – маячки нацепили для слежки! Сегодня же выброшу!»

– Я вам так скажу, уважаемый Захар Леонтьевич, – бессознательно ошибся Василий, зная, что подобное обращение может довести начальника до бешенства, – наука всегда является фантастикой для настоящего и непременно становится реальностью в будущем. – Заведующего это высказывание воодушевило, он даже не обратил внимания на оплошность подчиненного.

– Хорошо, чудесно. А, всё-таки, Василий Матвеевич (толи в отместку, толи по рассеянности назвал сотрудника ЗЛ), что вы откопали? Вижу ведь! Делитесь – я не только чиновник по складу ума, а ещё и учёный… в какой-то степени. Глядишь, и моё участие пригодится. Давайте вместе выполнять задачу вышестоящих органов.

У Василия, когда он слышал про эти «органы», сразу же пропадал интерес не то что к сотрудничеству, а вообще к разговору, поэтому решительно закончил беседу:

– Я вот тут возьму кое-что и пойду – работа не терпит.

3. Штаб

В штабе кандидата в депутаты по 82 Северному округу Ефима Лазаревича Елина совещались. Влиятельный в городе человек Тарас Удоев – предприниматель посолиднее самого Елина – на правах главного спонсора избирательной компании отчитывал, не выбирая выражений, будущего депутата. В результатах выборов сообщники не сомневались. Но, на всякий случай, планировали, как могли, ход компании. Привлекали различных специалистов редкого профиля, а надеялись больше на денежный аргумент.

– Ты чего там наговорил, в той тайге? Почему один уехал, ничего никому не сообщил? Мы – одна команда, и ты в ней – не пуп земли! Правда, языком молоть хорошо умеешь. Хотя… порой кажется, что ты просто тупой. Депутат должен быть дипломатом, а не диктатором! – Удоев умолк, давая возможность Елину высказаться. Ефим же размышлял и вспоминал подробности выступления в таёжном посёлке: «Чёрт дёрнул баллотироваться в глухомани!»

– Не помышлял о смене фамилии? – донёсся до слуха Ефима голос Тараса. – У тебя инициалы не впечатляют, а даже отталкивают: ЕЛЕ – что за еле! Еле-еле будешь тянуть лямку – вот что могут означать в мыслях избирателей эти твои ФИО. Вот, к примеру, у Азукова: ХВА. Звучит! Или у Рослова: МИР – то, что надо! Эх! Надо было самому! Да ладно уж, занимай пост – мне-то некогда. – Тарас вспомнил, что его ТРУ ничуть не лучше ЕЛЕ.

– Может, делом займёмся, – заявил властно Ефим. – Завтра пресс-конференция нашего блока. Снова в институте генетики. Помещение у них, конечно, великолепное, но там соберется много сотрудников этого института. Научные работники не какие-нибудь лохи. Они умеют сопоставлять, что к чему. Так что быть начеку! Думать, прежде чем говорить!

– Это ты самому себе говоришь?! – вставил слово один из помощников. – Помнится, сам же испортил у толпы впечатление от встречи.

– Ближе к делу! – нетерпеливо обрывая тему разговора, сказал Ефим. – Сколько будем заказывать ещё плакатов, листовок?

– Минуточку, плакаты, листовки – это для твоей агитации. А завтра мы участвуем в мероприятии всего блока. Разные вещи, – снова вступил помощник в дискуссию. Лидеры блока сами зададут нужное направление на конференции. Наша тройка – просто «за компанию».

– Э! Не скажи! Допрашивать будут всех. Особенно назойлив этот… из «Вестника», как его… Знакомец. Тоже мне, творческий псевдоним. – Удоев смягчил тон, отстав от Елина.

Помолчали. Помощник снова завладел инициативой в разговоре:

– Понятное дело, мы продвигаем новое мировоззрение, деловой подход ко многим сторонам жизни. Но пока живо старейшее поколение, не надо их разочаровывать и злить. У них своя философия. Пусть и продолжают думать, как привыкли. Соглашаемся, а гнём свою линию. Разумно?

Через пять минут разошлись, не приняв никаких конкретных решений.

4. «Э»

Хозяин придумал собаке кличку «Сэр». Жители ближайших домов добавляли «Филя». Получалось – сэр Филя. Как выяснилось, порода этого пса свирепого вида – бразильский фила, этим и объясняется происхождение народного прозвища.

Владелец Фили – наглый и хамоватый толстяк – на предостережение о необходимости намордника на собаке при выгуле не удосуживался отвечать. Приходилось обходить стороной злобную парочку – человека с собакой. Возмущались многие, опасаясь за детей. А жители подъезда, где обитала собака, входили и выходили настороженно озираясь. Филя с хозяином появлялись стремительно – а с виду и не подумаешь: выглядел человек неповоротливым, ожиревшим. Кто-то куда-то писал жалобы, но богатенькому что штраф заплатить, что откупиться – раз плюнуть.

Василий Михайлович на собаку старался не обращать внимания, проходил мимо без опаски, лишь повышая внимание. Но его возмущало как раз то, что человек «плюёт на всех». Постепенно созрело желание наказать наглеца экспериментом над собакой. Учёный сознавал, что подобное действие похоже на самосуд, однако оправдывал своё намерение заботой о психическом здоровье соседей, да и науке польза будет. Он решился ввести псу небольшую дозу только что разработанного в их лаборатории (а точнее – им самим) препарата, изменяющего ДНК. Чтобы провести официально такой опыт, необходимо пройти десяток инстанций. А самое главное в его осторожности с объявлением результатов своей разработки – предвидение нежелательных последствий при испытаниях над человеком. Возможно, придётся спрятать изобретение и никогда никому о нём не рассказывать. Так что испробовать открытие на собаке напрашивалось.

Василий разузнал время вечернего выгула Фили, и заранее рассчитал в какое время он должен был столкнуться с псом в дверях подъезда. Именно в этот момент проще всего незаметно стрельнуть капсулой. С расстояния до метра мельчайшие капельки всё равно попадут под кожу, кровь разнесёт молекулы и начнётся… А что именно начнётся и предстояло выяснить. Впрочем, Василий Михайлович запрограммировал в препарате конкретные изменения, но, как учёный, понимал – новое часто непредсказуемо.

На восемнадцать тридцать в институте генетики назначена встреча с кандидатами в депутаты. Василий не собирался вновь выслушивать разглагольствования людей, о которых уже составил мнение, как о будущих возможных законодателях. Всё же, по его плану, придётся отправиться: надо же будет куда-то идти после встречи у соседнего подъезда.

После работы Василий дома был рассеян. Жене отвечал невпопад. Когда надоело смотреть, как он ходит из угла в угол, Маша потребовала:

– Да сядь же, наконец! Расскажи, как у тебя на работе. Что ты там утаиваешь от заведующего?

– Че-го? – встрепенулся Василий.

– То-го! Включил телефон, а сам и не думаешь со мной говорить. Сначала какие-то тихие звуки, потом разговаривал с Захаром Леонтьевичем. Поняла, что не дождусь, и сама выключила. А что это ты вдруг разулыбался?

– Потому что заведующий – Леонидович, и жутко не любит, когда его величают Леонтьевичем.

– А ты сам его так назвал.

– Да? Я и не заметил. – Василий глянул на часы и засобирался. – Пойду, ещё разок послушаю тех, кто во власть лезет.

– В прошлый раз зарекался: больше ни ногой!

– Да схожу уж. Чего там. Ведь, как же – все там, а я где?

Жена недоумевая выслушала это словоблудие, покачала головой и вышла из комнаты.

Василий уже стоял у двери, как вдруг, вспомнив, вернулся к шкафу и надел другой пиджак, озираясь на кухню, чтоб Мария не заметила переодевание. У этого пиджака более удобные карманы – легче достать и спрятать его «оружие».

– Здравствуйте, Василий Митрофанович! – услышал он, выйдя из подъезда. Увидел малознакомую соседку и не сдержался:

– Василий чего?!

Женщина даже присела от неожиданно громкого голоса и засеменила прочь. А Василий, проворчал тихонько: «Какой я тебе Митрофанович», вспомнил о деле и глянул на соседний подъезд, на часы – без пяти шесть. Пока никого не видать. Стоять и ждать лучше у своей двери, для конспирации, но можно проморгать.

Послышался резкий детский вскрик и знакомый голосище грубияна. Дверь, за которой он наблюдал, начала приоткрываться. Василий чуть не бегом пошёл туда. На ходу от волнения засунул руку в карман, сжал пальцами «стрелялку». Медленно вытащил руку из кармана, неуклюже сгибая кисть, как бы пряча предмет от посторонних глаз. Вот уже он в двух шагах от двери, которая едва приоткрылась и застыла в таком положении. Казалось, что время замерло, долго тянутся секунду ожидания. Рука неторопливо поднимается, чтобы направить авторучку на ожидаемый объект. Сэр Филя всегда первым выскакивал, за ним хозяин, а те, кому не повезло от не желаемой встречи, жались к стенам. Дверь распахнулась и выбежал мальчишка. Он боязливо обернулся и побежал. Василий едва не нажал на кнопку, но в последний момент среагировал – отдёрнул руку, прижал сжатую в кулак кисть к боку, судорожно засунул в карман. Сознавая нелепость нахождения в застывшей позе, Василий бессознательно сделал несколько мелких шагов, и так, по инерции, начал уходить всё дальше от злополучного подъезда. Позади – никаких звуков. Видимо, пёс с хозяином задержались внутри здания. Возвращаться и поджидать не было смысла – риск засветиться. Он опустил «авторучку» из ладони, вытащил руку из кармана и начал усиленно тереть пальцами лоб. Ноги уносили Василия прочь с нарастающим темпом.

Народа в зале собралось гораздо больше, чем ожидалось. Василий пробирался к первым рядам, где обычно садился со своими сослуживцами. Свободных мест не нашёл и остановился в тесной толпе у стены неподалеку от сцены.

Василий слушал выступающих рассеянно, глядя на них, но не вникая в смысл их речей. Мысленно возвращался к неудавшейся попытке: «Что не так сделал?» Бесконечно перебирал в памяти эпизоды у подъезда, не находя объяснений случившемуся. Постепенно оцепенение от круговорота одних и тех же размышлений прошло, и он наконец осознал доносящиеся со сцены слова. Возможно, этому способствовало возникшее неодобрительное волнение и гул присутствующих в зале. Меж тем со сцены спускался в зал кандидат, которого Василий Михайлович запомнил с прошлой встречи – Елин, кажется. Тогда этот Елин Василию даже понравился вначале. Но затем симпатия быстро переросла в неприязнь: отталкивали хамство, неприкрытое властолюбие и полное отсутствие внимания к надеждам избирателей.

Сообщники Елина (так назвал их мысленно Василий) после непродолжительной встречи с избирателями прошли за кулисы, а сам Елин, продолжая в ответ на претензии выкрикивать громкие лозунги, решился пройти через зал. Разговор с Елиным вели трое активистов, среди них корреспондент Знакомец, который и задал риторический вопрос:

– Ну как так можно – вообще не учитывать мнение народа?! Депутатов для того и выбирают, чтобы они представляли голоса избирателей в законодательной власти.

– Ваших голосов очень много и не факт, что они все едины. И как мне выбирать: налево пойти, направо или постоять на месте? Я буду идти своей дорогой, ну, когда изберут… если, – поспешно добавил Елин последнее слово. – Народ – это толпа, которая мало понимает в экономике, так что если выбрали, за кого отдать голос, то уж доверяйте. Можно сказать, слепо верьте. Мы поднимем экономику, сделаем богатой страну! Ну и ваша жизнь улучшится.

– И какой же ценой, и когда-а? – вступил в разговор активист-пенсионер.

– Ох! Как же надоели эти пустые разглагольствования, – не вытерпел Елин, срываясь на пренебрежительный тон. Раздражённый пенсионер в том же духе сказал в ответ:

– Вы, хотя бы для приличия, меняйте свой облик, когда с людьми говорите. Только звери не меняют свою натуру.

– Называйте мой облик как хотите, а я подстраиваться не привык и не собираюсь. Каков я есть – такой и есть! – В голосе Елина слышалась озлобленность. Это ясно уловил Василий Михайлович. Кандидат уже находился почти рядом с ним, пробираясь от сцены сквозь стоящий народ. Внутри Глазкова начали закипать гнев и возмущение, не столь от слов Елина, сколько от мощной негативной энергии, излучаемой этим человеком. Василий Михайлович, потеряв над собой контроль, затрясся во внутренней конвульсии; перед глазами, как в испорченном телевизоре, задёргалось всё видимое. Елин находился уже рядом с ним. Не осознавая своих действий, Василий нащупал в кармане «авторучку», вытащил руку, быстро направил в сторону Елина и нажал на кнопку «оружия». Дальнейшие события с ним происходили без участия разума. Он не помнил, как ушёл из института, как добирался домой. Пришёл и упал на кровать в одежде. Пришёл в себя лишь от голоса супруги.

5. Исчезновение

В институте «Генетика Мозга» проводилась подготовка к реорганизации. Институт решили перепрофилировать на более практическую основу. На исследования не хватало денег в бюджете. Некоторые отделы закрыли, другие перестроили, а Василий Михайлович свой отдел отстаивал до последнего, в основном из желания уберечь материальную базу на будущее. Заниматься исследованиями в текущем времени не хотел и не мог.

Спустя два месяца после своего «опрометчивого» (как он сам определил) поступка, Глазков с волнением и тревогой ожидал сведений и событий, которые неминуемо должны были последовать после его невольного эксперимента. Он просто ждал, не предпринимая попыток разузнать что-либо про Елина – кандидата в депутаты какого-то далёкого округа. В составе партийного блока Елин активно действовал в своём городе – когда же он успевал встречаться с избирателями округа, по которому баллотировался?! Так было до ключевого момента «Э» (как учёный, Василий привык обозначать предметы, факты, события терминами), а после он ничего не слышал, даже ненароком.