Живой алмаз Шаданакара

– Да чем угощать, картошку вот пожарила. Если голодные, прошу к столу.

– Слышь, картошку жрать будете – бородатый обернулся к сослуживцам и махнул им рукой, приглашая в дом. Дружный совместный хохот прозвучал вместо ответа.

– Ну, проходите, только не шумите, пожалуйста, мальца пожалейте, пусть поспит, намучился он.

Двое из вошедших, быстро проглядели комнаты дома и доложили бородатому:

– Все чисто, малец в большой комнате, на диване. Больше никого, пусто. А што, хозяйка, нема ополченцев, побегли?

– Да их тут и не было совсем – ответила женщина, со звоном ставя посуду на стол.

– А то вы не знаете, што они в Лозовке стояли. Зачем пол села разнесли? Где людям жить, как жить?

Мужчины стояли молча, виновато склонив головы.

– Садитесь уже, ешьте. Только картошка с капустой, хлеба нет.

Стоявшая посреди стола сковородка, когда сняли крышку, быстро наполнила маленькую кухню вкусным домашним запахом. Моментально оживившись, вояки бросились к еде. Ели жадно, почти не разговаривая. Скупые слова изредка перемежались хриплым кашлем и смешками. Бородатый из вещмешка достал черствую, уже нарезанную краюху хлеба. Самый молодой Петро, с чудесными васильковыми глазами, вытащил фляжку с водой. Задыхающийся в кашле, смуглый паренек, поставил еще одну фляжку, чуть поменьше, явно уже не с водой. Все вопросительно взглянули на Бородатого, но тот сухо, без эмоций проговорил:

– Убрать, до вечера подождете. Фляжка тот час исчезла. В эту минуту за окном что – то сильно громыхнуло. Серафима Петровна, сжавшись в комочек, забилась в угол. Мужчины за столом также накрыли головы руками. Поняв, что выстрелов больше нет, Бородатый послал чернявого посмотреть, что там случилось.

Тот вернулся минут через пять, и на вопросительные взгляды, откашливаясь, ответил:

– Да ничего, Михайло с седьмой бригады обожрался и давай смолять. Связали его уже». Серафима беззвучно заплакала, хрупкие женские плечи судорожно тряслись на фоне белой окрашенной стены. Бородатый бросил ложку, налил в кружку воды и тяжелыми шагами подошел к рыдающей женщине.

– Не плачь, слышь, не плач хозяйка, успокойся. А вот и малой!

В дверном проеме и вправду появился заспанный Димка, маленькими кулачками притирающий сонные заплаканные глазки. Он где – то с минуту молчал, удивленно оглядывая незнакомцев, а затем твердым детским голосом спросил:

– Вы што, солдаты што ли?

Первым ответил Петро:

– Конечно солдаты, виш оружие есть!

– Вам большие автоматы надо, там дядьки чужие по нам стреляют, стреляют, хату мою разбили, мамка даже не встает, зову ее, зову! Если вы солдаты, вы их прогнать должны, шоб вони нас не забивали!

Повисшую после этих слов паузу долго никто не мог нарушить. Только забившийся кашель темного украинца глухо звучал в пустой тишине. Серафима Петровна тут же успокоилась, взяла Димку на руки и пошла с ним в другую комнату.

– Суки, зачем по пустому селу бить заставили – возмутился Петро.

– Да ни зачем, для профилактики – ответил чернявый.

– Шо, если – бы мы сунулись, а тут засады за каждым углом. Ты бы сейчас не сидел за столом, картошку не жрал, а как Богдан в земле сырой лежал!

– Все равно, нельзя так, нельзя, мы же их жизни ломаем, а если бы к нам так в дома пришли?

– А им можно, можно кацапам. У самих столько земли, а нет, все равно мало!

– А я не про кацапов, я про мальца этого, да про мать его, что, наверное, в доме мертвая лежит!

– А што делать, мы сюда не по доброй воле пришли, демобилизация, слово – то какое! На войне один закон – не ты, так тебя, понимаешь!

– Цыц! – прервал спорящих Бородатый.

– Что растрещались как сороки? Собирайтесь, поели, хватит рассиживаться, ступайте во двор. Петро, а ты пойди, позови хозяйку.

Когда она подошла, он спросил тихо, что бы играющий в телефон мальчик не слышал:

– Адрес скажи, где мальца хата. Ребят пошлю, пусть узнают что там. Спасибо за обед хозяйка, неделю по человечески не ели.. Прости нас, война это.

– По той стороне, седьмая хата за поворотом, только нет там никого живого, я была!

– Понятно, ну бывай – с тяжелым вздохом произнес Бородатый, и вышел во двор.

Сумрак окончательно сгустился. Теплый ветер гладил пышные сиреневые цветы под окном. В воздухе, наполненном гарью, все е ощущалась неуловимая свежесть вечернего лета. Скрывшееся за горизонт солнце, все еще освещало землю удаленным серо – голубым светом. И в таком же по цвету небе стали незаметно вырисовываться первые крупные звезды. К Бородатому подошел черноглазый Сашко и негромко произнес:

– Слышь командир, подвал на замке, а свет горит, может глянуть?

Виктор Семенович, так звали старшего, внимательно осмотрел запертую дверь, валявшийся рядом велосипед и перевернутую тачку, но ничего Сашко не ответил, а обратился к Петро:

– Дуй к седьмой хате, по той стороне, за поворотом. Глянь, что там. А вы собирайтесь, уходим.

– А шо с подвалом?

– Сашко не забивай мне башку. Сказал – уходим, значит уходим!

Они не торопясь двинулись дальше. Сгорбленные темные фигуры потихоньку растворялись в сгустившейся тьме. Стоявшая у окна Серафима, видела их силуэты, и от нетерпения сильнее трясла Димку на руках.

– Сейчас я тебя накормлю, у меня там молока немного осталось и картошка еще есть. А потом игрушек достанем – целая коробка в кладовке стоит. Посиди тут, сейчас принесу – оставив мальчика в комнате, Серафима Петровна сразу бросилась к подвалу. Нервно оглядываясь, она попыталась открыть замок, но ключ выпал из трясущихся рук в черную сухую пыль под ногами. Опустившись на коленки, женщина пыталась на ощупь найти его, но в эту минуту, но громкое

– Есть кто – заставило ее вздрогнуть всем телом. Обернувшись, она разглядела у ворот две фигуры, которые озираясь, двинулись к дому.

– Да нет у меня ничего! – женщина двинулась на перерез.

– Сейчас ваши были, пять человек. Поели и ушли. Не обижайтесь хлопцы, ничего не оставили!

– Может, что в погребе есть? Огурчики там, помидорчики!

– Да я дура ключ потеряла, вот в темноте лазаю, ищу…

– Так давай посветим – один из пришедших достал фонарик и направил луч света ей под ноги. Серафима сразу увидела завалившийся под камушек ключ.

– Вот он, нашла, давай открывай, поглядим, что там у тебя вкусненького. Стылый ужас, словно ментоловый холод навалился, подмяв ее целиком. Перепуганная до смерти мать, лихорадочно пыталась придумать хоть что – то, что – бы отвлечь нежданных гостей от этой проклятой подвальной двери, но в голову совсем ничего ни шло, одно только «Анечка, Анечка» – бешено пульсировало там, вместе с кровью.

– Хозяйка!

В калитке неожиданно появился, спасший ситуацию Петро.